Олег Яковлев - Там, где фальшивые лица

Что же делать?! Где искать даму?! С чего начинать?! Сэр Джеймс затравленно озирался по сторонам, высматривая в ночном лесу подлых врагов. Он крепко сжимал меч, вглядываясь во тьму, но вскоре понял, что находится сейчас на старом тракте один. Разросшаяся трава доходила почти до пояса, древние деревья напоминали огромных многоруких троллей, обратившихся при солнечном свете в камень столетия назад. По дороге вряд ли удалось бы проехать хоть немного дальше: колючий кустарник загородил ее уже в пятнадцати шагах. Он напоминал сплетенную из сухих ломаных нитей пряжу, переброшенную через тракт и все время шелестящую на ветру сотнями вечнозеленых листочков. Даже нечего было думать о том, чтобы пройти там – ветви были испещрены длинными, с палец, острыми шипами-иглами.

Сэр Джеймс заставил себя не обращать внимания на скрипы веток, подвывание ветра и хлюпанье дождя – время все утекает. Кто знает, что в эти мгновения делают с бедной графиней?!

Нужно узнать, куда ее потащили. Рыцарь наклонился к земле, пытаясь разглядеть на ней следы, но в ночной тьме, конечно же, ничего не смог разобрать. Бансрот подери! Сэр Джеймс яростно пнул ногой дверцу кареты. Было слишком темно, а масла в каретных фонарях совсем не наблюдалось: должно быть, похитители слили его! Ничего не видно, хоть глаз выколи. Эх, если б лучину или свечу…

– Свечу? – опомнился вдруг рыцарь. – Какой же ты все-таки болван, Джемми, – яростно обругал себя паладин Священного Пламени.

Сэр Джеймс крепче сжал меч, вытянул его перед лицом и закрыл глаза. Сделав глубокий вдох, он заставил дыхание выровняться. Затихшее сердце качнулось вдруг с такой силой, что кровь понеслась по жилам, словно гонимая невидимым ветром. Она текла все быстрее и быстрее, постепенно превращаясь в раскаленную жидкость, схожую с кипящей ртутью. Горячая кровь бежала вверх по телу, через плечо и всю руку к ладони, сжимающей рукоять меча. Вены под латной перчаткой на руке начали разбухать, и поползли-зазмеились синие ветвистые росчерки, меняя свой цвет на белый. Клинок в тот же миг вспыхнул так ярко, будто его перед этим сунули в бочку с маслом. Жар и свечение ощущались даже сквозь опущенные веки.

Сэр Джеймс улыбнулся и открыл глаза. Огненный меч не собирался гаснуть под проливным дождем, но клинок очень сильно шипел, соприкасаясь с враждебной стихией, и рыцарь начал ощущать привычную боль в висках намного раньше положенного срока.

Порыскав вокруг кареты, сэр Джеймс нашел в грязи золотую цепочку с родовым амулетом миледи, сапфирным филином. Уже отбросив всякую осторожность, паладин ринулся в лес в том направлении, где он нашел подвеску…

Дождь, к счастью, быстро закончился, но стало очень холодно… Вскоре должно было светать, а рыцарь, кляня на чем свет стоит и себя, и погоду, и лес, пробирался все глубже в чащу. Знали бы вы, как неудобно преодолевать буреломы и колючие кусты с человеческий рост в полном доспехе. Любимый плащ норовил зацепиться, казалось, за каждую ветку и вскоре превратился, к сожалению сэра Джеймса, в лохмотья. Острые шпоры застревали в торчащих из земли корнях.

Несмотря на все преграды, рыцарь пробирался все дальше и дальше в лес, и поначалу он ничуть не боялся, что идет совсем не в ту сторону, ведь уже дважды нашел на колючих ветках волчьих кустов нежно-лазурные атласные лоскутки – части шикарного платья миледи! Сэр Джеймс уверенно шагал дальше, слепо доверяя этим ненадежным ориентирам, и поэтому ничего странного не было в том, что очень скоро он заблудился в глухой ночной чаще. Должно быть, похитители обманули его, развесив на кустах ложные знаки, поскольку он так ничего и не нашел. Злясь на всех, на кого только можно злиться, сэр Джеймс в ярости всадил меч в дерево и развеял заклятие пламени. В то же мгновение лес вновь погрузился во тьму, а паладину не оставалось ничего иного, кроме как без сил опуститься к подножию большого дуба и начать в исступлении бить кулаками по земле. В тот момент никто не смог бы упрекнуть рыцаря, что с его уст слетели не слишком приличествующие святому воину слова, когда он грязно выругался, словно какой-нибудь проходимец с большого тракта. Выдохшись, паладин устремил взгляд в ночной лес. С ветвей и листьев капало после дождя, деревья молчаливо обступили его, словно насмехаясь. Но тут где-то в потемках показался вдруг неяркий огонек, настолько далекий, что сэр Джеймс даже не сразу обратил на него внимание, продолжая скрипеть зубами и злиться на подстерегающие его на каждом шагу неудачи. В следующий миг он вздрогнул, вскочил на ноги и пристальнее вгляделся в ту сторону, где ему показался свет. Темнота… черные стволы деревьев, будто колонны, окружают со всех сторон. Должно быть, примерещилось… А если нет, то как он его раньше не заметил… Вдали меж ветвей вновь мелькнул таинственный огонек. Туда! Вперед!

Рыцарь, едва сдержавшись, чтобы не разразиться радостным кличем, вырвал из дерева свой меч и бросился на свет. Старое предостережение гласило: «Никогда, путник, не иди на огонек в ночном лесу, если не желаешь найти то, чего находить не следует», но сейчас сэру Джеймсу именно это как раз и нужно было. Он, как мог, старался не задумываться о плененной графине и о том, зачем людоеду вдруг понадобилось разжигать очаг…

Когда до рассвета оставалось не более двух часов, рыцарь, измотанный и голодный, выбрался на одинокую полянку, посреди которой стоял грубо сколоченный дом, не дом, а простая хижина, подобная тем, которые ставят себе на зиму охотники и лесники.

Перехватив меч поудобнее, сэр Джеймс, не собираясь ни с кем церемониться и ждать хотя бы одну лишнюю секунду, ринулся вперед. Ударом ноги он вышиб сколоченную из гнилых зеленоватых досок дверь и ворвался внутрь.

Резкий запах… Не пройдя и трех шагов по скрипучему полу, паладин сразу ощутил стоящую здесь вонь, что безжалостно проникала в ноздри, от нее просто мутнело в глазах… В доме было довольно темно, да еще и все затянул горячий пар – в углу был разбит огромный очаг, отбрасывающий багровые отсветы на стены этого жалкого жилища, на огне стоял здоровенный чернобокий котел, в котором могли бы уместиться пять таких рыцарей, как сэр Джеймс. Вода в посудине уже давно кипела. У стены располагалась большая кровать, прикрытая – и правда, какой ужас! – покрывалом из бледной человеческой кожи, напоминающим лоскутный плащ, грубо сшитый толстыми нитями. Почти все место в доме занимали кучи тряпья, порванного и окровавленного, сваленные как попало. Больше всего ужасала груда сапог и различной обуви, громоздящаяся неподалеку.

Сквозь пелену пара, вырывающегося из котла, стоящий в дверном проеме рыцарь смог разглядеть похищенную даму. Леди Изабелла сидела в противоположном от камина углу, связанная по рукам и ногам, в рот ей была заткнута какая-то грязная тряпка, на щеках графини блестели дорожки от слез, а веки распухли и покраснели. Но, слава Хранну, она была жива! Появление спасителя пленница восприняла с должной радостью, хотя юный рыцарь предпочел бы обойтись без этого – она начала плакать и биться еще сильнее, не в силах освободиться от пут. Она, видимо, что-то пыталась ему сказать, но кляп не позволял ей вымолвить ни слова, и рыцарь слышал лишь приглушенное мычание.