Константин Башкатов - Сказание о чернокнижнике. Книга I (СИ)

Ашамаэль прошёл по мраморным помещениям обители эльфийских магов, где всё дышало сдержанной грацией и простотой. Здесь обитали послушники, поэтому белые и золотые стены не пестрили украшениями и драгоценностями. Даже светильники были обычные. Но чем выше поднимался колдун по винтовым лестницам, тем более пышным становился антураж помещений. Колонны из драгоценных камней в форме странных существ и могучих магов прошлого. Чудесные гобелены и статуи буквально вели повествование об истории самой башни и об Амаралан-анорде. Золотые залы освещали магические светильники разных цветов. Последние же этажи буквально дышали магией, и богатые гобелены там приходили в движение, ведя свои повествования даже о тех временах, которых не сохранилось в письменных источниках. Но когда маг, овеянный холодом и тьмой, проходил мимо, эти прекрасные изображения меркли.

Звуки шагов и стук посоха стихли, заставив всю башню замереть в страшном ожидании. Распахнулись узкие высокие двери, и эльф вышел на широкую площадку, находящуюся почти у самой вершины башни. Пел, беснуясь, ветер; он тут же подхватив свободную одежду чародея, вздыбив её, словно огромные крылья. И Ашамаэль, остановившись у самого края, громким, подобно треску молнии, голосом, закричал:

— Велетситгор! Я, Ашамаэль, тот, которому клялся ты в верности, призываю тебя! Явись ко мне, король грифонов, приди на мой зов! Настало время выполнить свою клятву! — падший эльф применил не только узы клятвы, но и магию, так, чтобы могучие ветра донесли глас колдуна до самых вершин гор Андатари, где находился Небесный Трон страны грифонов. И их король непременно придёт на зов. Тогда грифоны вернутся в мир, но будет это заслугой не Кайириана Сиралионского или «великих магов», а одного лишь Ашамаэля. Теперь оставалось лишь ждать, и ждать не столь долго: грифоны в скорости полёта опережают даже драконов.

Тёмный колдун стоял у самого края, смотря на плотные облака на горизонте, в который медленно уходило пылающее закатное солнце, окрашивая небеса в золотые, оранжевые и кроваво-красные цвета, образуя завораживающую палитру, которую можно было узреть в полной мере только отсюда. В ушах свистел порывистый ветер, чёрный плащ, словно крылья, вился за спиной колдуна. И вот на горизонте показались силуэты крылатых зверей — целая стая грифонов летела на зов. И на земле уже наверняка заметили это — при этой мысли маг не сдержал ехидной ухмылки, представляя, сколько суеты поднимут эльфы.

Когда Велетситгор взмахнул огромными крыльями уже перед самым балконом, колдун сделал несколько шагов назад. Гордый зверь в окружении своих подданных приземлился перед падшим эльфом, сразу же встав боком к нему, таким образом показывая свою оценивающую позицию.

— Зачем ты позвал меня, падший? — звериные глаза вопросительно уставились на Ашамаэля. Ещё с десяток грифонов медленно окружали чернокнижника.

— Ты помнишь о своей клятве, король грифонов? — холодно вопрошал чародей.

— Я клялся Падаану Файону, слуге Кайириана Сиралионского. Ты — не он, — резко ответил грифон. — Ты пал, эльф!

— И что же, ты нарушишь слово? — маг тьмы был невозмутим, как и следовало быть в общении с этими гордыми существами — любой резкий тон мог быть воспринят, как агрессия. Хотя грифоны и знали, что даже эльфы не всегда контролируют себя, всё же Ашамаэль желал добиться успеха.

— Я никогда не нарушаю слово! — клюв Велетситгора зло щёлкнул.

— Тогда служи мне! Не во славу Бездне, но во имя народа Сиралиона! Эльфы нуждаются в поддержке грифонов.

— Ни за что я не стану служить чернокнижнику! Я отплатил за спасение, довольно!

— Сейчас ты отказываешься служить перворожденным, а не мне! Ты клятвопреступник, — хотя маг и осуждал короля грифонов, тон его был холоден и спокоен, а на лице — ни одной эмоции, кроме холодной надменности. Велетстгор замер, кольцо сужалось. Соколиная голова опустилась.

— Довольно! С сегодняшнего дня грифоны — союзники высших эльдар. Настало время вернуться. Но запомни, падший: я не подчиняюсь тебе! — с этими словами все грифоны, словно по команде, взмыли в небо. Ашамаэль, поражённый таким быстрым согласием и не менее быстрым уходом, озадаченно смотрел вслед улетающим грифонам. Впрочем, ответ пришёл быстро — двери с грохотом распахнулись, и Ашамаэль увидел фигуру Старшего Магистра в проходе. Он был облачён в бело-синий с лазурной росписью балахон, сшитый в стиле эльфийских магов — пышно, вычурно, много ткани. Его аристократичное узкое лицо было искажено злостью, каштановые волосы, забранные в свободный хвост, растрепались — очевидно, магистр спешил.

— Как ты посмел?! — рявкнул он, приближаясь к Ашамаэлю. В руке его сверкал золотой магический жезл с алым камнем в навершии. Что ж, чернокнижник был удивлён: он не заметил приближения магистра, ибо тот был вынужден идти пешком, ведь внутри магической башни невозможна телепортация.

— Я твой король, маг, даже если ты не приносил клятву верности, — холодно произнёс падший эльф, поворачиваясь к магистру.

— Ты тёмный маг, и ты не имел права осквернять башню, — процедил сквозь зубы магистр, грозно смотря на короля. Они были практически равны в росте и телосложении.

— И кто же мне запретит? Ты? Или архимаг? — в голосе Ашамаэля зазвенел лёд. — А может, сам Создатель сойдёт сюда? — с желчью в голосе добавил колдун.

— Как ты смеешь, — лицо магистра побагровело от злости. — Ты мне не король! Узурпатор!

— Так оспорь моё право!

— Умри! — И два могучих чародея схлестнулись в бою, словно это было уже предрешено.

Доселе Ашамаэль не встречал в бою таких сильных магов — многие его сражения с подобными ему были похожи скорее на избиение. Но Старший Магистр был силён. Тьма и чистая энергия столкнулись посреди просторного балкона, подняв мощную волну, от которой содрогнулись даже стены башни. Небо в этом месте окрасило удивительное сочетание синих, белых, чёрных и серых цветов, словно сам Творец разлил краски в этом месте. Оглушительный грохот разлетелся над Амаралан-анордом. Потом во тьму вплелись блестящие серебряные линии — Ашамаэль подключил стихию льда, а тёмно-синие потоки теперь отсвечивали огненно-оранжевым. Вышло так, что магистр и чернокнижник оказались приверженцами двух противоположных стихий. Затрещал лёд, завыл огонь, образуя вокруг безумные вспышки стихийной силы, но ни один из магов не собирался уступать. Что подтолкнуло магистра на такое безумие? Не мог предположить даже сам Ашамаэль. Возможно, сиралионский маг и так собирался поднять мятеж, но по ошибке решил, что узурпатор его раскусил.

Силы обоих противников таяли на глазах. Руки чернокнижника начинали чернеть, словно от сильных ожогов. В пол били молнии и огненные столбы. К Ашамаэлю приходило осознание, что в честной схватке он вряд ли выйдет победителем, поэтому он поступил нетипично для магической дуэли. Сохраняя напор, Ашамаэль начал приближаться к магистру. Сиралионский маг какое-то время не обращал на это внимания, а обнаружил подвох только тогда, когда стык тьмы и энергии приблизился к нему почти вплотную. Тогда-то на лице благородного эльфа отразился явный страх, а на искажённом болью лике Ашамаэля заиграло торжество. Магическая буря начинала стихать, но от этого становилась не менее смертоносной. И вот чернокнижник почти в упор приблизился к своему врагу. Взмахнув рукой, он разорвал оба заклинания, направив столбы тьмы и энергии в небо. Зазвенел чёрный посох, на лице мага появилось безысходное осознание своей смерти, и тот ещё до удара закрыл глаза. Чёрное древко насквозь пронзило горло магистра, во все стороны хлынула кровь, забрызгав при этом лицо, руки по локоть и грудь Ашамаэля. Эльф, не издав ни звука, осел на землю, и всё закончилось. Впрочем, дуэль двух великих магов оставила после себя чёрную с белыми прожилками воронку в небе над башней. Она была небольшой, но долго ещё будет порочить красоту Амаралан-анорда и беспокоить души высших эльдар. Если те, конечно, выживут в кровавой войне.