Святослав Логинов - Земные пути
И, как назло, едва путешественники поравнялись с мысом, грянул шторм. Ялы поволокло к камням, так что одно и оставалось: валить мачты и на вёслах уходить подальше от не гостеприимного родного берега. Но к несчастью или, напротив, особым благоволением Хаймарта, ничего сделать не успели. Кёниг Глубокая Шапка отдал иной приказ.
Никакому человеческому взору не углядеть, что деется в десяти милях от тебя, но люди опытные утверждают, что маги умеют заглядывать через горизонт. А кто-то рассказывал, будто лёгкая крачка опустилась дер Насту на плечо и произнесла вещее слово, после которого взревел кёниг яростным берсерком, затрубил в серебряный рог и велел ставить паруса и гнать корабли к берегу.
Для любого флотоводца такой приказ стал бы последним в жизни, но серебряный рог повелителя мечей вселил в людей безоглядную нечеловеческую храбрость, и корабли пошли на верную гибель. Высокая нагонная волна позволила большинству ялов перемахнуть первую гряду камней, лишь два судна засели на зубах Голодного мыса и были в пять минут размолоты в щепу. Остальные врубились в крутой берег, где тоже вскоре были разбиты. Погибли корабли, отправилась на дно добыча, а следом — многие из пошедших в набег с повелителем мечей. Но всё же больше четырёхсот человек выбрались из солёной пены, держа в руках оружие.
Не дав промешкать и минуты, дер Наст повёл людей к стенам Снегарда. Десяток полонянок, чудом уцелевших в стылой круговерти, мокрых, несчастных и избитых волнами, минуту постояли в недоумении, а потом волей-неволей потащились следом за похитителями, понимая, что только там можно хоть как-то уцелеть. Воины их не ждали и, кажется, вовсе забыли забыли о них думать. Через час уже все видели на востоке клубы дыма, так что понукать никого не пришлось. Сзади осталась погибшая добыча, но впереди ждали погибающие семьи. Измокшие озлобленные люди мчались, словно лавина, идущая вниз по склону.
Замок ещё не был взят, а из городка противника выбили одним ударом. Латники с рогатинами и короткими копьями не могли устоять против бешеных мечников корноухого кёнига, а неповоротливые огнедышащие звери-фуэты, которых привели незваные гости, только что израсходовали запал на каменные башни Снегарда и погибли без боя. Остатки латников бежали в лес.
Лишь в последнюю минуту среди бегущих дер Наст заметил коренастую фигуру кёнига Ансира — недальнего и недоброго своего соседа. Впрочем, Фирн Глубокая Шапка тоже не отличался добротой и при удобном случае с удовольствием стёр бы Ансир с лица земли, если бы сосед не владел тайной огненной магии, позволявшей отбить всякий штурм.
Обозлённые мечники сунулись было в лес, но их встретил злой верховой пал, упрямо стремящийся против ветра, так что дер Насту пришлось отступить. Тем временем остатки нападавших бесследно исчезли, умудрившись уйти к себе через считавшиеся непроходимыми болота.
Дальний поход обернулся сплошными убытками. Погибли ялы, добыча и добрая четверть людей. Когда стих шторм, кёниг послал на берег слуг, но найти не удалось почти ничего. Буря переболтала песок, взмутила ил и надёжно похоронила нежданные сокровища. И ещё много лет на берегу, случалось, находили кольцо, пластину с панциря или золотую монету с непонятной восточной надписью, причудливой, как ход жука короеда.
Месяц кряду Хийси муштровал Иста так, как никогда прежде. Учил скрывать свои мысли и читать чужие. Учил бить злым словом, как хлыстом, так что на теле вспухали багряные полосы и выступала кровь. Заставлял целыми днями не есть, не пить, не дышать. Учил дробить скалы и вызывать грозу. И всё это в таких чащобах, куда даже болтливая сойка не приносила ни единого обрывочка новостей.
На робкие просьбы повидать Роксалану Хийси отрезал:
— Сейчас не время. Захочет — дождётся. А не захочет месяц подождать — тоже беда невелика, таких, как она, можно целый амбар насолить.
Ист смирился и был послушен. В конце концов, главное он сделал — Роксалана на свободе и жизни её сейчас ничто не угрожает.
Решающий день наступил как-то неприметно. К нему не готовились, и вообще, Ист не знал, что впереди его ждёт небывалое. Утром, как обычно, поднялись до света, вылезли из пещеры, в которой жили последние дни; Хийси почему-то перенёс их жильё в дальний южный край, в земли, населённые дикарями, чья кожа была словно охрой натёрта. Прошли на развилку лесных троп, и здесь Хийси спросил: зверя.
— Ну-ка, скажи не глядя — куда отсюда можно пройти?
Для простого взора натоптанная тропа в этом месте бесполезно раздваивалась, а спустя пяток шагов вновь сливалась в одну. Но Ист уже привык разбираться в таких вещах и умел ходить не только по ближним путям.
— Эта дорога, — указал он направо, — ведёт на Жемчужные острова, где растут пальмы. Так, — палец ткнул в кусты, — мы могли бы попасть домой. Эта тропа водит по здешнему лесу, а оборотившись назад, очутимся в кизиловых зарослях, что в горах Кавказа.
— И всё?
— Да, учитель. У земного круга — четыре стороны, и от каждой развилки лесной тропы отходит четыре дороги. Я назвал их все.
— Ты хорошо усвоил мои уроки, — согласился Хийси. — У земного круга действительно четыре стороны, можешь примириться с этим, если согласен ходить по кругу.
— Но ведь не на небо же нам… — начал Ист и вдруг осёкся. Неведомым образом он осознал ещё два невидимых и неощутимых пути. Один вёл ввысь, второй вглубь. Оба терялись в беспредельности, и нельзя было сказать, что ждёт свернувшего на эти тропы.
— Сегодня нам туда, — вскинул голову Хийси. — И даже не нам, а тебе. У меня на сегодня ещё одно дельце осталось. Так что ступай один, а я тебя догоню.
* * *Тяжёлый хозяйский табурет, не успевший обрести былого блеска, ещё хранил на себе следы струга, а кёниг Снегарда, корноухий Фирн дер Наст, уже снова сидел на нём, вперив тяжёлый взгляд в бьющего поклоны Торпа.
— Ничего нет!… — ныл привычную песню Торп.
— За пять лет скопить не сумел?
— Я же приносил!… — взвыл Торп. — Бобра приносил, волка! Служил верой-правдой!
— Ещё бы ты бобра утаил, — процедил кёниг. — Мужик на бобра охотиться не смеет, а если уж доспел бобр в твою ловушку, то ты и должен его с поклоном доставить.
— Подушные кто платить будет? — вопросил Парплеус. — И с дыма налог. Печку небось топишь?
— Нет! — радостно признался Торп. — Курная изба.
— Всё равно — шесть грошенов в год. За пять лет — тридцать грошенов и пеня за недоимку — ровным счётом восемь грошенов тринадцать кёртлингов. Это если у тебя действительно ничего нет.
Двое воинов — на этот раз кёниг явился с целым отрядом — с торжествующим видом появились из-за дома. Перед собой они гнали многострадальную Зорьку, которую однажды дер Наст уже конфисковывал.
— Так! — нехорошо произнёс повелитель мечей. — Магистр, не кажется ли тебе, что эту скотину мы уже видели?
Хотя Парплеус некогда сочинил двухтомный труд, посвящённый тонкостям зоолатрии, на лугу он не смог бы отличить вола от нетели. К счастью, в данном случае это и не требовалось. Достаточно того, что корову признал властелин. Парплеус многозначительно покачал головой и изрёк:
— Да, это она. Я узнаю. Целый ряд признаков неопровержимо свидетельствует, что это то самое животное.
— Вот, значит, где оказалась слабина, — сам с собой рассуждал кёниг. — Латники Ансира незамеченными пробрались через болото… Ещё бы, тут у них завёлся славный помощник. У, мразь!…
Кёниг вскочил и с неожиданной злобой ударил корову между рогов. Хрустнула кость, корова осела на задние ноги, затем повалилась на бок. Отчаянно вскрикнул Торп.
— Чёрт!… — Кёниг был раздосадован. — Этого ещё не хватало! Ну да ладно… Эй! — повернулся он к солдатам. — Займитесь этой падалью. Тушу разделать, доставить в замок и накормить мясом всех, кто носит оружие.
Солдаты были недовольны; никому не хотелось волочить за семь миль лишнюю тяжесть, а
вечером портить зубы на старой, жёсткой, как подошва, говядине, но перечить они не осмелились, лишь Парпляк высунулся, как всегда, некстати:
— Может, бросить её? Прямо здесь принести в жертву Хаймарту. Думаю, от этого окажется больше пользы.
— Нет уж! — отрезал кёниг. — Один раз мы её уже бросали, до сих пор оправиться не можем. Забрать всё до последнего шматка! — прикрикнул он. — И шкуру, и голову!
Торп раскачивался, стоя на коленях, и стонал, словно от мучительной боли.
— Как вы полагаете, что нам делать с ним? — спросил Парплеус. — Я мягкий человек с чувствительным сердцем, но сейчас даже я говорю: казнь! — и самая суровая. Утопить в нечистотах.
Или содрать кожу рядом с его коровой…
— А на следующий день половина дружины будет валяться с болотной трясучкой, — перебил кёниг. — Нет, магистр, твои мягкосердечные методы не годятся. Этот мужик засел тут, как гнилой зуб, так просто его не вытащишь.
Дер Наст приблизился к Торпу, на ходу снимая с запястья железный браслет. Под руками повелителя мечей железо смялось, словно воск, растянулось и плотно обхватило шею мужика.
