Том Ллойд - Вызывающий бурю
– Народец? – перебил генерал. – Так вот кто шумел тут всю ночь!
– Возможно, они спорили, как вас лучше убить. Итак, меня пригласили под дурацким предлогом в некое дурацкое место, чтобы встретиться с некими дурацкими людьми, да еще в мой день рождения. Все это мне совершенно ни к чему, поэтому выкладывайте побыстрей свое дурацкое дело.
Лицо генерала скрывала тень, поэтому Изак не мог видеть, как тот отреагировал на его тираду, но, когда Горт заговорил, он тщательно взвешивал слова.
– Отлично, лорд Изак. Наша группа мала, в нее входят только самые доверенные люди, готовые бороться за истинные цели ордена. Рыцарь-кардинал, само собой, не входит в эту группу. Его не взволновала смерть племянника, но то, что вы послужили причиной смерти жреца, дает кардиналу повод жаждать вашей смерти. Он очень хочет стать Спасителем и завладеть вашим оружием. Остальные члены совета устали от его мании величия. В этом году выходят в отставку два советника, и их места наверняка займут генерал Диолис и генерал Чотек, что даст мне возможность сместить рыцаря-кардинала. И тогда мы сможем перейти к действиям и напомнить «серым кардиналам» Телиту Венеру и Афасину, как надлежит использовать силу ордена.
– Значит, вы готовите переворот, замаскированный под следование доктрине.
Генерал пожал плечами.
– То, что мы делаем, наверняка докажет всем, что мы не домогаемся власти.
Не дав Изаку ответить, генерал шагнул вперед и опустился перед белоглазым на одно колено. Его товарищи последовали его примеру, и майор Ортоф-Грейл, пройдя мимо Изака, преклонил перед ним колени за спинами старших по званию.
Ошеломленный Изак повернулся к своим спутникам. Те молчали. Везна улыбнулся, словно расценил происшедшее как шутку; Карел, Михн и Тила откровенно изумились.
– Лорд Изак, – снова заговорил генерал. – Здесь, в самом священном из храмов, мы приносим клятву верности вам и вашему знамени. Мы готовы выполнить все, что боги потребуют от Спасителя. Я клянусь позаботиться о том, чтобы храмовые рыцари служили только вашей воле и воле богов. Когда потребуется, я предоставлю в ваше распоряжение армию посвященных, о которой говорится в предсказаниях. И чтобы доказать свою преданность, мы принесли с собой дары, которые помогут вам в грядущем.
Майор вскочил, побежал к плоскому каменному алтарю в центре внутреннего круга столбов и с благоговением взял в руки лежащий на алтаре обитый бронзой ящик около фута в длину. Потом майор вернулся к остальным, с трудом неся ящик, и передал его генералу. Не вставая с колен, тот открыл крышку и с жадным предвкушением показал содержимое Изаку.
Все фарланы вздохнули. То, что находилось в ящике, светилось так же ярко, как Сюленты.
Изак лишился дара речи. Дрожа, он не сразу поверил, что именно предстало его глазам, но скоро в нем вспыхнул первобытный голод, зажженный зловещим сиянием, исходившим из ящика. Он так сильно стиснул кулаки, что ногти его до крови впились в ладони.
Весь Ланд перестал существовать для кранна, когда он погрузился в созерцание двух Хрустальных черепов. Изак сразу вспомнил, как они называются: череп Охоты и череп Защиты. Черепа Арина Бвра. Он сам их смастерил, и они сделали его сильнее любого смертного. Это оружие могло убивать даже богов.
В ушах шумело от прихлынувшей крови, но Изак усилием воли заставил себя очнуться и очень осторожно протянул трясущуюся руку к ящику. Мир обрел прежнюю прочность, когда он коснулся ладонью сразу двух черепов. Он думал, что они холодные, но они оказались даже теплее его руки, а от одного из черепов струился пар. Изак сразу почувствовал сокрытую в них мощь. И вдруг черепа стали горячими и обожгли руку; боль становилась сильнее с каждым мгновением, пока все кругом не померкло.
КОНЕЦ ИГРЫ
Изак очнулся под слабым светом звезд. Они тускнели, стоило посмотреть на них в упор, но краем глаза можно было уловить их яркий блеск. Воздух был разреженным и сухим, пропахшим горькими пустыми воспоминаниями, от него першило в горле.
Исчезли деревья и каменные столбы. Изак видел только неровную, каменистую равнину, раскинувшуюся под предутренним пасмурным небом.
Опустившись на одно колено, он стащил с руки перчатку и коснулся сухой серой пыли. Почва была мертвой – не такой, как песок в пустыне, а такой, будто из нее высосали саму жизнь. Изак почувствовал в себе огромную пустоту, словно лишился части себя самого.
Надевая перчатку, юноша заметил, что она потеряла блеск. Серебро потемнело, став таким же тусклым, каким было все вокруг, и теперь казалось блеклым, словно старое железо. То же самое случилось и со всеми его доспехами, хотя они стали менее тусклыми, чем перчатка. Эолис оказался таким же, как раньше.
Изак снял шлем, снял синюю маску и вдохнул полной грудью. Он чувствовал слабость и усталость и, как ни старался, не мог их с себя стряхнуть.
– Я давно тебя поджидаю.
Изак резко повернулся, рука его тотчас потянулась к мечу.
Ярдах в десяти позади стоял рыцарь в доспехах, в шлеме, полностью скрывавшем лицо. Вытянутый щит в его руке был повернут так, что Изак не мог разглядеть изображения на этом щите. В другой руке рыцарь держал меч, отведя его назад, – в такой позе обычно начинали поединки.
Изак догадался, что ему бросают вызов. В самом воздухе витала угроза.
Вынув из ножен Эолис, Изак расправил плечи и встал вполоборота, как его учил когда-то Карел.
– Где я? Кто вы такой?
– Ты – нигде. Ты застрял между своим прошлым и будущим.
Голос рыцаря был низким и приятным, напоминавшим голос короля Эмина, но он выговаривал слова с неизвестным Изаку акцентом. И вид, и слова рыцаря таили в себе угрозу: он сказал «свое прошлое», но будущее назвал просто «будущим», словно в нем для Изака не было места. От этой мысли белоглазый похолодел. То был не черный рыцарь из его снов, которому суждено было его убить, но он напоминал о предупреждении Мор-гиена. Разум Изака должен погибнуть, сказал Моргиен.
На юношу навалилась печаль. Умереть в этом тусклом, мертвом месте – что может быть хуже такой судьбы!
– Чего вы от меня хотите?
Рыцарь явно не ожидал такого вопроса. Вместо ответа он поднял щит и направил меч на Изака. И тогда тот понял, что рыцарь облачен в Сюленты, а в руке держит такой же меч, какой сжимает Изак. То была не копия его доспехов, а самые настоящие Сюленты, даже такие же потускневшие.
– Что я хочу от тебя, парень? Я хочу все. Часть меня была с тобой всегда, чтобы сделать из тебя инструмент, который пригодится мне в грядущей долгой жизни.
– Всегда?
– Само собой. Мне нужно было влиять на события, чтобы сохранить то, что я в тебя вложил. Например, священнику Ларата нельзя было позволить копаться в твоей голове.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});