Юрий Нестеренко - Крылья

Итак, он доставил меня в городок, где имелось торговое представительство компании Фахов, и сдал с рук на руки следующему представителю Фах-Ца-Гара, рангом повыше приказчика в фактории. Тот потребовал у меня депешу, но я настояла на том, что имею указание доставить и вручить ее лично. Кстати, если бы я и в самом деле исполняла шпионскую миссию, это было бы резонно — вряд ли этот представитель компании на юге, откуда Фах-Ца-Гар не ждал никаких посланцев, был в курсе его тайных операций. Гантрус недовольно поморщил свой толстый нос, но однако же выделил мне сопровождающего — коренастого плечистого субъекта, при взгляде на которого я не могла понять, защитник это или конвоир. Звали его Пэх. Свое полное имя он не сказал и вообще был ненамного разговорчивей своего предшественника.

Отсюда уже начиналась проложенная на север дорога, и свое путешествие я продолжила в кибитке, запряженной парой тйорлов. В Хооке отсутствует полезная система почтовых станций, на которых можно менять животных, да и зимние дороги отвратительны. В отличие от вечно снующих по торговым делам гантрусов, хоокцы предпочитают зимой не путешествовать без крайней нужды; впрочем, как брезгливо проворчал Пэх, хоокские дороги ужасны в любое время года. Так что продвигались мы медленно. Особенно когда потеплело настолько, что снег стал раскисать и в санной колее появились лужи, утром еще подернутые льдом, но к полудню уже вполне жидкие. Бывало, что поутру тйорлы долго не могли сдвинуть примерзшую за ночь кибитку.

Мой провожатый спешил (как, разумеется, и я) и потому не продумывал маршрут от города к городу заранее. Если ночь заставала нас в пути, мы спали прямо в кибитке. Это меня как раз не смущало — в кибитке не было нужды раздеваться; а вот первой остановки в дорожной гостинице я ждала с трепетом. В натопленной комнате в шубе не останешься. Я решила, что, если Пэх поскупится оплатить два отдельных номера, придется мне перевести в деньги один из браслетов — вот только не станет ли он настаивать, что его долг охранять меня?

Но все решилось неожиданно просто — в Хооке к женщинам относятся примерно так же, как в Гантру, не позволяя им ни обедать за одним столом с мужчинами, ни жить с ними в одной комнате. Так что я проводила ночь в номере на женской половине — естественно, одиночном, ибо Пэх помнил о секретном характере моей миссии.

На седьмой день пути дорогу нам преградил Дорноор — та самая река, до верховий которой я надеялась добраться, когда бежала из данга. Как мы ни спешили, здесь нам пришлось застрять на три дня: на Дорнооре как раз был ледоход. У переправы за это время скопилось полтора десятка экипажей. Наконец лед сошел и заработал паром, доставивший нас на другой берег. Там наконец повозку переставили с полозьев на колеса.

Еще три дня мы тащились на север по весенней грязи; тйорлы выбивались из сил, и периодически приходилось выпрыгивать из кибитки прямо в жирную слоистую грязь, помогая животным вытаскивать увязший экипаж. Как я ни старалась поднимать повыше подол своей шубы (в которой, кстати, было уже изрядно жарко), его мех побурел и слипся от грязи. Но вот наконец, переехав вброд какую-то широкую, но мелкую речушку, которая, вероятно, летом усыхала до ручья, мы неожиданно посреди чистого поля оказались пусть на старой и выщербленной, но брусчатке, чем в Хооке могут похвастать не всякие центральные улицы. Как выяснилось, речушка была пограничной и за ней уже начиналась Гантру. Да, что-что, а дорожная сеть у гантрусов развита. Здесь с ними не может тягаться даже Илсудрум, не говоря уж о Ранайе или тем более Хооке. Подумать только — каких-нибудь два столетия назад, когда здесь не было тйорлов, вся коммерческая и бюрократическая машина Гантру, весьма развитая и в те годы, держалась на скороходах!

В первом же городе я рано поутру, еще до рассвета, улизнула из гостиницы, с удовольствием убедившись, что спавший через две двери от меня Пэх ничего не предпринял, чтобы мне помешать. Прогулка по гантруским улицам с их характерной архитектурой разбудила у меня не самые приятные воспоминания, но я постаралась отогнать их прочь, сосредоточившись на главной задаче — продать один из браслетов и купить себе одежду по погоде. То и другое удалось мне без особых проблем; решив, что мне, вовлеченной в шпионскую интригу, уже несолидно одеваться у старьевщика, я отоварилась в достаточно респектабельной лавке, приобретя классическую гантрускую хламиду с круглым капюшоном. Костюм, созданный в незапамятные времена для защиты от палящих лучей сухого и жаркого лета, годился и для промозглой ветреной весны — благодаря более поздней модификации в виде пристегивающейся теплой подкладки. Там же я подыскала себе кожаные башмаки с пряжками взамен сапог на меху.

Не успела я выйти из лавки, пряча нетипичные для Гантру рыжие волосы под капюшоном своей обновки, как меня грубо схватили за руку. Резко обернувшись, я увидела разозленное лицо Пэха.

— Где ты бегала? Я ищу тебя по всему городу!

— Покупала одежду, — пожала плечами я. — Нельзя ли поаккуратнее?

— У вас, девок, одни наряды на уме! Ты не должна была уходить без меня! Я за тебя отвечаю!

— По-моему, ты привлекаешь к нам внимание, — осадила его я.

То ли после этого он решил, что не стоит на ночь оставлять меня без присмотра, то ли просто торопился поскорее исполнить приказ, однако дальнейшее наше путешествие протекало вообще без ночевок. Приезжая на очередную станцию, мы меняли тйорлов и возницу (раньше, в Хооке, роль погонщика исполнял сам Пэх) и, едва перекусив, сразу же мчались дальше — хоть днем, хоть вечером, хоть ночью.

Спать приходилось на ходу прямо в кибитке. Думаю, в сутки мы преодолевали никак не меньше трехсот пятидесяти миль. Из-за этой гонки дни и часы совершенно перепутались у меня в голове, тем более что мы ехали на север, из зимы в лето, и за день природа вокруг менялась быстрее, чем за целую декаду, проведенную на месте. Еще недавно лишь пробивались первые ростки, и вот уже вдоль дороги пышно зеленеет трава, а вот уже она пожелтела и пожухла под беспощадным гантруским солнцем, и из-под копыт тйорлов клубится сухая горячая пыль. Подкладка, конечно, давно отстегнута, окна открыты, но все равно душно, и я клевала носом, периодически просыпаясь и утирая потное лицо рукавом хламиды… Дробный перестук копыт, грохот колес по брусчатке, гвалт какого-то базара, гудение насекомых…

— Вылезай, приехали!

Я подняла осоловелый взгляд на тормошившего меня Пэха, затем на округлые дома за окном. Их белые бока нестерпимо сияли в солнечных лучах.

— Ка-акой это город? — зевнула я.

— Акх.

Акх? Уже Акх? Не может быть! Ведь еще вчера… Ведь я планировала сбежать за одну остановку до Акха! Продрыхла, черт, тупая, сонная йупа!