Кристофер Паолини - Наследие

— Значит, единственным решением ты считал убийство и предательство? — спросила Насуада, не заботясь о том, что за такие слова он может ее и наказать.

Гальбаторикс рассмеялся; он был, похоже, чем-то страшно доволен.

— Какое лицемерие! — воскликнул он. — Ты обвиняешь меня в том, к чему стремилась сама. Ведь и ты без колебаний прикончила бы меня на месте, как бешеного пса — если б смогла, конечно.

— Ты — предатель, а я — нет.

— Я — победитель. А в конечном итоге только победа и имеет значение. Мы с тобой не так уж сильно отличаемся друг от друга, Насуада. Ты мечтаешь убить меня, потому что считаешь, что моя смерть принесет Алагейзии некое «исцеление». А еще потому, что ты, будучи еще почти ребенком, веришь, что смогла бы куда лучше меня править Империей. И твоя спесь в итоге приведет к тому, что другие станут тебя ненавидеть и презирать. Но только не я. Я отлично тебя понимаю, ибо и сам я восстал против власти Всадников по тем же причинам, по каким и ты сражалась со мной; и я оказался совершенно прав, поступая так, и одержал над ними победу.

— Неужели месть не имела к этому никакого отношения?

Ей показалось, что он улыбнулся.

— Месть, возможно, действительно послужила отправной точкой, однако же ни ненависть, ни желание отомстить отнюдь не являлись определяющими мотивами моих действий. Я был обеспокоен тем, во что превратился орден, и не сомневался — как убежден в этом и сейчас, — что лишь с исчезновением Всадников мы сможем расцвести как раса.

На мгновение боль, которую постоянно испытывала Насуада, оказалась столь сильна, что лишила ее способности говорить, но уже через несколько секунд она все же сумела овладеть собой и прошептала:

— Если то, что ты говоришь, правда — у меня нет причин верить тебе, но если это действительно так, то ты и сам ничуть не лучше тех, кого погубил. Ты уничтожил прекрасные библиотеки, собранные членами ордена, и, по сути дела, украл собранные ими знания, но ни с кем из «твоей расы» так и не поделился ни каплей этой украденной мудрости.

Гальбаторикс придвинулся к ней чуть ближе, и она снова ощутила на виске и на ухе его дыхание.

— А это потому, — тихо сказал он, — что в куче столь тщательно охраняемых ими тайн и секретов мне удалось отыскать проблески величайшей истины, которая, возможно, даст ответ на один из самых сложных вопросов нашей истории.

Насуада почувствовала, что по спине у нее поползли мурашки:

— Что же это за вопрос?

Гальбаторикс, видимо, снова откинулся на спинку кресла. Краем глаза она увидела его руку, поправляющую край плаща.

— Это вопрос о том, как правителю с помощью внедренных им законов управлять теми своими подданными, которые владеют магией и постоянно ею пользуются. Когда я понял, что к чему, я отложил в сторону все остальные дела и полностью посвятил себя решению этого вопроса, ибо понимал, сколь важно найти на него ответ. Вот почему я держал при себе все тайны Всадников, занимаясь этими изысканиями. Ответ на этот вопрос должен быть найден и использован до того, как я обнародую хотя бы одно из сделанных ими открытий. Наш мир и без того достаточно беспокоен, и надо дать буре улечься, прежде чем она поднимется снова. Поиски столь необходимых мне сведений заняли у меня почти сто лет, и теперь, когда они у меня есть, я воспользуюсь ими для того, чтобы полностью переделать Алагейзию. Магия — это самая большая несправедливость нашего мира. Собственно, это не было бы так, если бы способностью к магии награждались только те, кто слаб — тогда это служило бы для них некой компенсацией за то, что удачу или обстоятельства у них отняли. Но в нашем мире этого, увы, не происходит. Именно сильные мира сего используют магию в своих интересах, и они же больше всех от этого выигрывают. Достаточно посмотреть на эльфов, чтобы убедиться, что это действительно так. И эта проблема касается не только отдельных личностей; она также искажает и разрушает отношения между расами и народами. Эльфам несколько проще, чем нам, поддерживать в своем обществе порядок, ибо почти каждый эльф является также и магом, а потому редко один из них оказывается во власти другого. В этом отношении им повезло. А вот нам — нет. Не повезло также и гномам, и даже этим проклятым ургалам. Мы смогли продолжать жить в Алагейзии только потому, что эльфы нам это разрешили. Если бы они захотели, то запросто смели бы всех нас с лица земли, как мощный паводок сносит муравейник. Но теперь им это уже не удастся; теперь я готов противостоять их могуществу.

— Всадники никогда не позволили бы эльфам ни уничтожать, ни прогонять другие народы!

— Может, и не позволили бы. Но во времена Всадников мы полностью зависели от их милости и расположения, а это несправедливо. С какой стати мы во всем должны полагаться на других? Орден Всадников был создан как средство поддержания мира между эльфами и драконами, но в итоге его основной задачей стало поддержание правопорядка во всей Алагейзии. Однако же эта задача оказалась им не по силам. Как, впрочем, и моим собственным магам из Черной Руки. Эта задача слишком сложна, чтобы ее можно было решить с помощью победы одной из воюющих группировок. И моя собственная жизнь полностью это доказывает. Даже если б у меня имелась некая группа заклинателей, которым можно было бы доверять, которые были бы достаточно преданы мне, которых я мог бы поставить надо всеми прочими магами Алагейзии — дабы они могли вмешаться при малейшем намеке на неповиновение, — мне и в этом случае пришлось бы опираться на тех, чье могущество я и стремился уменьшить. И тогда, в общем, жизнь в Алагейзии отнюдь не стала бы более безопасной, чем сейчас. Нет, чтобы решить эту проблему, нужно выходить на более глубокий уровень, подбираться к самым основам. Древние знали, как это можно сделать, а теперь знаю и я.

Гальбаторикс шевельнулся в своем кресле, и Насуада успела заметить острый блеск его глаз — словно фонари зажглись в глубине темной пещеры.

— Я сделаю так, что ни один маг не сможет навредить никому — ни человеку, ни гному, ни эльфу. Никто не сможет произнести ни одного заклятия, пока не получит на то особое разрешение, но разрешение это будут получать лишь самые добродетельные и полезные маги. Даже эльфы будут связаны этой силой и научатся тщательно соизмерять свои возможности и выбирать слова или же вообще больше не произнесут ни слова.

— И кто же будет давать подобные разрешения? — спросила Насуада. — Кто будет решать, что можно, а что нет? Ты?

— Кто-нибудь обязательно будет. Ведь именно я разгадал эту загадку, я понял, что сделать необходимо, я открыл новый способ управления обществом и применю этот способ! Тебе смешны подобные устремления? Тогда спроси себя, Насуада: разве я был плохим правителем? Будь честна. Каков я был по меркам моих предшественников? Разве я когда-либо переходил границы дозволенного?