Андрэ Нортон - Стража Колдовского мира

Трусла тоже задавала себе эти вопросы.

Странный чёрный корабль стал виден гораздо яснее, его можно было разглядеть во всех подробностях. И совершенно отчётливо виден нос корабля, с уцепившейся за палубу какой-то чёрной массой — возможно, как раз таким же существом, которое они видели сейчас в ледяной толще.

— Похоже, что если легенда твоего народа о том, как вы попали сюда через врата на севере, соответствует действительности, то сейчас мы видим образчик тех созданий, которые обратили вас в бегство, — сказала Фрост, бережно прикрыв ладонью кристалл. — А это значит, что мы идём по правильному следу.

Стимир передёрнулся, точно в ознобе:

— Знаешь ли, госпожа, бывают сказки, нарочно придуманные для людей, которые, греясь у очага, наслаждаются такими историями, от которых мороз пробегает по коже. Но видеть ожившего демона — нелёгкое испытание!

— Это не демон, — раздался голос подошедшего Оданки. Размахнувшись копьём, он ударил по ледяной стенке, в которой было замуровано страшилище. От ледника откололось несколько осколков, но больше ничего не произошло. — Это древнее-древнее страшилище, давным-давно мёртвое. Когда-нибудь лёд его отпустит и оно истлеет, как всякое мёртвое существо.

Капитан Джоул разразился лающим смехом:

— Латты правы, капитан! Это правда, что даже люди попадали в трещины и вмерзали в лёд, который отпускал их из своих объятий лишь спустя долгое время, и они появлялись оттуда точно такими же, как в день своей гибели.

Пластинка в руке Стимира померкла и потускнела, он взглянул на неё и пожал плечами:

— Будь по-вашему. Но госпожа права — то, что мы ищем, находится впереди.

В ледяной трещине не нашлось подходящего места, чтобы расположиться на привал. Хотя они всё время передвигались очень медленно, от постоянного напряжения, которого требовал каждый шаг из-за коварной почвы, у них уже ломило все тело. Они немного подкрепились на ходу скудной порцией пищи, и Трусла в душе начала сомневаться, осилит ли она до конца этот путь — ей казалось, что ледяная расселина никогда не кончится.

Оданки подхватил на руки малютку Канкиль, и она ехала у него на плече, издавая время от времени щебечущие звуки, по-видимому, разговаривая сама с собой, так как никто ей не отвечал.

Сначала появился туман; Трусла вдруг заметила, что вода ещё больше потеплела, и что от неё поднимается тонкая дымка испарений.

К счастью, расселина стала ещё шире, и по краям ручья появилась полоска каменистого берега, зато вода стала совсем горячей. Несмотря на все усилия, они продвигались, точно ползком, однако упорно шли дальше.

Потом они почувствовали запах, раздражающий нос и гортань, и начали кашлять. Вероятно, виноваты были испарения, поднимавшиеся от воды.

Глубоко втыкая перед собой в землю копьё, Трусла тащилась вперёд шаг за шагом. Симонд уже хотел забрать у неё тюк, но она не дала. Каждый обязан внести свою лепту в этот поход.

А потом они выбрались из ледяного плена и, не веря своим глазам, поняли, что неожиданно очутились в совершенно ином мире. Наверное, во время пути кто-то навёл на них марево.

Перед отрядом лежал крутой спуск в долину. Ручей вдруг нырнул в углубление между высоких скал, откуда поднимались душные испарения, так что оставаться на берегу стало невыносимо.

Впереди раскинулась земля, свободная ото льда, поросшая такой же зеленью, какой на лето покрывалась тундра. Местами виднелись разноцветные островки, это, наверняка, были заросли цветов, а воздух казался таким влажным и душным от жары, что укутанные в несколько слоёв тёплой одежды путники сразу же взмокли от пота, как после парной бани.

Затем, как бы приветствуя их появление, из какой-то лужи, окружённой разноцветной грязью, вверх взметнулся фонтан брызг. Одга вскрикнула и отскочила, и, запутавшись ногой в гуще переплетённых растений, растянулась навзничь во весь рост; упав, она затрясла обеими руками, как будто их задели брызги.

Путники стали осторожнее обследовать странный оазис жары, обнаруженный среди вечных льдов. Со всех сторон его окружали горы, покрытые ледниками, но здесь стояло знойное южное лето, и люди сразу запыхались, стараясь поскорее миновать покрытое грязью пространство, занимавшее почти половину долины. На каждом шагу здесь виднелись глубокие ямы, из которых через неровные промежутки времени неожиданно вырывалась струя, выбрасывая в воздух облако вонючего, жаркого пара.

Наконец путникам удалось дойти до убежища за группой скал, от которых было уже недалеко до ледяных гор. Тут им волей-неволей пришлось снимать промокшую одежду без особенной надежды на то, что она высохнет.

На лугах водилась какая-то живность. Оданки разрыл чью-то норку и вытащил оттуда какого-то жирного зверька, по-видимому, уже знакомого латтам. А Симонд уложил стрелой другого, похожего на эсткарпского прыгуна, хотя этот зверь был значительно упитаннее.

Путники поели, а после еды их сморила накопившаяся за день усталость. Укладываясь на подстилку из мха, Трусла подумала, что сейчас должно быть раннее утро.

Между тем шаманка, казалось, не помышляла об отдыхе. Трусла так устала, что могла только наблюдать, что делают другие. Видя, что Фрост и Инквита уединились в сторонке, она догадалась, что они собрались вызывать Силу, хотя Фрост, судя по всему, не готовилась применить свой талант. Вероятно, она должна была послужить якорем для шаманки.

Трусла думала, что во сне начнёт опять танцевать, исполнять те движения, которые запечатлели её ноги на песке. Но вместо этого…

Оно подкрадывалось, как та мелкая нечисть, которой кишели старинные жилища, грызущая, шевелящая противными усиками-щупальцами. Оно не излучало большого силового воздействия, но Трусла ясно чувствовала, что может, если захочет. Как ни странно, Трусла, казалось, представляла для этого лазутчика загадку.

Затем перед ней возникла очень отчётливая картина. Она не участвовала в ней, а была наблюдателем, но какая-то часть её существа силилась прийти на помощь.

Белокрылые корабли мчались по морю, спасаясь бегством. Салкарские корабли — Трусла поняла это сразу, хотя их паруса расписаны странными узорами. За кормой надвигалась чёрная туча, и море тоже было черным, то была не просто ночная тьма, а словно гигантский меч, занесённый над небом и морем.

На каждом корабле горели огни, ярче вceгo сияли те, что на носу. Это были не фонари, а какая-то живая сила, одушевлявшая каждый корабль.

Вдруг из моря, рядом с кораблём, отставшим от остальной вереницы, высунулись гигантские змеящиеся щупальца, гораздо длиннее и толще тех, недавно виденных во льду. Они старались схватить корабль. Но свет на носу внезапно вспыхнул с ослепительной яркостью, и чудовище, словно ослеплённое, отпрянуло и упало в волны.