Кристофер Паолини - Брисингр

— Довольно утомительное занятие.

— Зато дает время подумать о смысле жизни и раскаяться в своих прегрешениях. — Орик пригладил свою заплетенную в косички бороду. — Я и сам однажды провел здесь несколько месяцев; мне тогда было всего тридцать четыре года, и я считался парнем весьма буйного нрава.

— И что, раскаялся ты в своих прегрешениях?

— Нет. Уж больно… утомительное это оказалось занятие. Я был вымотан до предела. За три недели тяжких трудов мне удалось очистить от гранита всего одну ветку, и я попросту отсюда сбежал и примкнул к одной банде вреншрргнов…

— То есть гномов из клана Вреншрргн?

— Да, это были кнурлан из клана Вреншрргн. На вашем языке это значит примерло Волки Войны или Боевые Волки. Ну, в общем, примкнул я к ним и однажды, перебрав эля, решил — а надо сказать тебе, что они охотились на награ, гигантских вепрей, — что и мне непременно тоже надо убить такого вепря и притащить его к Хротгару, чтобы он сменил гнев на милость и больше меня не наказывал. Идея, конечно, была совершенно дурацкая. Даже самые опытные и умелые кнурлан боятся охотиться на награ, но у меня, молодого, ветер в голове гулял, и взрослых мне слушаться было ни к чему. Правда, когда у меня в мозгах немного прояснилось, я, разумеется, обругал себя последним дураком, но делать было нечего: я уже поклялся непременно принять участие в охоте на награ, и оставалось лишь выполнять свою клятву.

— И что было дальше? — спросил Эрагон.

— Ну, убил я одного награ, с помощью других конечно, но проклятый вепрь распорол мне плечо и закинул на вершину росшего рядом дерева, так что остальным охотникам пришлось тащить назад нас обоих — и награ. и меня. Хротгар вепрю обрадовался. А я, несмотря на усилия самых лучших лекарей, целый месяц провалялся в постели да еще и получил нагоняй от Хротгара; он мне заявил, что так мне и надо, раз я ослушался его приказа.

Эрагон некоторое время молча смотрел на гнома, потом сказал:

— Тебе, я вижу, очень его не хватает.

Орик низко опустил голову, почти касаясь подбородком груди, помолчал, потом поднял топор и так ударил рукоятью о гранит, что по окрестным горам прокатилось громкое эхо.

— Прошло уже почти два столетия, Эрагон, с тех пор, как нашу расу сотрясала последняя дургримстврен, война кланов. Но клянусь черной бородой Морготала, сейчас мы снова на грани такой войны!

— Именно сейчас? Почему именно сейчас?— воскликнул Эрагон, пораженный. — Неужели все действительно так скверно?

Орик недовольно оскалился:

— Хуже, чем просто скверно. Распри между кланами нынче дошли до невиданного предела. Такого еще никогда не бывало за всю нашу историю. Смерть Хротгара и вторжение Насуады в пределы Империи разожгли невиданные страсти, растравив старые обиды и вражду, а также усилив позиции тех, кто считает, что это непростительная глупость — идти вместе с варденами, разделяя их судьбу.

— Но как они могут считать так после того, как Гальбаторикс наслал ургалов на Тронжхайм?

— Могут, как видишь. Они совершенно уверены, что победить Гальбаторикса невозможно. Между прочим, у этой точки зрения немало сторонников среди нашего народа. Вот скажи мне честно и откровенно: если бы вам с Сапфирой пришлось прямо сейчас воевать с Гальбаториксом, смогли бы вы одолеть его?

Холодок пробежал у Эрагона по спине, и он, проглотив застрявший в горле комок, тихо ответил:

— Нет, не смогли бы.

— Так я и думал. Те кнурлагн, что выступают против союза с варденами, ослеплены страхом перед Гальбаториксом. Они утверждают, что, если бы мы отказали варденам в приюте и убежище, если бы мы не приняли у себя в Тронжхайме вас с Сапфирой, тогда у Гальбаторикса не было б и оснований начинать против нас войну. Они говорят, что, если бы мы держались сами по себе и продолжали укрываться в наших пещерах и туннелях, нам и не нужно было бы ничего опасаться. Ха! Они не понимают, что жажда власти у Гальбаторикса поистине неутолима; что он не остановится, пока вся Алагейзия не будет покорена и не окажется у его ног! — Орик даже головой помотал от возмущения; мощные мышцы у него на руках вздулись и напряглись — так сильно он стиснул рукоять своего топора. — Я не желаю, чтобы наш народ трусливо прятался в подземных пещерах, подобно жалким кроликам, ожидая, что волк вот-вот разроет наши норы и всех нас сожрет! Мы должны продолжать сражаться, должны не оставлять надежды, что в итоге все же найдем способ покончить с ненавистным Гальбаториксом. И я не позволю кнурлан уничтожить самих себя, продолжая эту нелепую ужасную войну кланов. При нынешних обстоятельствах эта война поистине губительна для нашей расы и для всей нашей цивилизации; к тому же она, весьма возможно, и варденов тоже обречет на погибель. — Орик даже зубами скрипнул и посмотрел Эрагону прямо в лицо. — Вот почему я намерен сам бороться за трон. Кланы Гедтралл, Ледворну и Награ уже заявили мне о своей поддержке. Однако между мною и троном еще немало моих врагов; и мне будет нелегко собрать достаточно голосов. Чтобы стать королем всех гномов, мне необходимо знать, Эрагон: поддерживаешь ли ты меня в этой борьбе за трон? Окажешь ли ты мне любую помощь, как брат брату?

Скрестив руки на груди, Эрагон задумчиво прошелся от одного каменного дерева к другому и неторопливо промолвил:

— Но если я открыто окажу тебе подобную поддержку, это может еще сильнее настроить другие кланы против тебя. Ты ведь будешь не только убеждать гномов заключить крепкий союз с варденами, но и попросишь их принять в свою среду Всадника с драконом, а такого еще никогда в вашей истории не случалось, и я сомневаюсь, что они пойдут на это даже при сложившихся обстоятельствах.

— Да, отчасти ты прав. Это действительно может многих настроить против меня, — признал Орик. — Но в то же время это поможет мне приобрести голоса других, которых также немало. Наверное, лучше судить об этом мне самому, Эрагон. И сейчас я хотел бы знать одно: поддержишь ли ты меня? И почему ты колеблешься?

Эрагон уставился на узловатый древесный корень, торчавший из гранитной породы. Потом сказал, старательно избегая встречаться с Ориком взглядом:

— Ты озабочен благополучием своего народа, и это совершенно правильно. Но меня-то заботят более широкие проблемы, и прежде всего благополучие варденов и эльфов, да и всех остальных, кто выступает против Гальбаторикса. В общем, если… если у тебя мало шансов заполучить корону, а у вождя другого клана их гораздо больше, и этот вождь также не испытывает к варденам неприязни…

— Ни один из наших гримстнзборитхов не сможет стать варденам лучшим союзником, чем я! — прервал его Орик.