Том Ллойд - Вызывающий бурю

Вампирша заулыбалась, в ее глазах появилось нечто похожее на вожделение.

Изак внимательно смотрел на обоих собеседников, зато они забыли о его присутствии, слишком поглощенные противостоянием интеллектов. Кранн только радовался, что на него не обращают внимания. Связь между именем «Кселиата» и словом «сердце» повергла его в изумление. Изак и не подозревал о такой связи, но логика в ней была, и он мог бы догадаться об этом раньше. Все линии его жизни пересеклись.

– В следующий раз, мадам, когда мы встретимся, мы обязательно найдем время для небольшой игры, – пообещал король.

– А если при этом будем возглавлять противоборствующие армии?

– Неужели даже в таком случае у вас не найдется свободной минутки?

Зия ласково рассмеялась.

– У нашего племени всегда есть свободное время. Прекрасно, ваше величество. Когда встретимся в следующий раз, поиграем. Надеюсь, мы никогда не сделаемся врагами.

– А разве мы можем быть кем-то еще? Вы наверняка заметили пчел на моем воротнике.

– Да, заметила. А еще обратила внимание, что вы не попытались их прикрыть, чтобы меня не смущать. Что же касается вражды, это будет зависеть не от нас. Моя семья не собирается отнимать у вас корону, но мы не можем поручиться за других.

– Каких других?

– Вы наверняка никогда о них не слышали, – мурлыкнула Зия.

Король прищурился, понимая, что она наслаждается его неведением.

Изак почти не прислушивался к их разговору, пока его внимание не привлекла очередная реплика Зии Byкотик:

– Я слышала, храм Солнца горит. Менин вернулся с востока, и повелитель Чарр поторопился развязать войну. Его армия была разбита, и у него оставалось слишком мало воинов, чтобы защитить Тотел. Город пал после первого же штурма. Четсы покорены.

Зия улыбнулась королю и кранну и захлопнула дверцу кареты.

– До встречи, ваше величество. До встречи, милорд. Она грациозно кивнула и постучала по перегородке кареты, давая сигнал двинуться в путь.

ГЛАВА 37

Спустя десять дней фарланы покинули город, направляясь в Лледен. Смерть повелителя Бахля сильно сократила их пребывание в Нарканге – каждый день отсутствия Изака в Тире приближал гражданскую войну.

Отряд, покинувший Нарканг, был куда меньше того, что прибыл в этот город. Восемь «духов» погибли в бою. Тела их были сожжены, и после недолгих споров погребальные урны установили в храме Нартиса рядом с надгробием командира Брандта. У людей этих не было семей, а храм уже превратился в мемориал погибшим в сражении. Фарланов теперь считали освободителями города, и здешние люди с почтением относились к их могилам.

Трое тяжелораненых «духов» остались в Нарканге, а среди тех, кто все же отправился в дальний путь, половина тоже были ранены, и путешествие обещало быть для них нелегким.

День отъезда выдался пасмурным, серым, словно стояла не весна, а ранняя осень.

Скоро сгущающиеся сумерки начали давить на разум Изака. Он родился ровно восемнадцать лет назад в такую же Серебряную ночь. У матери его начались схватки, едва стало смеркаться, а когда свет Арианы высветил силуэты окружающих предметов, роженица закричала от боли и страха в безразличную ночь. Деревья, отсвечивающие призрачным серебром, застыли, словно стражи, пока женщина истекала кровью: рождение белоглазого всегда сопровождалось безудержным кровотечением, и Изак родился, измазанный кровью с ног до головы. Всю жизнь он чувствовал себя виноватым в смерти матери, вина эта буквально вросла в его плоть и кровь.

Отряд подошел к извилистой реке Мейстал, составлявшей две трети границы Лледена, – она текла на северо-запад, где впадала в Морвент в пяти милях от Нарканга. По противоположному берегу на тридцать миль тянулась полоса гигантских сосен, доходившая до глубокого неподвижного озера. Повсюду между деревьев виднелись огромные разбитые валуны; из-за них наверняка нелегко будет ехать верхом.

– Эти камни называют сумеречными, – перед отъездом рассказал Изаку король Эмин. – Если вы будете проезжать там в сумерки, на каждом из них вы увидите по джентри, наблюдающему за закатом солнца. Если джентри не хотят специально встретиться с людьми, они появляются только на закате.

– Так вы встречались с лесным народцем? Я и не подозревал, что джентри в самом деле существуют.

Кранн думал, что Эмин улыбнется его невежеству, но король молчал, лишь светились его синие глаза.

Изак сказал Эмину, куда и зачем направляется его отряд, только после долгого жаркого спора. В конце концов кранн решил, что король все равно рано или поздно об этом узнает, а теперь, когда Ланд находился на грани войны, лучше было выказать правителю Нарканга свое доверие.

– Джентри не являются частью нашего Ланда, и немногие из нас принадлежат к их миру. Они совсем не интересуются богами, а еще меньше людьми. Только лесами, где живут, – объяснил Изаку Эмин. – Я даже не знаю, ощущают ли они себя личностями. Зато точно знаю, что будет лучше, если пути ваши не пересекутся, и что вашим новым друзьям посвященным может не поздоровиться, если они повстречаются с джентри. Вряд ли орден одобряет свободный дух, а у лесного народца вспыльчивый характер.

Через реку был перекинут всего один мост, и тот ненадежный.

Майор Ортоф-Грейл поджидал отряд Изака на другом берегу, неподвижно восседая в высоком седле. Он был облачен в кольчужную рубаху поверх одеяния с широкими рукавами, с капюшоном, отороченным лисьим мехом.

У моста Мегенн вдруг заупрямился, глядя вниз на темную спокойную воду и нервно прядая ушами. Не только он, но и остальные кони не хотели приближаться к земле Лледена, их пришлось убеждать лаской и уговорами.

Когда Изак ехал через мост, по вершинам деревьев пронесся ветер, словно сам лес сперва отпрянул, а затем принял белоглазого в свои объятия. Кранн нахмурился, но все-таки был рад оказаться под сенью леса.

Майор поехал рядом с Изаком, пытаясь втянуть его в разговор, но тот не обращал внимания на эти попытки. Наконец Везна дернул майора за рукав и хмуро взглянул на него; поняв намек, тот поехал вперед.

Снова повисла мрачная тишина.

О дне рождения Изака никто не вспоминал, только Тила чмокнула его в щеку, а Карел понимающе похлопал за завтраком по плечу. Но Изаку и этого было довольно, чтобы знать, что у него есть друзья, которые достаточно хорошо его знают, чтобы не переборщить с поздравлениями.

Над головами всплыла третья луна, Ариана, которая показывалась всего на одну неделю раз в три года. Третья, самая темная, ночь этой недели называлась Серебряной ночью, и все знали, что это неподходящее время для путешествий в другие страны. На этот счет существовало множество историй, например, говорили, что все дурные дела прошедших трех лет в эту ночь поднимаются из земли. Так ли это было или нет, духи и сверхъестественные существа и впрямь бродили по Ланду, когда светила Ариана, и ни один здравомыслящий человек не отправлялся в это время в дорогу. И каждый раз после появления Арианы в тавернах, на постоялых дворах и у домашних очагов начинали рассказывать новые истории об ужасах и убийствах. То было очень опасное время.