Ольга Онойко - Море Имен

— А ещё я думаю, что это интерфейс, — внезапно сказала Осень. — Только нам в нём доступна от силы пара опций, потому что мы попали сюда не естественным путём, а с помощью чит-кода. То же самое делаешь ты, когда насильно выдёргиваешь человека в состояние полной самореализации.

— Я этим больше не занимаюсь, — сказал Алей.

— А почему? Если не секрет, — Осень обернулась к нему.

Алей помолчал.

— Потому что, как ты сказала, это чит-код, — ответил он. — А мы в этой игре не разработчики. Мы не знаем закономерностей. У лайфхакеров есть суеверия… и неплохо развита интуиция. Взламывать предел приятно. Это всегда красивая задача, которую приятно решать. Приятно, что человек до безумия счастлив благодаря тебе. Но чем дальше, тем меньше мне нравилось то, что я делаю.

Осень ничего не ответила, и он спросил:

— Осень, а почему Старица подпадает под договор о неразглашении? — и неуверенно улыбнулся: — Это коммерческая тайна?

— Это не коммерческая тайна, — сказала Осень. — Это просто тайна.

Алей взял сухой прутик и стал рисовать на песке. Он ни о чём не думал. Рука сама собой вывела дом, дерево, реку с лодкой.

— Я теперь, выходит, посвящён в тайну.

— Выходит, так.

— А как она появилась? Или ты тоже не знаешь?

— Почему? Знаю, — Осень вытянула ноги в тонких джинсах. — Старицу нашли случайно. Человек просто работал, проверял качество поиска после смены алгоритма и попал сюда.

— Нашёл уязвимость системы?

— Можно и так сказать. Для этой системы предусмотрена уязвимость. Так же, как для человека — возможность сломать Предел. — Осень сплела пальцы в замок. — Доступ к Старице включён по умолчанию, это одна из основных бонусных опций бытия. Но попадать сюда положено не с помощью простого перебора смыслов, а как-то иначе… И на нас вышли.

— Кто?

— Те, кто администрирует этот сервер.

Алей усмехнулся.

— У меня нет допуска к информации?

— Верно, — без улыбки сказала Осень и добавила: — Я подозреваю, что они подкинули нам код нарочно. Потом они пришли и договорились… В общем, возможность пользоваться Старицей для рабочих надобностей — это своего рода поощрение, которое мы получаем за то, что выделяем ресурсы на борьбу с чужими документами. У Ялика огромная посещаемость, так что это важно. Диффузия параллельных миров в интернете — это проблема и для них тоже.

— Это вселенских админов Иволга консультирует на полевых операциях? — поинтересовался Алей.

— Да. — Осень опустила ресницы и негромко сказала: — На всякий случай… Алей, в случае утечки информации доступ по этому паролю закроют, а с тобой может случиться что-то плохое.

Алей замахал руками.

— Осень! Понимаю, не маленький!

Осень поглядела на него, улыбнулась и вдруг сказала совсем другим голосом, легко и по-женски лукаво:

— Уменьшительное от моего имени будет Сеня. Потому что Ося мне не нравится. А «Ось» — это вообще ужасно.

Скользя взглядом по спискам поисковых запросов, Алей думал об Осени. Она обещала прийти вечером. Поляна сварила борщ и пожарила мясо, сам он пропылесосил ковёр, подмёл в коридоре и принёс апельсинов…

…Апельсины. Собака. Лёнька.

Иня.

Сердце ёкнуло снова.

Алей болезненно зажмурился. Он полночи думал о выходке отчима и об Инее. Никакого толку от этого не было, кроме бессонницы, но даже на время не удавалось выбросить из головы тяжёлые мысли. Алей чувствовал вину — за то, что уговорил мать выйти замуж, за то, что редко навещал её в новом доме, что не разговорил молчуна Иню, не понял сразу, что за человек Шишов… «Понедельник — поздно, — в который раз подумал он, — надо прийти завтра и разобраться с Шишовым», — и в который раз вспомнил: прежде чем выяснять с отчимом отношения, нужно поговорить с матерью. Она придумала себе христианское смирение, вольно ли, вынужденно ли — чтобы выучиться жить с самовлюблённым хамом… теперь «смирялась»: терпела и всячески выгораживала мужа.

Алей стиснул зубы. Чем больше он старался успокоиться, тем сильнее нервничал. Нужно было сохранять присутствие духа. Иначе он просто рисковал всё испортить своим вмешательством. Если Шишов взбесится… С него потом станется сорвать злость на матери и Инее, безответных. Значит, нужно придумать, как решить дело миром… От нервного напряжения Алея всегда начинала бить дрожь, а Шишов и без того был втрое его тяжелее и вдвое шире в плечах.

Никогда Алею не было так мерзко от сознания, что он не может дать в морду.

Он медленно положил на стол листы распечатки и вдруг понял, что толком не прочитал последние три: автоматически скользил глазами по коротким строчкам, но мысль витала где-то далеко. Если в списках и были семантические ловушки, он их пропустил.

Он вздохнул и принялся перечитывать страницы.

Среди бесчисленного поискового спама эти страницы выделила текущая версия семантического фильтра. Написали версию недавно, толком ещё не настроили, и оставалась довольно высокая вероятность того, что распечатка в руках Алея совершенно безобидна. Тем важнее было в этом удостовериться.

Интереснее, конечно, было бы проверять осмысленные документы. Но этим занимался другой аналитик из проекта Осени — Светел Тишин, лингвист и историк, удивительный дедушка с бородкой клинышком и в пенсне. Интеллигент старой школы, он точно сам вынырнул из иного мира и времени. Только лайфхакером он не был и, вылавливая тончайшие культурные несоответствия, не способен был увидеть простейшую семантическую ловушку…

Осень по секрету рассказала Алею, что материальный тоннель появлялся дважды, просто Ворон Вежин не знал про второй раз. Стародубцев лично спасал дедушку, угодившего в место совершенно неописуемое, но, по его словам, очень уютное. «Его там чаем угостили», — сказала Осень и в глазах её замерцали весёлые искорки. Алей поинтересовался, почему происшествие утаили от броненосца, и с него тоже взяли на всякий случай клятву молчания: Светел Тишин приходился Ворону тестем и очень боялся, что дочь начнёт волноваться и стыдить его за рассеянность.

Гипотетически чужой спам, гипотетически полный ловушек, оставался Алею.

Он ещё раз просмотрел три последние страницы и с чистой совестью положил их в стопку «свои».

Стопки «чужие» на столе так и не появилось.

Опасные файлы теоретически могли создать и местные спамеры. Неделю назад Алей обнаружил семантическую ловушку в стопроцентно здешнем документе. Природа ловушек, насколько он понял из объяснений Осени, заключалась в рассечении семантической сети. Кодовая цепочка, уводившая на берега Старицы, инициировала два нарушения структуры: подготовительное полурассечение на строчке из стихотворения Ахматовой и полное рассечение на словах «солнце гудит». Полюбопытствовав, Алей залез в энциклопедию и нашёл, что Осень употребляет понятие «семантическая сеть» не в прямом значении.