Зора (СИ) - Mazurenko
Это было жалкое зрелище. Те, кто полнились решимостью во что бы то ни стало отстоять свою свободу, на деле оказались только лишь кучкой трясущихся людей, которые принялись слёзно умолять не отнимать у них жизнь. В общем, к середине толнора Па’ноктикум обратился некрополисом. Но это лишь начало. Как и было предсказано Бэйном, осуждён за своё нечестие был весь этот мир. А потому следом за этим городом должны пасть и другие поселения. Всё воинство бессмертных, порождённых из тех, кто населяли этот город, осталось тут. А пятеро мрачных чародеев, ведомые богом Пустоты, двинулись дальше на север, чтобы обратить в некрополис все деревни, что стоят на пути к руинам Ик’халима. Да, цель этого пути — явиться к Вехойтису, третьему зоралисту и даровать ему покровительство Бэйна.
По мере того, как Па’ноктикум разрастался во все стороны, деревня Тира, которая и так находилась близко к городу, расширялась на юг, как раз в ту сторону, где находился город. Так что эту деревню можно уже называть пригородом Па’ноктикума. Начал опускаться вечер, когда пятеро зордалодов стали входить в распахнутые врата. Стражник, который был поставлен тут для того, чтобы не позволять кому бы то ни было входить в Тиру, сначала не понял, кто к нему надвигается. А, когда его разум всё-таки смог принять мысль, что мимо него шагают те самые зразеры, которые были объявлены врагами всех живых и в отношении которых было чётко сказано убивать на месте, он оробел настолько, что не был способен даже как-то оповестить их о том, что им тут не рады, и всем пятерым лучше уходить восвояси. Но нет, Мэ́йдас был робким человеком. Да и вообще он не был нечестивцем, так что некроманты прошли мимо него, даже ничего не сделав. Лишь Влад, замыкающий процессию, бросил на него мгновение своего сверкающего взора, сделав его ещё менее уверенным в себе, из-за чего стражник так и остался стоять рядом с деревянной створкой врат своего поселения. Некромантам уже не нужно было никаких указаний, ведь они и сами понимали, что им делать тут. Своими взорами, перед которыми обнажались все человеческие души, они прозревали помыслы, воспоминания, намерения и дела всех, кто населяли это пригород. Первым, кто попал под их оценивающий взор, оказался седовласый старик, который запрягал свою повозку. Его дух хранит множество воспоминаний о пороках, которые он свершил во времена своей молодости. В прошлом он был очень скверным человеком. Занимался обманом, вымогательством, угрозами и даже расправой. Ради материальных благ он не пожалеет чужие жизни. Однажды он даже ввязался в довольно крупную авантюру, из-за которой чуть было сам не поплатился жизнью. Однако из-за связей с начальником казарм ему удалось избежать наказания, но из-за этого ему пришлось сменить место жительства, сбежав из богатого Лордиалеха сюда, в эту деревню. Но выбор был невелик: либо жизнь тут, либо смерть там. И, конечно же, он выбрал жизнь. Разумеется, деревенский труд не был лёгким, и ему совсем не по нраву было заниматься такими делами. Однако он быстро понял, что местные девушки весьма легкомысленны, а потому их с лёгкостью можно совратить. Как итог, вся Тира уже побывала в его постели. Конечно, сейчас к нему пришла старость. Однако он нисколько не сожалеет о содеянном. А потому этот нечестивец стал первым из многочисленных жителей этого пригорода, кто поплатился за свой скверный образ жизни. Из руки Лукаса вырвалось зелёное пламя и поглотило его дух, тут же обращая в бессмертного менга. Все, кто это видели, обомлели от ужаса и даже какое-то время не смели пошевелиться. Но взоры остальных четверых вестников конца были прикованы уже к ним, а потому следом за стариком сила зора настигала и других людей, которые были повинны в некоторых грехах, из-за чего они все становились нечистыми. И вот тут как раз началась паника. Люди стали разбегаться по своим домам, предполагая, что стены и запертые двери защитят их от поступи смерти. Зордалоды неспеша двигались по главной дороге вперёд, вглубь Тиры, когда как трое бессмертных, которых они уже смогли обратить из местных жителей, тенями двинулись по всему этому пригороду, чтобы применить свою силу и не позволить кому бы то ни было уйти отсюда живым. Частокол, а также первые и вторые врата деревни тут же были объяты зелёным пламенем смерти. Поэтому всякий, кто попытается войти или, наоборот, выйти за пределы деревни, будет убит — зелёное пламя, словно бездонный омут, целиком поглотит живого, оставив от него только душу. А после того, как Тира превратится в некрополис, кто-нибудь настигнет эту душу, вложит в неё силу смерти, после чего она станет бессмертным существом. Целый вечер и всю последующую за ним ночь тишину разрывали дикие крики ужаса, которые обрывались смертью. Стражник, который не был заряжён нечестием, набрался-таки смелости и, представ перед пятью владыками смерти, выпалил в их адрес своим не совсем уверенным голосом, чтобы они сдавались и прекратили свои злодеяния. Влад снова одарил его своим сверкающих взглядом, но на этот раз не мгновением — пока четверо братьев и сестёр продолжали нести смерть, он отделился от них и двинулся к нему. Робость снова охватила мужчину, из-за чего он выглядел уже не так уверенно. Страх сковал его, и он лишь беспомощно продолжал глядеть на то, как на него надвигается смерть во плоти. Влад остановился в нескольких шагах и продолжал свои сумрачным взором, переполненным силой смерти, взирать на него. Стражнику сделалось совсем не по себе от этого, но он не мог ничего поделать, кроме как ожидать, что произойдёт дальше. И он надеялся, что это будет не смерть. Голос Влада был тихим, однако его тёмная сущность доносила каждое слово до ушей смертного: «Мэйдас, уроженец Па’ноктикума, человек, решивший для себя не вовлекаться в нечестие этого мира, ты не в силах остановить этот процесс. Весь мир заражён чумой скверны. Да ты и сам это видишь. Все твои попытки хоть как-то вразумить окружающих никогда не имели успеха.
