Кристофер Паолини - Брисингр

— Ни один из наших гримстнзборитхов не сможет стать варденам лучшим союзником, чем я! — прервал его Орик.

— В этом я ни на мгновение не сомневался! — воскликнул Эрагон. — Но если все же случится так, что против тебя окажется большинство, а моя поддержка сможет помочь другому вождю клана занять трон вашего королевства, то разве не лучше — и для блага твоего народа, и для блага всей Алагейзии, — если я поддержу именно этого вождя, у которого больше шансов на победу?

— Ты принес Клятву Крови, Эрагон, ты поклялся на нашем Кнурлниен, нашем Каменном Сердце, — ледяным тоном напомнил ему Орик, — и теперь по нашим законам ты член Дургримст Ингеитум, что бы там кто ни говорил. Поступок Хротгара, принявшего тебя в наши ряды и сделавшего тебя своим приемным сыном, не имеет прецедента в нашей истории. Подобное решение верховного правителя невозможно отменить — разве что я, как гримстборитх, решу за какой-то проступок изгнать тебя из нашего клана. Если ты выступишь против меня, Эрагон, то опозоришь меня перед всеми гномами, и никто уже не станет доверять мне как вождю. Более того, этим ты лишний раз докажешь своим противникам, которые на тебя клевещут, что нам нельзя доверять Всадникам. Члены одного клана никогда не предают друг друга! Запомни это, Эрагон, и никогда этого не делай, если не хочешь однажды ночью проснуться от того, что тебя ударили ножом прямо в сердце.

— Ты мне угрожаешь? — холодно спросил Эрагон. Орик выругался и снова ударил топором о гранит:

— Барзул! Нет! Я никогда не подниму на тебя руку, Эрагон! Ведь ты — мой сводный брат! Ты — единственный Всадник, не подпавший под власть Гальбаторикса! И я, чтоб мне лопнуть, успел полюбить тебя всем сердцем за время наших долгих совместных путешествий! Но это вовсе не означает, что и остальные члены клана Ингеитум будут столь же терпеливы и воздержанны. Пойми, я вовсе не пытаюсь тебе угрожать; просто у нас это действительно так. Если члены моего клана узнают, что ты оказал поддержку вождю другого клана, я буду не в силах их сдержать несмотря даже на то, что ты наш гость и тебя оберегают древние законы гостеприимства. Если ты выступишь против клана Ингеитум, мои сородичи сочтут это предательством, а наши законы и традиции не позволяют предателям оставаться среди тех, кого они предали. Ты понял меня, Эрагон?

— Но чего же ты от меня хочешь? — заорал Эрагон, бессильно разводя руками. От волнения он принялся бегать туда-сюда, потом остановился и пояснил: — Пойми, Орик, я ведь присягал Насуаде на верность. А она дала мне именно такие приказания, и я…

— Но ты присягал на верность и нашему клану! — в гневе выкрикнул Орик.

— Значит, ты хочешь, чтобы я обрек на гибель всю Алагейзию только для того, чтобы ты мог сохранить свое высокое положение?

— Не смей меня оскорблять!

— А ты не требуй от меня невозможного! Я, безусловно. поддержу тебя, если увижу, что у тебя есть реальный шанс занять трон, но если нет, тогда не взыщи. Поддерживать тебя я не буду. Ты беспокоишься за судьбу Дургримст Ингетум и всего своего народа, но мой-то долг шире! Я должен заботиться и о гномах, и о людях, и обо всей Алагейзии. — Эрагон прислонился спиной к ледяному стволу каменного дерева. — И при этом я не могу и не хочу наносить оскорбление ни тебе, ни твоему — нет, нашему! — клану, ни всему народу гномов!

— Есть другой путь, Эрагон, — сказал Орик, явно смягчаясь. — Для тебя он будет более тяжелым, но поможет разрешить многие трудности и противоречия.

— Вот как? И что же это за чудесный способ все разрешить разом?

Сунув топор за пояс, Орик подошел к Эрагону вплотную, крепко взял его за плечи и посмотрел ему прямо в глаза, хмуря свои кустистые брови:

— Доверься мне, Эрагон, Губитель Шейдов, и не сомневайся: я вершу правое дело. Но обещай хранить мне верность, как если бы ты и впрямь был моим кровным родственником. Тем, кто выбрал меня вождем клана, даже в голову не придет пойти против своего гримстборитха и поддержать другого вождя. Если вождь клана неправильно рубит камень, если он ошибся, то ответственность ложится на него одного. Но это отнюдь не означает, что я слеп и глух, что я не понимаю, чем ты, мой сводный брат, озабочен. — Орик на секунду умолк и опустил глаза. Потом продолжил столь же решительно: — Если я не смогу стать королем, можешь мне верить: я и сам сразу пойму, что моя ставка бита. Если такое произойдет — хотя я в это и не верю, — то я по собственной воле окажу поддержку кому-то другому, ибо я, как и ты, отнюдь не желаю, чтобы тот, кто станет королем гномов, впредь относился к варденам враждебно. Но если я помогу взойти на трон кому-то другому, то и весь свой авторитет, всю свою власть я тоже передам ему, поставлю ему на службу, а это означает, что и ты тоже обязан будешь ему служить, поскольку ты — член клана Ингеитум. И тебе придется тогда поступиться частью своего авторитета, своей силы и всего прочего. Ты понимаешь меня, Эрагон? Ты веришь мне? Ты считаешь меня своим гримстборитхом, как и все остальные члены нашего клана?

Эрагон откашлялся, так сильно сдавило ему горло, и бессильно прислонился лбом к грубой коре каменного дерева. Потом поднял глаза вверх, на белые, как кости, изогнутые ветви, окутанные туманом. Довериться. Верить. Из всего того, о чем мог попросить его Орик, это было сделать труд нее всего. Орик нравился Эрагону, но подчиниться авторитету и власти гнома, когда столь многое стоит на кону, означало еще больше ограничить собственную свободу. Нет, ему совсем не улыбалась подобная перспектива! Ведь этим он ограничит не только свою свободу, но и свою ответственность за судьбу Алагейзии. Эрагону показалось, что он висит над бездной, уцепившись за жалкий уступ, а Орик пытается убедить его в том, что опора всего в нескольких футах, чуть ниже, но разжать пальцы он, Эрагон, не в силах, потому что уверен: сделай он это — и тут же полетит в пропасть.

— Я не стану беспрекословно выполнять любые твои приказы, Орик, — сказал он гному. — Я не один из твоих безмозглых слуг. Но если дело будет касаться всего Дургримст Ингеитум, я, безусловно, буду подчиняться тебе. А во всем остальном, извини, ты надо мной не властен.

Орик с серьезным видом кивнул и сказал:

— Меня не слишком беспокоит, зачем тебя направила сюда Насуада; не волнует меня и то, с кем еще ты можешь сразиться, кого можешь убить в очередном поединке со слугами Гальбаторикса. Нет, меня тревожит совсем другое, и поэтому я не сплю ночами вместо того, чтобы дрыхнуть без задних ног, точно Аргхен в своей пещере. Меня беспокоит, что ты попытаешься как-то повлиять на голосование при выборах короля. Я понимаю, твои намерения, в общем, благородны, но все равно ты совершенно не представляешь себе наших внутренних дел и проблем, как бы хорошо Насуада ни учила тебя. А я на этом собаку съел, ведь я столько лет был верным учеником и помощником Хротгара. Так позволь мне поступать так, как я считаю нужным.