Александр Сапегин - Жизнь на лезвии бритвы (СИ)

Директор всё утро сверлил меня взглядом, но амулеты надёжно защищали разум от атак легилемента и насильственного взлома содержимого черепушки. К тому же я находился в школе и никак не желал причисляться к виновникам. Не срасталось у старичка, ох, таки не срасталось. Он бы и рад вызвать подозреваемого к себе на чаёк, изрядно сдобренный веритасерумом, но приглашение грозило перерасти в очередное противостояние с оппозиционными преподавателями. Так что с этой стороны я оказался тоже прикрыт, чему, замечу, несказанно радовался. Вот тебе, господин директор: накоси выкуси!

Весь день я ходил в приподнятом настроении. Проблемы негров, сиречь Гаррика Олливандера, шерифа не волновали, пусть радуется, что в живых остался. По — хорошему его следовало отправить по дороге к предкам, но я не настолько кровожаден. Убийство мастера не принесёт мне никаких дивидендов, а вот проблемы могли появиться. Судя по реакции директора, Олливандер являлся доверенным лицом старого паука, и я правильно поступил, ограничившись подпусканием огненного петуха, тем паче месть можно растянуть во времени. Ладно — это задача будущих времён, а пока стоит повременить с игрищами. Худо ли, бедно ли, но за сёт талантов Флитвика, МакГонагалл и Слизнорта базис Хогвартс давал хороший. Будем концентрироваться на обучении. На учёбе, я сказал — НА УЧЁБЕ! Никаких левых интриг под патронажем Дамболдора. Бородатый паучок запустил в ход каверзу с филосовским камнем и активно дёргает за паутинки. Братец вечно о чём‑то шушукается с Уизли, Дином Томасом и Лавандой Браун, которую директор впихнул в компанию юных искателей приключений. Жаль девчонку, голова у неё, не смотря на всю блондинистость, варит отменно, но пара вызовов к директору и чаёк с приправами решили участь гриффиндорки. Дамболдор изрядно проехался ей по мозгам, основательно засрав их «всеобщим благом» и вечной битвой «бобра с ослом». Иногда девочка делала попытки вырваться из липких пут, но её цепко держал на привязи шестой Уизли. Как подозревала Дафна, и мы с ней соглашались, над парочкой провели запрещённый ритуал кровной привязки с мягкими узами подчинения. Браун сколько угодно могла брыкаться и высказывать свое «фе» рыжему ублюдку и лупить того по голове сумкой с кирпичами, но его мнение неизменно оказывалось решающим для девочки. Мягко и ненавязчиво, шаг за шагом, Дамболдор ломал и менял мировоззрение Лаванды, превращая несчастную в свою верную сторонницу. Нельзя сказать, что МакГонагалл не пыталась противостоять бывшему кумиру. Пыталась, только все потуги декана пропали втуне. Её власть сильно ограничили, а о том, что творится на отработках первокурсников у верных директору профессоров, мы могли только догадываться.

Ладно, что это я всё о грустном и унылом. В минорной жизни попадаются яркие мажорные краски. Как раз об одной из таких. Кто не понял, я имею ввиду гадость ближнему своему. А что? Сделал гадость — сердцу радость! Если гадость сделана врагу, радость удваивается. Белобрысый прилизанный засранец, откликающийся на фамилию Малфой, в друзьях у нас не числится. За наезд на Гермиону, Драко автоматически переведён из немногочисленных друзей и нейтралов в категорию недругов. Этот самый недруг в компании сквайров попался на встречу мне и Генри, когда мы возвращались после ненужного, но обязательного ежедневного осмотра у Помфри. Колдомедик продолжала отрабатывать легенду о неполном выздоровлении подопечного. Генри, как ученик Помфри, сопровождал друга и пациента от медицинского крыла до выделенных тому покоев, за дверями которых больной мгновенно преображался из постукивающей тростью и шаркающей ногами развалины в крепкого кабанчика и обратно. В данный момент Гарольд Лилиан Александр Эванс хромал на обе ноги и передвигался со скоростью едва плетущейся черепахи.

Двигающийся навстречу Малфой не шёл — летел! Бархатная мантия слизеринских цветов, подбитая снизу тяжёлой окантовкой, создавала впечатление стремительного движения. Зуб даю, белобрысый, пользуясь положением и крестной связью, взял у Ужаса Подземелий не один десяток уроков по эффектному ношению одеяний волшебников. Насколько бы я не любил Снейпа, но что у него есть, того не отнять. Умеет носатая скотина подать себя в выгодном свете, по крайней мере одежду облысевший Летучий мышь носит с шиком и крестника научил.

— Осторожней! Смотри, куда прёшь! — пролетевший мимо Малфой чувствительно толкнул меня плечом.

— А, Эванс? — манерно растягивая гласные, притормозил гроза грязнокровок. — Я тебя не заметил.

— Сочувствую, Малфой.

— Ха — ха, — хохотнул слизеринец. — оставь своё сочувствие себе, инвалид ущербный.

— Малфой, — качнул головой я, — а ведь я был искренен с тобой. Это ж насколько надо быть близоруким, чтобы не заметить в коридоре двух человек. Я, конечно, знаю, что кролики альбиносы страдают слепотой, но не думал, что между кроликами и блондинами можно провести параллель. Мои соболезнования.

Сравнение с кролями зацепило блондина.

— И это мне говорит хромая утка? Эванс, да на тебя без слёз взглянуть нельзя. А, я понял, Эванс, так…, так девчонок привлекаешь. Прикинулся больным и беспомощным, ждёшь, когда тебя пожалеют. Что взять с безродной грязнокровки, ни на что другое ты неспособен.

— Парни, — я кивнул Гойлу и Креббу, — у вашего патрона прогрессирующий склероз, вы ему зелий для укрепления памяти купите. Могу даже посоветовать аптеку в Лютном. Что‑то ваш сюзерен забываться стал и совсем не помнит определения грязнокровок, коим сам является. Малфой, может, пояснишь мне ущербному, почему ты, твой папаша и дед единственные дети в семье? Точно!

Будто о чём‑то догадавшись, радостно крикнул я, вспоминая семейное древо и Маргариту Эванс, в девичестве Малфой, сквибку, изгнанную из рода блондинистых аристократов в начале тридцатых годов. До моей прабабки Малфои активно искали способ снять семейное проклятие, но получив в род сквиба, изгнали её, пустив насмарку сонм ритуалов и всю проделанную работу. Магия не прощает пренебрежения милостью, она подарила роду дочь и возможность обновить кровь. Маги не приняли милости, метафизически плюнув на протянутую руку помощи. Ну, не хотите, как хотите.

— Парни, вы когда с патроном в душе моетесь, не обращали внимания на его тестикулы? Может быть у него одно яйцо? Тогда это многое объясняет. Драко, надеюсь, тебе не надо пояснять, что значит для мага одно яйцо, особенно с эзотерической точке зрения?

— Э — э-э, как бы, это, — включив «тролля» и подыгрывая мне, из‑за спины Малфоя прогудел Гойл. — Это, типа, что это значит?

— Это, Грегори, значит, что Малфоям катастрофически не хватает мужественности. Оттого они все такие, до ужаса, женоподобные, понимаешь? Чуть что: «Мой папа, мой папа!». Как девчонки, прям. Так как, у него одно яйцо?