Стивен Дональдсон - Обладатель Белого Золота

— Они не посмеют и шевельнуться, но лишь до тех пор, пока мы угрожаем кургану. Это их святыня, их единственная надежда, а значит, — мрачно заключила она, — они не позволят нам вынести отсюда ни одной кости.

Несколько мучительных мгновений Первая казалась сломленной, раздавленной тяжестью того, что она уже потеряла и чего ей предстояло лишиться. Хоннинскрю и Морской Мечтатель были ее друзьями, Красавчик — ее мужем, с Ковенантом и Линден она связывала все свои надежды. Ее неколебимая суровость дала трещину, обнажив скорбящее сердце. Родители отдали за нее свои жизни, и той, кем она теперь была, ее сделала печаль.

Но Первой в Поиске она была избрана благодаря способности принимать нелегкие решения. Быстро совладав с собой, она еще крепче сжала в руках горящие кости и заявила:

— В таком случае, мне придется остаться здесь… — Сглотнув, не глядя на мужа, она добавила: — А ты, Красавчик, должен будешь пойти с ними. Им может потребоваться помощь. И я должна знать, что ты жив.

Красавчика охватил приступ спазматического кашля. Ковенант не сразу понял, что изуродованный Великан пытался смеяться.

— Хорошая шутка, жена моя, — прохрипел, наконец, он, — отроду лучше не слыхивал. Но на сей счет у меня есть иное мнение. Сама Избранная указала мне место возле тебя. Так что не думай, будто песня, которую сложат Великаны про этот день, будет о тебе одной.

— Я Первая в Поиске, — возразила она. — Я приказываю…

— Ты Горячая Паутинка, супруга моего сердца. — Изо рта Красавчика стекала кровь, но глаза его светились. — Я всю жизнь гордился тобой, так не умаляй же своей высокой доблести глупостью. Ни у Избранной, ни у Друга Земли нет никакой нужды в моей помощи. Они те, кто они есть, и неудача им не грозит. Я же поклялся тебе в любви и верности и потому остаюсь.

Первая смотрела на него так, словно готова была разрыдаться.

— Но ты погибнешь. Я готова вынести все, что угодно, только не это.

— Нет! — неожиданно заявил Ковенант, Гора вокруг него все еще вращалась, но внутренне он обрел точку равновесия и чувствовал себя увереннее. — Нет, — повторил он, когда Первая и Красавчик обернулись к нему. — Почему вы решили, что должны умереть? Кирил Френдор наверняка где-то неподалеку отсюда, и все, что мне требуется, это добраться туда. А вам — продержаться, пока я туда попаду. После этого все так или иначе будет кончено.

Красавчик фыркнул и поднял голову.

— Ну что, жена моя, разве не говорил я тебе, что они те, кто они есть. Так что успокойся и знай, я всегда с тобой.

Неожиданно он уронил топор, достал последний из своих факелов и, запалив его от кургана, вручил Линден.

— Ступайте, — сияя от восторга, возгласил он, — да поскорее, покуда я вконец не растрогался. А за нас не бойтесь. Мы будем держаться столько, что удивится даже сама Гора, а потребуется — и дольше. Ступайте, я вам говорю.

— Айе, ступайте, — прорычала Первая, силясь изобразить гнев, хотя к глазам ее подступали слезы. — Ступайте, мне тут будет чем заняться. Мне придется втолковать этому Красавчику, в чем его долг по отношению к Первой в Поиске.

Ковенант не находил слов — да и что мог он сказать. Все нужное и важное заключалось в данных им давным-давно обещаниях. Смахнув слезы тыльной стороной ладони, он повернулся к Линден.

Больше всего ему хотелось попросить ее остаться с Великанами. Ковенант не мог забыть потрясения, которое испытал, когда она вмешалась в случившееся в лесу за Небесной Фермой. А ведь тогда он еще не любил ее. Теперь все ужасающе усложнилось. Он не знал, как ему сохранить хотя бы намек на самообладание, не говоря уж об уверенности, если она будет сопровождать его.

Но одного взгляда Линден оказалось достаточно, чтобы он так и не открыл рта. Несмотря на страх перед пещерниками и Лордом Фоулом, она, тем не менее, страстно желала сразиться со Злом. И он не мог отказать ей. Печальное наследие родителей сделало Линден такой, какой она была, но самое грустное заключалось в ее неспособности понять, что она полностью преобразовала в себе это наследие, превратив его в нечто восхитительное и необходимое. А что другое он мог ей предложить?

В какой-то момент Линден посмотрела так, словно отчаянно хотела быть его спутницей, но боялась, что не справится. Затем она сжала факел и шагнула в гущу неподвижных пещерников.

Линден оказалась права: как только она и Ковенант сошли с кургана, некоторые пещерники сдвинулись с мест и подняли оружие, однако стоило Первой поднять ногу, показывая, что сейчас она начнет топтать и разбрасывать могильник, как все они вновь оцепенели. Слабость, страх и боль Ковенанта, заменяя надежду, вели его к выходу из пещеры.

— Доброго пути, Друг Земли, — промолвила Первая голосом, в котором, казалось, не осталось места сомнениям. — Не теряй веры, Избранная. — И даже болезненное, хриплое покашливание Красавчика прозвучало успокоительным напутствием.

Нетвердо держась на ногах, Ковенант следовал за Линден сквозь толпу пещерников. Глаза их полыхали от ярости, но нанести удар не осмеливался никто. Ближе к выходу Линден ускорила шаг, и Ковенант с трудом поспевал за ней. Ему казалось, что пещерники заносят дубины за его беззащитной спиной, но он не оглядывался, во всем положившись на Великанов. А через несколько мгновений свет скальных огней остался позади, и они погрузились во мрак тоннеля, где единственным светочем был факел Линден.

На первом же перекрестке она уверенно повернула, словно знала, куда им идти. Едва поспевающий следом Ковенант положил руку ей на плечо, чтобы хоть немного унять ее прыть. Линден несколько замедлила шаг, но все равно выглядела так, будто невидимые крылья уносили ее в бездонную мглу Горы Грома. На ходу, то ли для Ковенанта, то ли для себя самой, она говорила, облекая в слова то, что открылось ей в пещерятнике.

— Они не правы. Их знания подвели их. Что бы ни вызвали они из небытия, то будет не Друлл-Камневый Червь. И вообще не пещерник. Нечто чудовищное.

«Кровь приносит силу». Они должны кого-нибудь убить. Но то, что сделал Каер-Каверол для Холлиан, невозможно совершить здесь. Анделейн — это не пещерятник. Анделейн был чист, в нем сконцентрировалась незапятнанная Земная Сила. А пещерники воскресят что-то отвратительное. Неожиданно Ковенант сообразил, что она ведет речь вовсе не о пещерниках и Друлле, и споткнулся, зацепившись рукой за стену тоннеля. Руку пронзила такая боль, что, казалось, она могла оторваться под немыслимой тяжестью кольца.

Линден говорила о надежде, которую никогда не считала реальной для себя, — надежде на то, что он, Ковенант, тоже может быть воскрешен.

— Линден… — начал Ковенант. Он вовсе не хотел провести оставшееся драгоценное время в спорах и нуждался в том, чтобы укрепить свою уверенность. Пульсирующий огонь разъедал его руку. Но ради него она зашла слишком далеко.