Леонид Вембер - Пёсья жизнь

— Ну ладно, если вы так и не хотите сами отвечать на мой вопрос, значит, придётся нам самим определять по какому обвинению вас судить. Видимо за групповое растление малолетних, иначе бы вы не назвали её проституткой. — Лео повернулся к деду оскорблённой девочки и сказал: — Завтра, на судебном заседании, обязательно присутствие баронеты. Нам понадобиться выяснить у неё, не было ли совращение насильственным и кто ещё, помимо графа, участвовал в этом. — Лео повернулся к дежурным гвардейцам и приказал: — Арестованного в тюрьму, до завтрашнего суда. — После этого, не слушая испуганный лепет графа, повернулся к остальным членам совета:

— Ну что ж, продолжим беседу. Вы, господа, не можете понять простой истины. Я не буду решать, с кем моим сёстрам и брату общаться и с кем им играть и дружить. Они сами могут найти тех, с кем им будет интересно. Тем более что из-за всех вас я, видимо, скоро буду вынужден, для их же собственного блага, отослать их из столицы.

Придворные испугано уставились на него.

— Да, да. То давление, которое на их ещё неокрепшую психику оказываете вы и вам подобные, заставляет меня расстаться с ними. — Лео оглядел притихших слушателей. — Подумайте, как я буду относиться к тем, из-за кого вынужден буду надолго расстаться со своими матерью, братом и сёстрами? Я не понимаю, почему вы не можете относиться к ним, как к нормальным детям? Королём или королевами им никогда не быть, влияния на меня они почти не имеют. Во всяком случае, настолько, чтобы я стал нарушать закон. Протекция их тому, кто бездарь, не поможет, а тому, кто талантлив и трудолюбив — не понадобится. Вы все никак не можете понять простой вещи, мне не нужны те, кто хорошо и громко поёт славословия мне или моим близким. Мне нужны те, кто будет работать на благо королевству. Ваши восхваления моим брату и сёстрам только портит их, и я этого терпеть не буду. Вы лучше попробуйте моему приёмному сыну Виру такое заявить. Я думаю, что он найдёт, что вам ответить.

Придворные поёжились. Вир очень плохо реагировал на подхалимские высказывания в свой адрес, и его едкие и жестокие ответы быстро отбили охоту у придворных петь ему дифирамбы. Примерно так же вел себя маленький король-наместник, а вот Бор, Вара и Ная несколько растерялись. Они не могли одёрнуть или, тем более, обхамить зарвавшихся подхалимов. Варе же всё это скорее даже нравилось.

Лео продолжил:

— Мы уже навели порядок в нескольких училищах и в ближайшее время собираемся проинспектировать другие. После этого всем молодым дворянам, собирающимся где-либо служить, придётся в них учиться. Неучам не удастся получить мало-мальски ответственную должность при дворе или в армии. Так что мой вам всем, господа, совет: не пытайтесь пристроить своих малолетних потомков приживалками и приживалами к моим родственникам, а решайте, где они будут учиться и на кого. Далее: я заранее предупреждаю всех, что тем, за кого решат выйти замуж мои сёстры, эти браки не принесут карьеры. Решать же, за кого им выходить, я не буду. Думаю, что вы всё поняли и передадите моё предупреждение всем остальным. Нарушителей этого требования гнать буду из дворца беспощадно. Если вопросов нет, давайте закроем эту тему разговора.

Большинство придворных успели понять, что в подобных вопросах, Лео не шутит, и подчинились. Тех нескольких человек, что не поняли, мы выгнали из дворца, а одного из столицы. Графа Виндерийского, хорошенько напугав, простили, учитывая просьбы за него его троюродной племянницы, той самой девочки, что он оскорбил. Правда, публичные извинения мы его заставили ей принести.

Тем не менее, балласта во дворце было ещё много больше, чем толковых работников. Заменять этих бездарей пока было некем. К моему величайшему изумлению, несколько придворных из этого балласта, те, кого мы могли в любой момент выгнать за полное несоответствие своим должностям, осмелились на заговор. Их набралось семьдесят девять человек из самых высших чиновников. О заговоре я узнал в тот же день, что он был создан, но не прерывал их работы по вербовке сторонников и по выработке планов, мне хотелось, чтобы их побольше собралось в рядах заговорщиков. Когда же они решили, что пора действовать, мы их всех и арестовали. Их тут же допросили при свидетелях, судили и казнили. Было противно.

Следующий заговор возник только через полгода, заговорщиками были, в основном, отставленные нами от власти за различные нарушения высшие чиновники и отправленные в отставку за бездарность бывшие офицеры. К заговору примыкало ещё некоторое количество родственников, как самих заговорщиков, новых и старых, так и тех, кто уже ни в какой заговор вступить не могли. Этот заговор был более многочисленный и лучше подготовленный. Войска заговорщики привлечь не смогли, поскольку солдаты, в основном простые люди, ни за что не пошли бы против нас. Удалось обмануть несколько сотен солдат, наплетя, что во дворце сидят монстры, убившие королей, но уверенности у солдат не было и в драку они не рвались. При попытке участников второго заговора начать действовать, мы их также арестовали и судили. Сознательные заговорщики были лишены дворянства и казнены, а обманутые ими солдаты отпущены, что ещё прибавило нам популярности в стране.

Настрой к псам в стране был и остаётся очень хороший, сказки и былины о Защитниках, запущенные четыре века назад в народ отцами и другими хранителями, дали огромный эффект. Так что бунта у недовольных дворян никак не получалось. Больше заговоров пока что не было, зато были попытки распускать про нас разные порочащие слухи. Такое мы пресекали беспощадно, благо, имея магические способы выяснять правду, находили источники слухов очень быстро.

Дворянство, бывшее до нашего воцарения чем-то незыблемым и постоянным, очень скоро начало чувствовать свою неустойчивость. Как быстро мы лишали дворянства, я уже отмечал, так что тот, кто не подтверждал своих титулов и званий на деле, очень скоро оказывался без них. Для привлечения дворянства к учению и службе, нами было вынесено довольно полезное решение. Если дворянин позорил себя чем-то, за что его лишали дворянства, но не очень большим преступлением, то обычно лишались дворянства также и все его потомки. Мы внесли дополнение, по которому, при не очень серьёзном проступке, дворянства, (но не титулов, те отбирались у всех) лишались все потомки провинившегося, кроме тех, кто находился на службе или в училищах. Потомки такого «лишенца», не бывшие в момент вынесения приговора на службе или на обучении, дворянства лишались, но могли поступить в училище для дворян, где им давалось персональное дворянство и шанс по результатам службы снова стать полноправными дворянами.