Глен Кук - Стальные сны. Серебряный клин

Скоро они выяснили, что хаос далеко не всюду сменился всеобщим просветлением. Некоторые колдуны мутили воду, упорно сопротивляясь новым порядкам, установившимся за одну ночь.

По слухам, близняшки из Башни поджали хвосты, а вместо них теперь командовал какой-то хмырь по прозвищу Странник. Весло лихорадочно готовилось к новому набегу Хромого.

— Ну и каша заварилась, — сказал Смед, когда они подходили к «Скелету».

— Чертовски мягко сказано, — буркнул старик.

Хозяин «Скелета» не смог скрыть разочарования тем, что их не прикончили во время мятежа. Нет. Талли он не видел с тех самых пор, как тот завалился сюда поутру, потребовал завтрак, а потом закатил скандал. Когда ему отказали в кредите. Но жрать-то все равно было нечего.

— Что, у тебя совсем ничего не осталось? — спросил Смед.

— Осталось. Полбуханки засохшего хлеба. Я собираюсь его размочить себе на ужин. Хотите — можете пошарить R подпале. Может, отловите там пару крыс. Тогда я сварганю из них для вас жаркое. Так и быть.

Смед поверил хозяину.

— А Талли, часом, не говорил, куда собирается? — спросил он на всякий случай.

— Нет. Когда выметался — повернул налево.

— И на том спасибо. — Рыбак двинулся к выходу.

— Слыхали, что назначена награда? — бросил вслед хозяин.

— Какая еще награда? — спросил Смед.

— За тот серебряный кусок, вокруг которого заварилась вся каша. Этот малый, Странник, пообещал отвалить за него сто тысяч оболов. Никаких вопросов, никаких подвохов, никакого риска. Во всяком случае, он так заявил. Приносишь железку — и деньги на бочку.

— Ни черта себе! — сказал Рыбак. — Таких денег на всю жизнь хватит. И на какую жизнь! Хотел бы я знать, где найти эту штуку.

— А по-моему, так ее просто нет в городе, — проворчал Смед. — Иначе все эти колдуны и ведьмы давным-давно до нее бы добрались. Пошли, Рыбак. Мне позарез надо найти этого чертова болвана, моего братца.

— Думаешь, он попытается?.. — спросил Рыбак, когда они оказались на улице.

— Обязательно. Если слышал о награде. Он наверняка считает, что мы с ним плохо обошлись, а значит — заслуживаем того, чтобы подложить нам свинью. Но сам он не знает, где спрятана эта штука. Зато ему в голову вполне может прийти мысль продать палачам меня.

— Запросто. Притом без малейших угрызений совести, — сказал Рыбак, — Талли Стаха интересует только один человек на всем белом свете: Талли Стах. Думаю, он с самого начала просто хотел нас всех использовать, а потом избавиться от нас, поодиночке. Только дело оказалось совсем не таким простым, как он думал.

— Наверно, ты прав, — согласился Смед. — Значит, будем исходить из того, что он собирается нас продать, так?

— Мы сваляем дурака и сыграем ему на руку, если позволим себе думать иначе. Пойди поищи его по городу. Ты знаешь, где он раньше любил околачиваться. А я выясню, где отсиживается Странник, и буду ждать, не появится ли Талли там. — А если он уже?..

— Тогда нам хана.

— Да уж. Послушай! Почему бы нам самим не загнать Клин тому парню? Сто тысяч — совсем неплохо. Я такую кучу денег даже пересчитать не сумею.

— Большие деньги, верно. Но если ситуация действительно такова, как говорят, и Хромой возвращается, тогда они накинут цену. Надо бы выждать еще пару дней.

Смед не стал спорить, хотя про себя подумал, что лучше брать то, что дают. Пока дают.

— Вдруг я не найду его? — все же спросил он. — Тогда надо хватать что предложено. Дают — бери; бьют — беги.

Рыбак только сердито заворчал в ответ.

Смед начал поиски. Он несколько раз натыкался на след Талли. Повсюду трепались о Серебряном Клине. Талли, конечно, уже знал об обещанной награде. Но к Страннику он так и не пошел. Это был хороший знак. Если только…

Если только он не сунулся к кому-нибудь другому. Несколько колдунов пустили слух, что они готовы заплатить больше, чем Странник. Одна ведьма, по прозвищу Мошна, уже предложила сто пятьдесят тысяч.

Смед считал, что никому из них верить нельзя. Он видел эту свору разбойников в деле, когда охота за Клином только начиналась. Вряд ли они изменились с тех пор. Они запросто могли сулить горы оболов, но когда придет пора расплачиваться, плата будет только одна — смерть.

Но Талли имел дурацкое пристрастие к самообману. Он мог поверить в серьезность их намерений. А мог тешить себя надеждой, что сможет их перехитрить. Он всегда страдал избытком самомнения.

Двигаясь по следам Талли, Смед вскоре пришел к выводу, что тот ищет какого-то человека.

Похоже, наиболее денежного.

Он растерял остатки уважения к своему братцу.

Все говорило за то, что Талли окончательно утратил твердую почву под ногами. А Смед — нет. Он спрашивал себя, дергается ли Талли, если ему стало известно, что они пустились на его поиски.

Наверное.

Смед поймал своего братца. Но ситуация совсем не подходила для той очной ставки, которую он вот уже несколько часов прокручивал в голове.

Улица, по которой он шел, казалась неестественно спокойной и мирной после всех бесчинств. Разнервничавшись от этого, Смед вдруг увидел: в какой-нибудь сотне футов впереди открылась дверь, и из нее прямо на середину мостовой вылетел Талли. Он не успел даже подняться на четвереньки, как его окружили солдаты в черном. Они связали ему руки за спиной, накинули на шею петлю и потащили в центр.

Солдат было шестеро. Смед оцепенел, будто к нему приближалась сама Смерть. Но что он мог сделать? Бежать к Рыбаку? А чем тот сможет помочь? Устроить им засаду средь бела дня? Вдвоем? Безумие.

Он последовал за ними. С каждым шагом у него становилось тяжелее на душе. Ему не хотелось делать то, что было необходимо сделать. Хоть Талли и собирался их списать со счета.

Он нырнул в переулок и побежал; кровь бурлила в его жилах. Он двигался быстрее, чем требовалось, пытаясь заглушить свои страхи лихорадочной, суетливой активностью.

Мешок колотил по спине. Подобно половине горожан, он тащил на себе все свои пожитки. Придется как-то избавиться от этого тюка. Но надо спрятать его понадежнее, ведь там была почти вся добыча, принесенная им из Курганья.

В одном из самых темных мест переулка он наткнулся на груду щебня, торопливо закопал в нее свой узел, а потом поспешил к тому месту, где рассчитывал перехватить Талли и его конвой.

Но поблизости никого не было видно. У него даже сердце упало. Неужели они выбрали более длинный, обходной путь?

Нет, вот они. Идут. Просто он забежал слишком далеко вперед. Смед притаился в черном горле переулка. Назад придется уходить той же дорогой. Чтобы прихватить по пути мешок и не налететь случайно на ненужных свидетелей.