Татьяна Чернявская - Ферзи

— Краковская, как интересно! — широко улыбнувшись, крикнула Анэтта, немало не заботясь о возможных слушателях и изрядно напугав и без того нервничающих собак.

— Я Важич и уже довольно давно, — тихонько заметила женщина, нервно отбрасывая в клетку кольцо кровяной колбасы и благопристойно складывая руки поверх огромного живота.

— Тогда могла бы выучить, что в этом доме притаскивать животных могут только мужчины и только мёртвых, желательно в виде готовой шубы, — Ризова вовсе не собиралась выражаться так грубо (профессиональные навыки не позволяли), но суматошная неделя с проблемным начальством и этот горделивый жест вечно забитой моли, сделали своё чёрное дело. — Думаешь, твоя дорогая свекровь очень обрадуется, обнаружив в своём доме и возле своей внучки этих паршивых псин?

— Думаю, что это не совсем Ваше дело, — неуверенно проблеяла Дилия, нервно выглядывая из-за спины обидчицы, словно ища кого-то, но дверь в подсобку была плотно закрыта.

— Как интере-е-есно. А с каких это пор у Краковской появились собачки? Может, с тех как её муженёк дал дёру из столицы, оставив за собой лишь мокрое пятно, или чуть раньше, чтобы этому поспособствовать?

И без того редко радовавшие взоры окружающих румянцем щёчки беременной резко побледнели, ярче очертив болезненные пятнышки. Женщина невольно попятилась, прижимаясь к полке со списанными садовыми инструментами, словно ища у разбитых кашпо и ржавой лопатки защиты и поддержки. Почувствовав неладное, псы принялись взволнованно метаться в клетке, коротко подвизгивая и утробно рыча в отчаянной попытке обезопасить себя любой ценой. На их жалкие потуги Ризова только невольно ухмыльнулась, подмечая, что, хоть собаки и были смесками с какой-то нечистью, в подмётки не годилась тем тварям, которых иногда притаскивали со своих вылазок бывший Глава со своим сумасшедшим сыночком.

— Как недальновидно получается, — едва не мурлыкая, Анэтта походкой большой и дикой кошки приблизилась к своей добыче, стараясь, впрочем, неприятного живота не касаться. — Думаю, я смогу кое в чём помочь, но, милочка, ты же должна понимать, кому будешь очень сильно обязана.

Женщина раздвинула в улыбке тонкие умело подкрашенные губки и собиралась доверительно похлопать невестку подруги по худому плечику, но руку неожиданно и возмутительно дерзко перехватили. Госпожа Ризова даже пискнуть не успела, как запястье оказалось вывернуто в болезненном захвате. Да что там пискнуть! Секретарша Главы Совета осознала, что диспозиция изменилась, только когда уловила отвратительный запах сырой псины, а в подбородок впился холодный заговорённый метал прутьев.

— Давайте всё проясним сразу, — как всегда спокойным и тихим голоском проговорила Дилия, но в нём уже не было прежнего дрожания и забитых ноток великомученицы во славу Триликого. — Мне плевать, сколько лет ты была штатной любовницей моего свёкра и сколько раз лазала в штаны к моему тогда ещё жениху, мне даже всё равно, что ты внушаешь моей свекрови. Сунешься в Мою семью — тебя саму найдут не сразу и не целиком. Надеюсь, повторять не придётся?

Для большей доходчивости запястье ещё немного сжали, от чего на коже проявились первые кровоподтёки, а не закричать несчастной женщине помогла лишь находящаяся перед самым лицом клетка. Уж очень нервными и нестабильными выглядели запертые в ней собаки, и орать в непосредственной близости от этих клыкастых морд совершенно не хотелось. Посылая мысленно все возможные проклятия на голову мерзкой девке и её выродку, Ризова послушно кивнула, стараясь лишний раз не соприкасаться кожей с промораживающим металлом. Её нехотя отпустили, позволив так же медленно повернуться, а во избежание непредусмотрительных порывов придерживали возле шеи половинку секатора. Подняв вверх руки и медленно отступая к двери, женщина неотрывно смотрела на бледное преисполненное спокойствием и тихой грустью невыразительное личико Дилии Важич и никак не могла отделаться от противного ощущения загнанной жертвы, поселившегося, где-то в районе грудины. Беременная мило слегка застенчиво улыбалась сопернице, поощрительно похлопывая рукой по запору клетки.

Только выскочив из злополучной подсобки и плотно притворив за собой дверь, госпожа Ризова позволила себе вздохнуть спокойно. Её ещё всю слегка потряхивало от пережитого потрясения и бессильного гнева, прожигавшего душу. Хотелось немедленно вернуться и размазать по стенке мерзавку, дерзнувшую разговаривать с ней с таком тоне и пытаться командовать на исконно «Ризовской» территории, но перехватить неугомонного нового Главу было всё-таки чуточку важнее, и женщине ничего не оставалось, как только побыстрее отправиться к ступнице.

Многие целители и доморощенные лекари-любители не раз воспевали красоту и полезность хождения босиком по матушке-земле. Единение с природой и чувство сопричастности творению Триликого, сбрасывание лишнего раздражения, накапливающегося в человеке за долгие зимние месяцы, обмен энергией со стихиями и банальный массаж ступней преподносились как панацея если не от всех заболеваний, то от большей их надуманной части. Почему-то на этот раз Алеандр Валент не была склонна соглашаться с этим утверждением. Возможно, пару дней назад она бы в первых рядах пела дифирамбы босым прогулкам и первая готовилась снимать обувь, но сейчас как-то не спешила разделять общий энтузиазм.

Многоцветная густая хвоя от мягких светло-зелёных полосок случайно оборванных во время недавней бури, до коричневато-жёлтых сухих прошлогодних «скелетов», сплошным ковром устилавшая лесные тропы, с остервенением и гневливой радостью впивалась даже в её не такие уж и изнеженные стопы. Некоторые агрессоры оставляли после себя россыпь красных слегка зудящих пятен, другие же преданно торчали из кожи. Уже несколько раз травница с какой-то отчаянной самоотверженностью собиралась возвращаться к злосчастной поляне, чтобы поискать утерянные лапти, но толика здравомыслия не давали ей сорваться с места. Неплохой альтернативой было попроситься на ручки к куда более обутому парню, благо в своём весе травница не сомневалась и тонкой спортивной фигурой была вполне довольна. Только один взгляд на сосредоточенно-отстранённое лицо спутника сводил на нет все благие порывы. Девушка нехотя призналась себе, что рядом с таким высоким, пусть и изрядно истощавшим парнем чувствовала себя весьма неуютно. Хотя за девятнадцать лет жизни Эл и удалось себя убедить, что она утончённая миниатюрная девица, вполне довольная собственным ростом, и отлично подойдёт в пару любому парню, большого наплыва желающих составить эту самую пару не наблюдалось и уверенность в собственных силах нет-нет, да и покидала травницу. И не было ничего удивительного, что рядом с мужчиной, которому она едва доставала макушкой до плеча, Валент ощущала себя по меньшей мере некомфортно. Ей-то и идти, цепляясь за его локоть, было отчаянно неудобно, просить же о переноске девушка и вовсе боялась. Особенно напрягали Алеандр те целеустремлённость и решительность, появившиеся на лице молодого человека после их разговора и делавшие вечно смешливого и несуразного вора каким-то отстранённым и излишне авторитетным. У него даже, кажется, неуловимо изменились осанка и походка, делая парня отдалённо похожим на их с Танкой куратора. Жёсткий, прямолинейный и откровенно деспотичный Воронцов, в свою очередь, пугал юную травницу до дрожи в пятках и острого приступа гастрита.