Нил Гейман - Американские боги (др. перевод)

— Мм, — сказала она. — А как вас зовут?

— Мак, — сказал мистер Градд. Когда заговаривал с женщинами в барах, после этой фразы он зачастую говорил: «А те, кто знает меня хорошо и близко, зовут меня Биг Мак». Но с этим можно подождать. Дорога впереди длинная, не на час и не на два, и времени познакомиться поближе у них будет достаточно. — А вас?

— Лора, — ответила она.

— Ну что же, Лора, — сказал он. — Уверен, что это начало прекрасной дружбы.

Жирный молодой человек отыскал мистера Мирра в Радужной комнате — выгороженном участке коридора, где окна были заклеены кусками прозрачной зеленой, красной и желтой пленки. Мирр нетерпеливо ходил от окна к окну, выглядывая то в золотой мир, то в красный, то в зеленый. Волосы у него были ярко-рыжие и сострижены до короткой щетины. На нем был плащ от «Барберри».

Жирный молодой человек кашлянул. Мистер Мирр поднял голову.

— Прошу прощения! Мистер Мирр!

— Да! Все идет по плану?

Во рту у жирного молодого человека пересохло. Он провел языком по губам и сказал:

— Я отдал все необходимые распоряжения. Только от вертушек подтверждения пока не поступало.

— Вертолеты будут здесь ровно тогда, когда в них возникнет необходимость.

— Прекрасно, — сказал жирный молодой человек. — Прекрасно.

И остался стоять там, где стоял, ничего не говоря и не делая попытки уйти. На лбу у него вздулась шишка.

Через некоторое время мистер Мирр спросил:

— Что-то еще?

Пауза. Молодой человек сглотнул слюну и кивнул.

— Что-то еще, — сказал он. — Да, есть что-то еще.

— Вам хотелось бы обсудить это с глазу на глаз?

Жирный молодой человек снова кивнул.

Мистер Мирр провел его за собой в центр управления: влажную пещерную полость с диорамой, на которой вусмерть перепившиеся пикси возились вокруг самогонного аппарата. Снаружи висела табличка для туристов: «Вход закрыт, идут реставрационные работы». Они оба сели на пластиковые стулья.

— Так в чем, собственно, дело? — спросил мистер Мирр.

— Так. Ладно. Короче, две вещи. В общем, первое. Чего мы ждем? И второе. Со вторым сложнее. Ну, смотрите. У нас огнестрельное оружие. Так? У нас огневая мощь. А что у них? У них ебучие всякие мечи, и ножи, и молоты эти блядские, и каменные топоры впридачу. И, типа, монтировки. У нас, блядь, даже управляемые бомбы есть.

— …Которые использовать мы не станем, — напомнил мистер Мир.

— Знаю. Вы это уже говорили. Я знаю, знаю. И без них справимся. Но все-таки. Послушайте, с тех самых пор, как я грохнул ту сучку в Лос-Анджелесе, я, как бы это выразиться…

Он запнулся, скорчил физиономию и, судя по всему, продолжать ему не очень хотелось.

— Вас что-то начало беспокоить?

— Да. Самое подходящее слово. Беспокоить. Именно. Вроде как «Мы беспокоимся о ваших детях» на воротах колонии для трудновоспитуемых. Смешно. Именно.

— Так что же именно вас беспокоит?

— Ну, мы вступаем в драку, мы одерживаем победу.

— И это — причина для беспокойства? Лично я увидел бы в этом повод для радости и ликования.

— Есть одно но. Они так и так вымирают. Как перелетные голуби и тилацины. Ну и плевать на них. Кому какая разница? А так будет самая настоящая кровавая баня.

— Так? — кивнул мистер Мирр.

Он слушал, и слушал внимательно. Уже хорошо. Жирный молодой человек сказал:

— Послушайте, я не только от себя говорю. Я перекинулся парой слов с ребятами с «Радио модерн», и они тоже за то, чтобы решить дело миром; и ребята с биржи к тому склоняются, законы рыночной экономики все решат и без нашего вмешательства. Я здесь. Ну, вы понимаете. Представляю голос разума.

— Кто бы сомневался. К несчастью, есть кое-какая информация, которой вы не обладаете.

Улыбка у него была кривая и как-то неуловимо змеилась от шрама к шраму.

Молодой человек прищурился. И сказал:

— Мистер Мирр! А что такое у вас с губами?

Мирр вздохнул.

— По правде говоря, — сказал он, — давным-давно один чудак решил зашить мне рот. Много лет тому назад.

— Вау! — сказал жирный молодой человек. — Это что-то вроде омерты[130], да?

— Да, вроде того. Вы хотите знать, чего мы все ждем? Почему мы не нанесли удар прошлой ночью?

Жирный молодой человек кивнул. Он обильно потел, но пот был холодный.

— Мы еще не нанесли удара потому, что я жду палку.

— Палку?

Кивок.

— Так, ладно, считайте, что заинтриговали. Что за палка?

— Я могу вам сказать, — с серьезным видом произнес мистер Мирр. — Но в таком случае мне придется убить вас.

Он подмигнул, и повисшее было в комнате напряжение мигом рассеялось.

Жирный молодой человек начал смеяться, низким, захлебывающимся смехом, который рождался где-то в горле и в задней части носовой полости.

— Окей, — сказал он. — Хи-хи. Ладно. Хи. Я понял. Планета Техникал сигнал приняла. Ясный и отчетливый. Данетнезнаю.

Мистер Мирр покачал головой. Он положил руку жирному молодому человеку на плечо.

— Послушайте, — сказал он. — Вы что, действительно хотите это знать?

— Ну конечно!

— Ладно, — сказал мистер Мирр. — Мы с вами друзья, почему бы и нет, в самом деле. Я намерен взять эту палку, и когда две армии сойдутся, бросить ее между ними. Когда я ее брошу, она превратится в копье. А когда копье опишет дугу над полем боя, я собираюсь прокричать во все горло: «Я посвящаю эту битву Одину!»

— Как?! — переспросил жирный молодой человек. — Но почему?

— Власть, — ответил мистер Мирр и почесал подбородок. — И пища. Комбинация из этих двух сущностей. Видите ли, исход этой битвы не имеет ровным счетом никакого значения. Единственное, что имеет значение, — это хаос и кровопролитие.

— Что-то я не понимаю.

— Давайте я вам покажу. Все будет выглядеть примерно следующим образом, — сказал мистер Мирр. — Смотрите!

Он вынул из кармана плаща охотничий нож с деревянной рукоятью и одним неуловимым движением вонзил лезвие в мягкую плоть под подбородком жирного молодого человека, а потом со всей силы надавил, вгоняя сталь в мозг.

— Я посвящаю эту смерть Одину, — сказал он, когда нож вошел по самую рукоять.

На руку ему брызнула жидкость, которая кровью в полном смысле этого слова не была, а где-то в черепе у молодого человека раздался звук, похожий на звук короткого замыкания. В воздухе повис запах горелой проводки.

Тело жирного молодого человека спазматически дернулось и осело на пол. На лице у него застыло выражение разом удивленное и несчастное.