Джо Аберкромби - Лучше подавать холодным

— Я стремился к миру с Фоскаром и Арио не больше, чем они стремились к миру со мной. Моей единственной заботой было уговорить старого канцлера Соториуса встать на мою сторону. Я пытался убедить его, что если Лига Восьми проиграет, то жадность герцога Орсо не остановится у границ Сипани, каким бы тот не был нейтральным городом. Уж если мою молодую головушку снимут, следующей на плахе окажется его старая.

Вполне правдоподобно. Нейтралитет защищал от герцога Орсо не лучше, чем от оспы. Его властолюбие никогда не ограничивалось той или иной конкретной рекой. Одна из причин, почему он так нравился Монзе в качестве работодателя — до того, как попытался её убить.

— Но старик вцепился в свой заветный нейтралитет как капитан в штурвал тонущего корабля, и я уже отчаялся оттащить его и всерьёз решил бежать из Стирии в тёплые края. — Рогонт закрыл глаза и подставил лицо солнцу. — А потом, о, счастливый день, о моя чуткая интуиция… — Он открыл их и прямо взглянул на ней. — Ты убила принца Арио.

Чёрная кровь била из его бледного горла, тело падало в окно. Огонь и дым в горящем здании. Рогонт ухмыльнулся со всем самодовольством волшебника объясняющего как работает его последний трюк.

— Соториус был хозяином. Он отвечал за безопасность Арио. Старик понял, что Орсо ни за что не простит ему гибели сына. Он понял, что Сипани обречён. Если только Орсо не остановить. Мы пришли к согласию в ту самую ночь — пока Дом Удовольствий Кардотти ещё догорал. Сохранив тайну, канцлер Соториус от имени Сипани вступил в Лигу Девяти.

— Девяти, — пробормотала Монза, наблюдая как сипанийское войско целеустремлённо спускается по пологому склону к переправе и практически незащищённому тылу Фоскара.

— Моё продолжительное отступление от Пуранти, казавшееся тебе таким неблагоразумным, обеспечило его временем на подготовку. Я по своей воле пятился в эту маленькую западню, чтобы сыграть роль приманки в куда более существенной.

— Вы умнее, чем выглядите.

— Мне не трудно. Тётя всегда говорила, что я выгляжу как долбоёб.

Она хмуро взглянула на неподвижное войско на вершине холма Мензеса, на той стороне равнины. — А что насчёт Коски?

— Иных ничем не изменить. Он взял у моих гуркских поручителей очень большие деньги и воздерживается от битвы.

Внезапно стало казаться, что она и близко не понимает мир так, как привыкла считать. — Я предлагала ему деньги. Он не стал их брать.

— Представляю себе, ведь умение вести переговоры твоя самая сильная черта. Он не принял денег от тебя. Зато, кажется, Ишри умеет разговаривать поласковее. "Война есть лишь торчащее наружу остриё политики. Клинки убивают людей, но побуждать их возможно лишь словом, а добрые соседи есть надёжнейшее укрытие в бурю." Цитата из "Основ высокого искусства" Иувина. В основном ля-ля и дремучие суеверия, но том об осуществлении власти завораживает напрочь. Тебе стоило б расширить круг чтения, генерал Муркатто. У твоих книжных штудий слишком узкий охват.

— Я поздно начала читать, — буркнула она.

— Ты сможешь полностью насладиться всей моей библиотекой, как только я порублю талинцев и завоюю Стирию. — Он счастливо улыбнулся в сторону дна долины, где армия Фоскара оказалась в смертельной опасности окружения. — Естественно, если бы рать Орсо возглавлял более умудрёный чем юный принц Фоскар командир всё могло бы быть совсем по другому. Сомневаюсь, что в мою ловушку до такой степени влез бы человек со способностями генерала Ганмарка. Или с огромным опытом Верного Карпи. — Он свесился с седла и приблизил свою самодовольную ухмылку. — Но в последне время Орсо как на зло пострадал от нехватки командного состава.

Она хмыкнула, повернула голову и сплюнула. — Несказанно рада помочь.

— О, без тебя у меня бы ничего не вышло. Всё что нам нужно — удержать нижний брод пока наши отважные союзники из Сипани не доберуться до реки, раздавить бойцов Фоскара между нами и властолюбие герцога Орсо утонет на этих отмелях.

— Только и всего? — Монза обеспокоенно обернулась к воде. Аффойцы, беспорядочная красно-коричневая масса на далёком безнадзорном правом крае, оттеснялись от берега. Не более чем на двадцать шагов взболтанной грязи, но достаточно, чтобы дать талинцам точку опоры. А теперь по видимому кто-то из баолийцев переправился через омуты выше по течению и обошёл их с фланга.

— Так точно, и похоже мы уже на пути к… — И Рогонт тоже это заметил. — Ох. — Люди начали выламываться из боя, взбираясь вверх по склону холма по направлению к городу.

— Похоже ваши отважные союзники из Аффойи подустали от вашего гостеприимства.

Самодовольное ликование накрывшее рогонтов штаб, когда появились сипанийцы, моментально угасло, в то время как всё новые и новые точки отваливались от выгнувшихся аффойских шеренг и устремлялись врассыпную по всех направлениях. Над ними стрелковые роты приобрели неровный зазубренный вид, лучники беспокойно поглядывали на город. Очевидно их не очень-то прельщало близкое знакомство с людьми, в которых они всаживали стрелы весь последний час.

— Если те сволочи-баолийцы прорвутся, они выйдут вашим людям во фланг, и скатают весь ваш строй. Это будет разгромом.

Рогонт закусил губу. — Сипанийцы менее чем в получасе отсюда.

— Превосходно. Они успеют как раз вовремя, чтобы пересчитать наши трупы. А потом свои.

Он нервно зыркнул назад, на город. — Наверное нам стоит отойти за стены…

— Уже поздно выпутываться из этого боя. Даже такому опытному отводильщику войск как вам.

Лицо герцога обесцветилось. — Что нам делать?

Внезапно стало казаться, что она прекрасно понимает мир. Монза с протяжным звоном обнажила меч. Кавелерийский меч, который она позаимствовала в оружейне Рогонта, простой, тяжёлый и убийственно остро заточенный. Его глаза вылупились на него. — А. Это.

— Да. Оно.

— Полагаю приходит время, когда человек и впрямь должен отбросить предусмотрительность в сторону.

Рогонт выставил челюсть, напряглись желваки. — Кавалерия. По моей… — Его голос оборвался до треска в горле.

Громкий голос генерала, писал Фаранс, стоит целого полка.

Монза выпрямилась в стременах и заорала во всю ширь лёгких. — Стройся!

Герцогский штаб начал выкрикивать, указывать, размахивать оружием. Конники съезжались со всех сторон, формируя длинные шеренги. Гремела сбруя, цокали доспехи, стучали друг о друга копья, кони храпели и рыли землю. Люди занимали свои места, сдерживая своих беспокойных верховых, рычали и матерились, застёгивали шлемы и захлопывали забрала.