Избранница Серых холмов (СИ) - Иванова Инесса
Или они сейчас тоже скажут, что их не было?
— Поспите, арта, — поспешила ко мне Нара, переглянувшись с Фианной. Лицо моей «служанки» или тюремщицы снова приняло удивлённое выражение, будто я сказала то, что не должна была. — Вас снова лихорадит.
— Нет, не буду!
Вскочить на ноги и отступить ко входу было делом нескольких секунд. Я собиралась юркнуть в дверь и бежать обратно, к матери, к отцу и прочим. Не могут же они все лгать?!
Однако моё намерение окончилось неудачей. Дверь распахнулась, и на пороге очутился тот, о ком я только недавно спрашивала. Арлен из рода Рокси собственной персоной. И выглядел он так, будто явился ко мне в спальню после жаркой битвы!
Глава 5
Я стояла и оторопело таращилась на фейри, застывшего на пороге с кинжалом в руках. Ждала, что Ищейка начнёт говорить первым, и я пойму, так ли безумна, как все хотят это представить.
Но Арлен, мельком взглянув на Фианну и служанку, в три прыжка пересёк спальню, без лишних слов схватил меня за руку и потащил к выходу. Однако покинуть комнату мы не успели.
Дверь снова открылась, и на пороге оказалась моя мать, сиятельная королева Нела в нежно-зелёном платье, цвет которого так оттенял её глаза.
— Пусти мою дочь, чужестранец! И иди своей дорогой вместе с напарником, — произнесла она, окинув взглядом комнату и задержавшись на лицах прислужницы и кудесницы. Будто спрашивала: «Как вы могли такое допустить?!» — Мы даём свободу вам обоим.
— И их отпустишь, — с нажимом произнёс фейри, стиснув мою руку до лёгкой боли, словно ожидал, что я начну вырываться. — Обеих.
Мама грустно улыбнулась:
— Зачем ты хочешь разлучить дочь с родителями? Снова? Бедная моя девочка и так настрадалась, но теперь о ней есть кому позаботиться.
Королева сделал шаг вперёд, протягивая мне руки. Я двинулась было ей навстречу со слезами на глазах, но Арлен одёрнул меня, отгородив спиной от всех присутствующих.
— Это не она, арта. Опомнитесь!
— Меви, моя маленькая мифическая королева, иди ко мне! — звала Нела, певуче растягивая слова. Так мама пела колыбельную в детстве, и я засыпала на папиных руках. — И никто тебя не тронет. Никто не оторвёт от материнской груди.
— Отойди. Иначе раню, — крикнул Арлен, сделав выпад, но кинжал пронзил пустоту, а королева зашла с другой стороны, будто возникла из воздуха.
Я моргнула, чтобы избавиться от иллюзии, но запахи, звуки, картинка — всё осталось как было.
— Меви, иди же сюда. Приказываю тебе! — теперь Нела нахмурилась, а в глазах появился укор. Так сердятся на нерадивое дитя, не понимающее, что ему во благо, а что во вред.
Я дёрнулась, но меня снова отбросили назад, на постель, как тряпичную куклу. Почему-то я стала соображать ещё хуже, в голову лезли странные мысли, не было даже уверенности, что они принадлежат мне: останься, спи, будь с нами, а мы оградим тебя. Только сними оберег.
— Подойдёшь к ней хоть на шаг ближе, рассыплешься в прах.
Аррлен сорвал со своей груди трискель и выставил его вперёд, раскачивающийся на тонкой чёрной верёвке. Оберег засветился, вспыхнул серебряный круг, завертелись внутри него три лошадиные головы, а я смотрела, не в силах отвести взгляд, и мысли прояснялись, из глубины души, будто ил со дна реки, вспененный копытами каярдов, поднималась горечь.
Здесь всё обман, иллюзия. Моя мать умерла, отец пропал без вести, а меня отправили к сидам, чтобы не отняла трон у узурпаторши.
Лицо той, что прикидывалась королевой Нелой, посерело, на гладких щеках появились борозды, как на коре дерева. И тут на помощь госпоже пришла Фианна. Кудесница плеснула в Арлена содержимым кубка, которое предназначалось мне, но фейри ловко отскочил в сторону.
Пурпурная жидкость пролилась на землю и высохла, не оставив следа. Та, что называлась моей служанкой, завыла и отступила к двери.
— Давай руку! — не сводя глаз с Нелы, Арлен спрятал в ножны кинжал и, держа в вытянутой руке раскачивающийся и светящийся трискель, подал мне свободную ладонь, чтобы помочь встать.
— Есть у меня в лесу хижина, — запела Нела. — Не знает никто, что живёт в ней мой Бог: ясень на ближней стороне, снаружи кустарник орешника, огромный дуб заключает её в себе.
Я помнила эту песню. Да и как иначе?! Многие наши напевы созданы не только для услады, они вплетают в себя нити древесной магии, которая может как умиротворить, так и воодушевить на подвиг. Или на жертву.
— Два вереском покрыты косяка, и перемычки сделаны из жимолости, — в дверях появился отец. Он подхватил песню, и вот их уже стало двое.
Если продолжу я, то у фейри нет шансов победить троих, поющих заклинание, охраняющее жильё мелиад. Не пускающее в его стены тех, кого хозяева не желают видеть.
Трискель в руке Арлена начал тускнеть.
— Ты же знаешь песню, Меви? — протянула мать, чьё лицо снова сделалось молодым и гладким. — Лес вокруг не имеет границ. Помнишь? Пой.
— Если ты это сделаешь, они оставят тебя навсегда. Меви, очнись! — крикнул Арлен, отбросив бесполезный трискель, превратившийся в простую серебряную пластину. Фейри повернулся и, обхватив моё разгорячённое лицо холодными руками, прошептал, глядя в глаза:
— Я не оставлю тебя здесь! Этого всего нет. Лес хочет высосать твою энергию, истощит настолько, что ты умрёшь. И по закону будет прав, ведь ты осталась добровольно. Не слушай их, слушай меня!
— Нет, Меви! Он не друг тебе, — отец подошёл ближе на два шага и с опаской покосился на фейри. — Он ведь хочет не спасти тебя, а отдать сидам. Чем наша семья хуже жителей подземных чертогов?
— У нас тебе будет хорошо, — улыбнулась мать, прильнув к отцу, или та, что приняла её облик.
Я и сама уже не понимала, где правда, где ложь и чему можно верить. Всё было таким настоящим, что остаться хотелось именно в этой, измененной реальности.
— Мы любим тебя. И понимаем. Фейри — нет.
— Замолчите! — Арлен был не в силах заставить их молчать, но отступил на шаг, к окну, всё так же смотря мне в глаза и мягко обнимая за плечи. — Не слушай их, ты не должна сдаваться. Они и Уну погубят, и тебя. У тебя есть причины жить.
— Какие, достопочтенейший арт? — громко спросила Фианна язвительным голосом. Кудесница встала рядом с остальными, Нара заняла место у двери, всем видом показывая, что не даст нам выйти. — Ты везёшь её на погибель. Только перед смертью она испытает боль, страх, отчаяние. А с нами всё будет иначе.
Сомнений не осталось. Амулет на груди, тот самый змеевик, что подложил мне неизвестный, вдруг проснулся и потеплел. Я увидела себя и Арлена внутренним взором.
Мы всё так же стоим на тёмной поляне среди деревьев, придвинувшихся так близко, что их ветви касаются наших плеч, корни оплетают ноги. Ещё немного, и мы сами станем деревьями. В этом и состояла участь тех, кто попадал в лес.
Я посмотрела в синие глаза фейри, полные отчаяния и решимости биться до конца.
— Зачем мне уходить? — тихо спросила его я. — Вы ведь всё равно отвезёте меня в подземные чертоги? И Уну тоже.
— Никто не знает, что произойдёт до того, Меви. Поверь, я много повидал, сотни раз переходил Черту, силой приводя в Фейвильд тех, кто считал свою жизнь законченной. Людей. И некоторые обретали здесь счастье. Но если ты решишь остаться, в любом случае проиграешь. Умрёшь и не узнаешь, что ждало в конце путешествия.
— Это произойдёт нескоро, — мать оказалась по правую руку от меня, и фейри попытался отстранить её, но получилось не полностью, он быстро терял силы. — Мы будем вместе многие годы, Меви. Ты проведёшь их так, как всегда мечтала. А потом, когда устанешь, заснёшь в наших объятиях.
Светло-зелёные глаза матери убаюкивали, голос уносил в сказочный мир, где мёртвые снова живы и дарят любовь своим близким. Ненастоящий — и оттого кажущийся идеальным.
— Меви, борись, — не унимался Арлен, раз за разом встряхивая меня за плечи. — Ради себя и всего, что тебе дорого. Это не твои родители, они бы не хотели тебе такой судьбы.
