Павел Шумил - Этот мир придуман не нами

— Не бойся. Она же стоит на месте, — произнес знакомый голос. Словно лязгнул. Подняла глаза — так и есть. Глава Службы закона и порядка. Захотелось в песок зарыться. А его рука уже по-хозяйски легла на плечо.

— Г-г-глупая ра-рабыня п-просит простить ее. она очень испугалась, — пролепетала я. Он потрепал меня по ушам и шлепнул по заду.

— Петр! Останови механизм! — прокричал хозяин в микрофон. — Не слышно ни черта!

Пала тишина.

— Вы видите перед собой главную нашу машину, — начал объяснять хозяин. — Это каналокопатель. Он заглатывает песок спереди и выбрасывает его сбоку. С помощью этой машины можно прорыть широкий и глубокий канал отсюда до Столицы всего за год. Одна беда: вода в гору не потечет. Поэтому мы пророем сеть оросительных каналов вокруг этого оазиса. И будем гонять по ним воду насосами. Через тридцать лет здесь вокруг будут цветущие сады и пальмовые рощи. Вода будет журчать в фонтанах.

— Миу, срочно приготовь Петру комплект одежды, — прозвучал в ошейнике голос Стаса. — И полотенца прихвати.

Я легким бегом озабоченной рабыни устремилась к дому. Внутрь проникла через ворота ангара — так ближе. А дальше что? Рыться в вещах господина без его разрешения? Бросилась в бытовой отсек, выбрала в меню данные Петра и заказала полный комплект одежды. Все-таки, решила заглянуть в его комнату. Хорошо, что заглянула — на кровати лежит его доспех цветов клана. И коробка с ручкой, которую хозяин называет «дипломат». Я доспех свернула, сунула в дипломат — и бегом в бытовой отсек. Как раз успела. Из машины заказанные вещи одна за другой выползают. Покидала все в дипломат, сверху — три полотенца. Нажала посильнее на крышку — закрылась со щелчком Выбежала на улицу, вскочила на байк, и с места в высь. Только ветер шумит.

Из корабля уже вторая машина выползла. Не такая большая, как первая, но тоже огромная. Перед зрителями разворачивается, себя со всех сторон показывает. А первая в сторону отъехала и замерла. Я к ней подлетела, вижу, из-за одной железной двери Петр рукой машет. Сам по пояс голый, и весь в какой-то блестящей коричневатой грязи.

Посадила байк на железную площадку перед дверью, протянула Петру дипломат.

— Миу, какая же ты умница, — сказал мне Петр. — Не заходи туда. Там, в кабине какой-то нехороший человек канистру машинного масла оставил. В вакууме она лопнула, а в невесомости во время маневров испачкала пульт, и стены. Все испачкала.

Приблизительно так сказал, если все запрещенные ругательные слова выбросить, а оставшиеся заменить на культурные. Потом скрылся за углом, а мне сказал:

— Не заглядывай за угол. Я переодеваться буду. О! Полотенца! Миу, ты чудо!

Я приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Пол блестит, стены блестят, везде эта густая коричневатая жидкость. Даже на потолке скопилась каплями.

— Нам нужно шоу показывать, а эти сукины дети наотрез отказались в кабину входить, — рассказывает из-за угла Петр. — Пришлось собой пожертвовать.

Из-за угла вышел прежний Петр. Чисто одетый, подтянутый, сдержанно улыбающийся.

— Летим на корабль, пчелка.

И мы полетели. Прямо в огромные распахнутые ворота.

— Следующий — кран трубоукладчик. Ход я проверил, — сказал нам парень, который представился как Николай Бортинженер. Петр по лесенке поднялся в машину, а я полетела за Мухтаром. Он как раз отогнал предыдущую машину в сторону и поставил рядом с первой.

Каждая следующая машина была меньше предыдущей. И хозяин уделял ей меньше слов. А две последние, с огромными прямыми рогами, которые могли подниматься и опускаться, просто начали вытаскивать гигантские железные коробки, которые называются контейнеры. Я слушала речь хозяина через ошейник и возила Петра с Мухтаром от стоянки машин к кораблю.

— Интересное на этом заканчивается, начинается долгая и скучная разгрузка трюмов, — сказал хозяин. — Кто хочет, может вблизи осмотреть машины, а кто желает вернуться во дворец или в Столицу, прошу собраться у фонтанов.

Гости разделились приблизительно пополам. Стас направил меня возглавить бригаду перевозчиков. Посадкой руководил мажордом, поэтому никаких споров не возникало. Я на машине летала только между железным домом и Дворцом, а водители байков доставляли пассажиров туда, куда те просили. Обычно — прямо ко входу своего дома, чтоб соседи увидели.

Опять много-много рейсов, голова кругом. Но, наконец, поток гостей иссяк. Остались столы с недоеденными вкусностями и грязной посудой, горы мусора, пятеро гостей-людей и… сестра мелкого.

— Мальчики! — закричала я, размахивая руками над головой. — Последнее усилие! Собираем мусор и грязную посуду, а мебель ставим по местам.

Не очень охотно, но все меня послушались. Корзины с посудой я затащила в столовую и начала скармливать мойке. Пока та не отказалась принимать. Остальное вновь вынесла на улицу и раздала девушкам со словами:

— Отмоете — ваша будет.

Моментально расхватали. Тем временем парни свалили мусор в яму, подожгли, а несгоревшее зарыли. Не прошло и стражи, как наш поселок приобрел прежний вид. Осталась только усталость и досада. Ни с отцом, ни с Шурром, ни с Марром поговорить не удалось.

Села в тень у стены железного дома, прислонилась спиной к прохладному металлу, закрыла глаза. Сумасшедший день. С утра на нервах. Представить трудно — я весь день командовала парнями и девушками без ошейников. И все меня слушались! Как будто так и надо! Этот мир сошел с ума.

Кто-то сел рядом. Но глаза открывать не хочется.

— Устала, сестренка?

— Марр?! — глаза сами открылись.

— Я за него, — и улыбается, ехидная морда.

— Ты почему здесь, а не во Дворце?

— Откомандирован до завтра выполнять особое задание. А кто-то рыженький обещал мне кино показать.

— Как теперь в школу попадешь?

— Надеюсь, утром меня кто-то рыженький отвезет. Если я к тому времени еще живой буду.

— Что так?

— Твоя Татака. Она из меня все соки высосала. Просто ненасытная.

— Не моя, а твоя. Это все пояс верности.

— Не понял.

— Пояс, в который она хвост прятала. Татака весь день в нем ходила. Корень хвоста загнут вверх и к спине прижат. Знаешь, как потом мужика хочется?! По себе знаю. Так что не думай о девочке плохо.

— А я и не думаю. Мне даже понравилось, если не каждый день. Каждый я так не смогу. Миу… у нее хвост такой… навсегда?

— Никто не знает.

— Это я виноват.

— Дурак ты, братец. Она тебе говорила, что должна была умереть?

— Да.

— По замыслу твое испытание было отрубить ей голову за три побега. Но мы из нее за два дня сделали леди. Ты еще влюбиться успел. Стало ясно, что испытание ты завалишь. Тогда в срочном порядке заменили голову на хвост.