Мария Капшина - Идущая

С минуту она молча смотрела на обедающего. Джалар ел быстро и аккуратно, не роняя крошек, не проливая капли. Заботясь не об эстетике, а о функциональности.

Реана тихо улыбнулась. Потом задумчиво спросила:

— Кстати, Джалар, а почему ты за Шегдара?

Кадарец возмущенно вскинул голову.

— Постой, я же не прошу тебя переходить к нам! — Реана подняла руку. — Я просто спросила — почему?

— А за кого мне быть, ведьма? — скривился Джалар. — На той же стороне, что и Занга? Чьи корабли походя спалили Эгзарт в самом начале войны? Не изображай ребёнка, во имя Таго!

— Прости, — сказала Реана, помолчав. Ещё помолчала. — Голова не болит?

Джалар недоумённо посмотрел на неё, на пару секунд замер, потом глянул ошарашено и потянулся к затылку.

— Ясно, — улыбнулась Реана. — Вот бредовая была бы история: один из лучших поэтов начала двадцать шестого века и неудачливый разведчик умер в плену от сотрясения мозга…

Дверь открылась, пропуская светловолосого парня с плетёной повязкой на лбу, одетого в цвета лаолийской армии. Реана улыбнулась и махнула ему рукой:

— Привет, проходи!

— Здравствуй, — он шагнул в комнату, устраиваясь за столом. — Зачем ты меня позвала?

— Познакомить, — сказала Реана, расплываясь в хитрой усмешке. — С а-агромным удовольствием представлю вас друг другу, господа: Хейлле из Нюрио, Джалар из Эгзарта.

________________________________________________

Его святейшество Ксондак нок Аксот нок Здего, Мастер, глава единой Церкви Кадара, Арны, Арнакии и Занги был недоволен. Нет, мелочи вроде вялотекущей войны его не слишком тревожили. Но Раир Везариол Лаолийский, самовольно присвоивший себе имя ол Истаилле и вместе с тем — право на имперскую корону, дерзко объявил, что Лаолий больше не подвластен Мастеру Аксота, назначив нового наместника Вечных! И объявил учение Тоа Илирского равноправной религией! Возмутительно! Ксондак спрашивал совета у правосудной Тиарсе, у мудрого Хофо, у неистового Таго… Лишь Багровый ответил: вспыхнул огонь в очаге, заплясав отсветами на бронзовом зеркале. Святейший Мастер истолковал это так: Таго поддержит правых, и Тиарсе угодна эта война. Но беспокоило Ксондака другое. Пусть Раир хотел получить корону Империи, после чего — или попутно — собрать Империю воедино. Лаолиец стремился не запятнать при этом дворянской чести, ему не давали покоя легенды о великих мудрых императорах древности. Этот почитатель Хофо был понятен, внушал уважение и понуждал бороться всерьёз — но с ним ясно, как бороться. Кроме того, он не угрожал Ксондаку лично. До тех пор, пока не выступил против церкви, Лаолиец оставался запасным вариантом его святейшества: не столь важно, кто станет орудием Тиарсе в святом деле воссоединения Империи, важно то, что единой Империи нужна единая церковь, и никто лучше святейшего Мастера Ксондака не справится с делом пастыря душ человеческих. Тиарсе приготовила много дела своему слуге: возмутительные еретики Илира, беспокойные дерзкие умы Лаолия, безбожники Занги, язычники-гартаоэ, поклоняющийся демонам Дазаран… Лишь Кадар и Арна остаются оплотом веры, но и здесь порой прорастают уродливые цветы вольномыслия и богохульства. Ксондак был готов со смирением принять эту тяжкую ношу: ношу садовника, выпалывающего ядовитые сорняки, обирающего мерзостных насекомых ересей с лепестков веры. Розарий велик, необозрим, а возделана лишь малая толика. Дворянин, но верный раб Вечных, Ксондак не боялся грязной работы.

А на роль порфироносной марионетки Раир Лаолийский годился не хуже и не лучше, чем Шегдар Кадарский. Управлять кем-то из них непросто, но Ксондак не сомневался в своих силах: с благословения Вечных осуществим любой подвиг во славу веры. Теперь же… Лаолиец стал порой непредсказуем, достойный враг. Шегдар врагом не является, и понять его легче. Почитатель Таго, бога силы и рассудочной ярости, жаждущий власти и разделяющий убеждение церкви в том, что цель оправдывает средства. Цель его совпадала с целью Тиарсе, глашатаем коей выступал смиренный глава церкви, а потому Шегдар Ксондака не беспокоил. Была, тем не менее, одна проблема, не дававшая Мастеру спокойно спать по ночам, заставлявшая его, преклонив колена, проводить в молитве и мольбе о совете долгие часы. Шегдар, что легко объяснимо, увлекался историей. Он, что также неудивительно, имел свои пристрастия и антипатии среди героев и властителей прошлого… И не противоречило характеру и взглядам Шегдара Кадарского то, что в числе симпатий первое место заняла императрица Лэнрайна ол Тэно, Реда. Святейшего Мастера ощутимо коробило это. Не доверяя, в силу образованности, слухам и легендам, он был убеждён, что и подлинная Реда не чтила Вечных. То, что она не чтила предков и нарушала заветы святых, уважаемых, задолго до неё ушедших с Кеилом, людей, — сомнению не подлежало. Глава церкви искренне недоумевал: как в благочестивом роду ол Тэно могла появиться эта… это оскорбление дворянства и благопристойности, развратная, бесчестная, дерзкая, эта…

Святейший Мастер Ксондак терпел прихоть своего императора (потому что императора далеко не во всем интересовало мнение наместника Вечных). Ксондак терпел, когда Шегдар восстановил кабинет Реды в Даз-нок-Рааде. Но когда Его Императорское Величество, практиковавший магию, вопреки настойчивым рекомендациям Вечных и церкви, вздумал Реду вызвать с того света… Этично ли вызывать из небытия ту, которой было предсказано уничтожить мир? Ни для кого из споривших этот вопрос вопросом не был, однако разговор вышел громким. Ксондак шипел об анафеме и проклятии, о том, что императору более других недопустимо переступать законы Вечных.

— Но ведь Вечные контролируют всё, разве не так, святейший Мастер? — учтиво спросил Шегдар. — Как же возможно поступить вопреки их воле? Всё, что я делаю, я делаю по воле Тиарсе, как и все мы.

Разошлись собеседники злыми и каждый при своем мнении. А через пару дней возникла самая нелюбимая Ксондаком проблема. Возродившаяся. Хуже всего было то, что Ксондак не понимал её. И не видел, как можно противостоять тому, чего не понимаешь. Это нервировало. Хотя, со стороны о наличии у Ксондака нервов догадаться было сложно. Даже император, с которым Мастер более-менее общался, определённо считал его скорее гласом Вечных, нежели живым человеком.

Забавнее всего, что Ксондак и сам относился к себе примерно так же. Лет с двенадцати, когда пришел в Аксотский храм, чтобы выучиться грамоте. Любопытно, хотя совершенно недоказуемо: пятый сын графа нок Здего, он подался в священники не потому, что это была единственная карьерная лестница, доступная тому, кто лишён и наследства, и титула. В двенадцать лет он впервые узнал любовь, которая так и осталась единственной. Страсть к Вечным и к заветам церкви жгла его сильней, чем иных — любовь земная. И его святейшество Ксондак нок Аксот нок Здего, наместник Вечных и первый советник Шегдара Кадарского служил идеалам своей молодости с неослабным пылом. На беду еретиков и богохульцев служение своё святейший Мастер видел отнюдь не только в молитве и воздержании. Он всегда был человеком неглупым — достаточно неглупым, чтобы различать деревенского колдуна — и астролога, что рискнул доказывать сферическую форму мира. И чтобы отличить дворянина, стремящегося выстроить сызнова Империю, от ведьмы, рушащую привычный мир куда более надёжным способом, чем война. Ни один таги [зд.: воин], перебей он хоть весь род людской, не добьется одним лишь мечом того, чего добьется килреи [зд.: болтун, еретик], исподволь отравляющий умы.