Михаил Ланцов - Демон. Дилогия (СИ)

Так и продвигались пятнадцать шхун через боевые порядки полутора сотен галер, окутанные пороховым дымом. А вдали, на горизонте начали выступать мачты первых кораблей генуэзского флота, с которым Максим от лица Новгорода договорился о союзе. Именно ему и предстояло завершить начатое золотым драконом — захватить богатую добычу в виде огромного количества судов. Ну и добить экипажи, пользуясь столь соблазнительной возможностью нанести сокрушительный удар люто ненавидимым конкурентам.

Когда орудия смолкли над венецианской эскадрой разлилась тишина. Мертвая тишина. Только ветер скрипел изорванными металлом снастями на части галер. Даже раненные, несмотря на боль и дикий ужас, охвативший их во время обстрела, старались сдержать стоны и не шевелиться, чтобы не обратить на себя внимание чужаков, уничтоживших их флот столь ужасным оружием… Разгром был завершен. Экипажи новгородской эскадры смотрели на дело рук своих со смешанным трепетом и восхищением. Лишь золотой дракон что-то неразборчивое ворчал себе под нос, подсчитывая расход боеприпасов, который раза в два превысил ожидаемый. Кто же знал, что Венеция выставит столько кораблей?

Разумеется, можно было обойтись и без учиненной бойни, но Максим понимал — союз с Генуей должен базироваться на чем-то большем, чем просто слова. Поэтому его люди старались на совесть, поливая картечью и пулями парализованные галеры венецианцев. Генуэзцам требовалось четко и однозначно дать понять, кто в их союзе главный и чем будут чреваты серьезные разногласия. Как говорится — ничего личного…. Да и флот, а соответственно и моряки, Венеции были совершенно ни к чему…

Джакопо понял, что с битвой то-то не то, когда флот скрылся с глаз. Лишь высокие мачты новгородских кораблей оставались едва различимы. «Странно… очень странно…» — проворчал он себе под нос и направился к себе в резиденцию.

Наступил вечер. Корабли Венеции не вернулись.

— Боже! Что же произошло?! — Раздраженно восклицал дож, вышагивая по залу. — Куда эти негодники могли запропаститься?

— Утром они вернутся с победой, — пытался его утешить помощник.

— Ах… если бы… если бы. Меня терзают очень плохие предчувствия…

Утро наступило, но корабли Венеции все не возвращались. А потом второе. И третье. Лишь четвертым утром на горизонте вновь показались паруса этих «проклятых кораблей» Новгородской эскадры.

— Четырнадцать, пятнадцать… все… все на месте. Проклятье!

— Может быть это другая эскадра?

— Готовьте город к обороне! — Заорал совершенно бешеным голосом дож. — Немедленно! Когда эти негодяи высадятся, все вороты должны быть закрыты! Вы слышите?! Закрыты!!!

— Никейцы… — обреченно выдохнув, произнес какой-то солдат рядом на стене.

— Где? — Дернулся дож и посерел лицом, ибо к азиатскому берегу чуть в стороне от Константинополя подходили войска. Тысяча за тысячей. Они явно шли не в набег. А с востока в проливе виднелась масса малых судов, удобных для переправы людей, коней и припасов. Кое-где даже большие плоты виднелись. — Это конец… — тем же тоном, что и солдат, произнес дож и сполз вдоль зубца на пол.

— Воды? — Участливо поинтересовался солдат.

— Яду… — горько усмехнулся дож. — Антонио, — крикнул он помощника. — Приказ все тот же. Готовиться к осаде. Но не дурите. Если на приступ не пойдут — сами не стреляйте. Будем торговаться. И еще нужно выделить пару сотен с факелами. В случае, если не удастся договориться, подожжем город.

— Нас тогда сами жители перебьют!

— А ты им не говори заранее…

Несмотря на дурные ожидания Джакопо, договориться удалось. Правда, перед этим пришлось разрушить одни ворота — уж больно недоверчивым он был. Вот Максим и вывел пушки метров на двести, а потом, совершенно ураганным по местным меркам артогнем их снес. И всего-то два десятка малых пушек минут за пять выпустили порядка трехсот ядер, не только разбившие в труху окованные ворота, но и серьезно повредившие надвратную башню. Все-таки кладка не была приспособлена под артиллерию…

Поэтому город получилось взять очень аккуратно, без традиционной для таких мероприятий резни, грабежей и тотального изнасилования всего и вся. Секрет крылся в договоренности о выводе Венецией и Латинским Императором своих войск из города при доспехах, оружии и знаменах. Ну и с кое-каким имуществом — по одной повозке на десять человек. Не так уж и мало, конечно, но сохраненный в целости и сохранности город того стоил.

Девятого февраля 1244 года древняя столица Восточной Римской Империи вернулась своему законному владельцу — Императору Византии. Не такому, конечно, и законную Ведь Иоанн III являлся наследником только косвенно, через брак с дочерью предыдущего Императора. Но не суть. Главное же заключалось в том, что воссоединение Никейского престола и Константинопольского в возрожденный Византийский произошло на семнадцать лет раньше. Не говоря о том, что в совершенно иных обстоятельствах, что, в отличие от выходки основателя династии Палеологов, отвернувшегося от собственного народа, давало намного больше шансов Империи.

Конечно, столь легкий захват Константинополя вызывал довольно прилипчивые мысли о его разграбление, тем более, что в бухте Золотой Рог стояло много венецианских судов с товарами. Но золотой дракон устоял. Имидж в конечном счете показался ему важнее сиюминутной наживы. Да и, в конце концов, н обратном пути он вполне мог заглянуть в Венецию для «принуждения к миру». А как же можно еще принудить супротивника к миру, если не обнести чуть ли не до исподнего? Флот разбит. Моряки перебиты. Но Венеция все еще сильна и может относительно быстро восстановиться, что очень не хотелось бы. Слишком уж они мешают сбыту его товаров откровенными кознями. Генуэзцы то в доле, а эти ни в какую не хотели….

— Не понимаю, — покачала головой юная Феодора. — Зачем мы пришли сюда? В такую даль! Неужели кому-то на Руси будет дело до этого титула? Государь и государыня России…. Ведь за ним ничего не стоит? Где эта Россия?

— Новгородская земля и Городецкое княжество.

— Княжество ладно, это наше владение, — рассудительно произнесла юная девушка. — Но Новгород… неужели он согласится отказаться от своей воли?

— Не сомневайся. Согласится. Я их так держу, что Вече пойдет практически на любое мое предложение. — Усмехнулся Максим и прижал к себе не по годам развитую Феодору. — Или ты чего-то другого боишься?

— Это так заметно? — Усмехнулась она. — Верно. Я боюсь того, что Рюриковичи взревнуют к твоему успеху и пойдут войной. Ты их, конечно, разобьешь… но это усобица. Боль. Кровь. И надолго. Не все пожелают тебя признать Государем.