Павел Александров - Дар миротворца (СИ)

– Отдай мне Логос. Или умрём все, – едва слышно ответил Марк и протянул руку.

Мелфай простоял так секунд пять, продолжая испепелять Марка ненавидящим взглядом, а затем… бросил меч на землю и веки его задрожали.

Бой в это время притих. Лейна с кровавыми следами на лодыжке лежала рядом с Ильмаром, пытаясь встать. Её сабля торчала из горла ползающего в стороне моррака. Сурок, раненый в плечо, спину и голову, ещё держался на ногах, грозно удерживая мельвийскую секиру над головой. Морраки, а их было не меньше дюжины, осторожно перебирая лапами, ходили вокруг, готовясь по команде вожака наброситься всей сворой на добычу.

Марк ощутил чистую, родную сталь Логоса, и сердце его забилось. Взяв меч одной рукой за рукоять, другой – за острие, он шагнул к морракам, поднимая оружие над головой. Абсолютно не боевая стойка. Стойка человека, выражающего исключительно миролюбивые намерения.

Мгновенно он почувствовал, как хищные нелюди буравят его взглядами. Но впервые в жизни он не испытывал пред лицом такого жестокого врага ни страха, ни отвращения.

«Вы ведь просто подземные твари, неопасные для людей, если не лезть в ваше логово, – чувствуя, как очищаются мысли и меняется сам взгляд на этих существ, подумал Марк. – Вы не враги людей. Ваше место в подземельях. Питайтесь трупами и отбросами, как делали это раньше. Здесь не ваш мир. Вы не враги нам, но здесь вы чужие. Уходите!»

Марк медленно подходил к затаившимся в недоумении морракам, пока не остановился в двух шагах от оскаленной морды горбатого вожака. Сурок и Лейна смотрели на него с изумлением: им, наверное, казалось, что миротворец сошёл с ума.

«Уходите», – мысленно повторил Марк без всякой угрозы, как мирным, но незваным чужакам.

Горбатый вожак глухо пророкотал, опуская морду. Другие морраки, медленно переставляя лапы, потянулись к подвальным окнам. Марк почувствовал, как они слабеют. Слабеют, сами не понимая того, что с ними происходит. А потому – уходят от схватки с этим странным врагом.

От схватки с миротворцем, впервые осознавшим свой сокровенный, неповторимый дар! Дар примирять!

Глаза его застыли, наливаясь свинцом. Руки, тоже будто свинцовые, опустились, не в силах больше держать меч над головой. Для Седьмого миротворца в этом опустевшем дворе наступила бесконечная тишина.

Он не видел, как убежали последние морраки, не видел, как начала редеть, а затем и вовсе исчезла мгла, окольцовывавшая двор. Не видел Мелфая, выкрикнувшего изо всех сил какое-то неразборчивое проклятие и бросившегося наутёк. Не видел Радагара, бросившего ему вслед кривую усмешку и неспешно побредшего прочь. Не видел Марк и Лейны, которая, сама раненая, помогала Сурку и Ильмару. Не видел и не слышал сидящего на земле несчастного послушника, глядящего на свою изувеченную правую руку с вывороченным суставом:

– Как же… как же я теперь… – судорожно всхлипывал он. – Я же меч держать не смогу. Никогда.

– Хватит хныкать, воин Морфелона, – бросил сквозь зубы Сурок, подвязывая ему под изломанную руку его бронзовый меч. – У тебя ещё вторая рука есть.

Ничего этого Марк не видел и не слышал. Им овладело странное, тоскливое чувство человека, одураченного самим собой. Чувство полководца, который долго и упорно штурмовал неприступную крепость, теряя сотни своих людей, а когда, наконец, крепость была взята, узнал, что с другой стороны твердыню можно было взять без боя. Чувство новой, колоссальной силы, обнаруженной в себе только что, смешалось с чувством вины за своё надуманное бессилие, за своё самосожаление, за неверие, цена которому – чужая жизнь, которую он не сумел уберечь.

– Прости меня, Эльмика, – беззвучно прошептал он. – Прости, Спаситель… Все, простите.

«Не убивайся. Может быть, не погибни она, не шепни из умирающих уст последние слова, ты так и не открыл бы в себе свой дар и не спас бы всех остальных…»

Внутри взбурлил неистовый поток. Марк шагнул к исчезающим сгусткам мглы с такой решимостью, будто хотел изрубить их мечом, как злобное, жестокое существо.

– Прибереги утешения для своего Кукловода. Час назад я мечтал о спокойной жизни и родном доме, а теперь я жажду только встречи с тобой. И я найду тебя, существо, кем бы ты ни было. И найду способ тебя уничтожить. Теперь я знаю, что ты и вправду существуешь, знаю, что у тебя есть логово. Сегодня я видел крушение твоих планов, и знаю: в тебе нет всемогущества. Ты просто нежить, нелепое подобие жизни, не заслуживающее ничего, кроме небытия. Слышишь, Акафарта, скоро я найду тебя!

«Я буду ждать тебя, Маркос…» – прошелестел тихий манящий голос, растворившийся вместе с остатками мглы.

Глава двенадцатая Время миротворцев

(Амархтон. Башня Тёмного Круга)

Бой подходил к концу. Выцветший чёрный дракон повалился под напором тяжёлых копий, изрыгнув последнюю струю зеленоватого дыма. Рыцари Серебряного Щита и сам Главк рубили и кололи, вдыхая смертоносный яд, но, по какому-то диву, оставались на ногах.

Наконец дракон утих. Поддерживаемые его магией другие метаморфы разом издали отчаянный рёв. И начали умирать.

Рухнул с подрубленными ногами исполин-архихаймар. Свалился от множества ран шестилапый змей. С визгом закружилась над внутренним двором утыканная стрелами гарпия и с хрустом ударилась о стену. Желтовато-рыжая химера, ломая телом копья и оставляя в своей груди острые наконечники, ударом клюва забрала свою последнюю жертву и тоже упала. Жалкое существо, ползающее на своих недоразвитых конечностях, пищало и стонало, пока кто-то из рыцарей не унял его бессмысленных страданий ударом топора.

– Да славится владычица Сильвира! – вскричал кто-то могучим голосом, когда пал последний метаморф.

Торжествующий клич подхватили сотни голосов.

– Победа! Амархтон наш!

– Вперёд! Покончим с этой нечистью в Башне!

Воины ринулись ко входу в Главную Башню, как тут перед ними опустилась тяжёлая железная решетка. В следующее мгновение её прутья охватили синеватые змейки магического пламени.

– Таран сюда! – не унывали воители.

– Лесенки, лесенки тащи! – кричал архистратег Тибиус, подбегая к стенам, позабыв всякую осторожность. – Главк, Главк, надо обезвредить магию, слышишь?!

Глава Серебряного Щита обвёл взглядом внутренний двор – жуткое поле боя, усеянное уродливыми трупами метаморфов и множеством людей. Орали раненые, пытаясь выползти из-под трупов, слышались отчаянные молитвы, обрываемые предсмертным вскриком, кто-то изрыгал проклятия, грозя Башне кулаком.