Анатолий Агарков - Семь дней Создателя

— И всё?

— Нет, не всё. Владимир Константинович страшно боялся на суде и своё счастливое освобождение из-под стражи истолковал неверно. Он почему-то решил, что обязан сим произведённому впечатлению, и решил его развить. Начал присылать цветы, подарки….

— Он был женат?

— Говорил, что разведён. В его квартире я не заметила женского присутствия.

— У вас родился мальчик?

— В том то и дело…, - Мирабель вытерла ноги, скомкала полотенце и швырнула в угол, где ворохом лежала моя сырая одежда. — Выпить хочешь?

— С тобой не интересно, — на мой отрицательный жест.

Налила рюмку коньяка, замахнула глотком. Двумя пальцами выудила из банки дольку ананаса, отправила в рот.

— Не интересный ты, говорю, собутыльник, посмотрим каков в постели.

Гостья погасила свет и нырнула под одеяло. Прильнула прохладным телом.

— Дверь открыта, — попытался сдержать её натиск, избавляясь от оптимизатора.

— Пусть, так романтичнее.

— Так был у вас ребёнок или нет?

— Потом все разговоры, — Мирабель обвила мою шею и прильнула губами. — Потом….

…. Гроза отдалилась, но невидимый во мраке дождь продолжал стеной качаться за порогом. Мирабель дотянулась до сигарет на столе, щёлкнула зажигалкой, высекая пламя.

— Не кури, — попросил я.

— Это хорошие сигареты, — Мирабель направила мне в лицо струйку дыма. — Зацени.

— В той жизни ты не курила.

— И родила мальчика твоему отцу.

— Костю.

Мирабель швырнула смятую сигарету в чёрный проём двери.

— В этой жизни всё не так. Гладышев подсыпал мне отравы, и случился выкидыш.

— Вы расстались?

— Потом было много мужчин, но никто из них не смог сделать меня матерью.

— Ты утратила способность рожать?

— Увы.

Мне стало жаль Мирабель. Притянул её голову на своё плечо, поцеловал макушку.

— Хочешь, помогу?

— Ты гинеколог?

— Я биолог и занимаюсь репродуктивной генетикой растений.

— Какая связь?

— Это сложно объяснить непосвящённому, но, если ты хочешь ребёнка, он у тебя будет.

— Нет, наверное, уже поздно в моём возрасте.

— Ерунда. Сколько примеров в мире…. Главное, чтоб желание было.

— Хорошо, юноша. Я хочу иметь от тебя ребёнка. Мы обсудим это утром. Ты отдохнул? Набрался сил? По пять капель примем и продолжим. Вино, коньяк? Нет, я смешаю коктейль, который сделает тебя могучим.

Мирабель позвенела посудой в темноте, вернулась ко мне.

— Прими.

Мы чокнулись и выпили.

Наверное, она что-то подмешала в пойло — какое-нибудь реактивное снадобье, делающее мужика неутомимым. Семнадцать потов сошло, я всё никак не мог излить свою страсть. Настонавшись, нарыдавшись, накричавшись подо мной, Мирабель готова была отойти ко сну:

— А ты продолжай, продолжай — я люблю вот так засыпать. И просыпаться.

Ну, уж дудки! Мы тоже не пальцем деланы. Извлёк из-под подушки оптимизатор и защёлкнул на запястье. В то же мгновение ощутил оргазм и через минуту провалился в небытиё.

Пробуждение было не лучшим в моей жизни. Да что там, совершенно отвратительным. Головокружение, тошнота, сушняк. Такое ощущение…. Не подмешалась ли простуда к похмелью?

— Ты куда смотрел, Билли?

— Тяжковато?

— А то. Небось, за грехи караешь?

— Бог свидетель — всю ночь за твою жизнь сражался.

— С кем, если не секрет?

— О, это изощрённейший из ядов — растворяется в крови бесследно. Ни какой криминалист не докопался бы до причины смерти.

— Меня пытались отравить? — открыл глаза, повертел головой.

Мирабель в сторожке не было. И никаких следов вчерашней нашей пирушки. Только мокрая одежонка лежала кучкой в углу. И полотенце сверху.

— Что это было, Билли?

— Думаю, любовные игры царицы Тамар.

— Полагаешь, она сознательно пыталась отравить меня? Зачем?

— Видно, не важный любовник — одноразовый.

— К чёрту иронию — мне действительно весьма отвратно. Впору аспирин глотать.

— Потерпи немного — кровь дочищу.

Мы снова в Зазеркалье. Мой двойник, тутошний Лёшка Гладышев, студент биофака МГУ, отличник и государственный стипендиат, победитель всевозможных олимпиад, активный участник Студенческого Научного Общества, сделал гениальное открытие. Суть его в следующем. Жизнь — не будем говорить обобщёнными категориями, а поскольку автор идеи ботаник, то и имел в виду жизнь растений — бесконечна. Природа определила её механизм плодоношением. Это решение поставленной задачи, но не единственное, решил наш герой. Более того — работала творческая мысль — это решение перечёркивает все остальные возможные. Производя на свет Божий плод, растение выносит себе смертный приговор, освобождает жизненное пространство для следующих поколений. Если переписать этот, заложенный природой алгоритм, любой представитель флоры будет существовать бесконечно, не страшась старения и естественного отмирания. То есть, нет семян — нет и повода покидать белый свет. Это революционное предположение Алексей озвучил на заседании СНО.

Ну что, реакция была вобщем-то предсказуема. Издевательские смешки вместо "браво!" и "ура!", покручивание пальцем у виска вместо аплодисментов.

— Я докажу! — хлопнул дверью докладчик и покинул альма-матер.

Что он мог доказать? Чтобы изменить заложенный природой алгоритм, надо, как минимум, знать генетический код объекта. Для студента-недоучки это весьма и весьма проблематично.

— Сопьётся и умом тронется, — спрогнозировал Билли мрачные перспективы гения. — Надо помочь.

— Помоги, — не загорелся я. — Подсунь анализатор или лучше аппарат по изменению генетического кода с функциями анализатора.

— Прыткий такой! С ними надо уметь обращаться.

— Научи.

— Чем так утомился? Не хочешь больше в Зазеркалье?

— Вот именно, Зазеркалье. Перевёрнутый мир. Сексуальные здесь Никушки там недотроги. Дашенька интриги плетёт….

— А четверокурсник Алексей Гладышев додумался до того, что тебе, дипломированному выпускнику биофака, и в голову не приходило.

Умеет спорить виртуальная скрипучка. Убедил, короче. Загнали мы душу гения в пятки, и балом начал править я. Впрочем, конечно же, Билли — мне достались побегушки.

Нужно было семя представителя однолетних растений. Если с ним всё выгорит, то с многолетками будет проще. Для этих целей и купил арбуз, а тут сержант тупоголовый — пойдёшь, когда разрешу. Ну, и…. Не сдержался, что говорить, но семечку арбузную не забыл сунуть в карманчик шорт, покидая место побоища.

Потом Мирабель — безумная ночь с грозой и отравлением.