Стивен Браст - Джагала

Старший медленно поднялся, отряхнулся и посмотрел на меня. Да, в вертикальном положении у него получилось лучше. Можно бы поучить его хорошим манерам, но я пришел сюда не для того.

Я ткнул пальцем через плечо, не оглядываясь. Я и так знал, что курящийся дым прекрасно отсюда виден.

– Кто-то из вас видел, что произошло?

Оба покачали головами.

– А если бы видел – рассказал бы?

Я получил два Взгляда, но не ответ.

Я глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Выместить все на этих двоих я хотел лишь потому, что они сейчас были здесь; толку от этого никакого.

О да, я держал себя в руках.

Я посмотрел на обоих, затем перевел взгляд на предполагаемого отца.

– Меня зовут Мерс Владимир. Вы видели дым. Кто-то спалил дом и убил всех, кто там жил, до или после того. Я не знаю, скольких именно, потому что не мог подойти достаточно близко и пересчитать, но как минимум шестерых. В том числе двух детей. Они были моей родней. Если вы знаете, кто это сделал, и не скажете мне – вам будет очень плохо.

Он опустил взгляд и нервно заговорил.

– Мы не видели. Я послал К… моего мальчика посмотреть, и он видел то, что вы описали. Мы как раз об этом говорили, когда вы, ну, появились.

– Ладно, – сказал я. – Я не здешний. Что у вас принято делать с покойными, выказывая уважение?

– Э?

– Что вы делаете с телами тех, кто умер?

– Хороним, – отозвался он так, словно считал меня идиотом.

– А еще что?

– Еще… иногда отец Нойж просит Богиню Демонов присмотреть за их душами. Иногда нет. Зависит от того, ну, следовали они при жизни Ее путям или нет.

– Они следовали?

Он кивнул.

Я повернулся к младшему.

– Приведи отца Нойжа. Я буду ждать его там. И мне нужна лопата.

Старший снова заговорил:

– У меня есть две лопаты. Я помогу.

– Они были друзьями?

Он кивнул.

– Я слышал, что они… ну, я слышал. Но мало ли что говорят. Мне от них вреда не было, а как-то зимой…

– Хорошо. Ты поможешь.

– Простите, что…

– Забудем.

Я развернулся и еще раз преодолел длинную, очень длинную милю до останков дома Мерс.

Там, где когда-то был задний двор, я обнаружил то, что походило на клен. Я уселся, опираясь спиной о ствол, и стал ждать. Клубы дыма поднимались из останков того, что было домом, и я видел как минимум три почерневшие фигуры, которые были людьми.

Я сидел и пытался смириться с тем, что именно я почти наверняка был причиной случившегося. Нет, я был толчком, сделал все кто-то другой. Я найду, кто этот другой, и тогда горе ему. Что бы там ни было, но такого случаться не должно.

Тень от дерева заметно укоротилась, когда Лойош сообщил:

«Кто-то идет.»

Через минуту-другую я услышал шаги, встал и отряхнулся. Крестьянин нес на плече две лопаты.

– Меня зовут Васки, – сказал он. – Я вольный землепашец.

– Хорошо. Где копаем?

– Под кленом. Они его всегда любили.

Так и знал, что это клен.

– Хорошо. А большие должны быть ямы?

– Почти в человеческий рост. Мы погребем их лицом вверх.

– Годится, – отозвался я, снял плащ, аккуратно его сложил, потом сбросил рубашку. Васки наметил места и мы начали копать.

Слышали когда-нибудь, что тяжелый физический труд может приносить облегчение? Мол, пока трудишься, рассудок не изнывает над проблемами, и после всего чувствуешь себя лучше? Я слышал. По мне, тяжелый физический труд приносит только волдыри, и единственное, на что отвлекался мой рассудок, так это на попытки вспомнить заклинание, которым я когда-то такие исцелял. Васки управлялся заметно лучше меня. Выходит, копать ямы – тоже особое искусство. Кто бы мог подумать.

Мы управились где-то наполовину, когда появился влекомый кремовой кобылкой возок, на которой прибыли сын Васки и некто, представившийся отцом Нойжем. Невысокий толстячок с каштановыми завитками над ушами.

– Мерс Владимир, – представился я.

– Я искренне сожалею о ваших утратах, сударь, – сказал он. – В какой именно связи вы состояли с семьей?

– Мерс – имя моей матери, я принял его. В остальном – не знаю; она умерла, когда я был еще ребенком.

– А ваш отец…

– Он тоже умер. – Я ограничился этим, и отец Нойж кивнул.

– Вы прибыли сюда, чтобы разыскать их?

– Да. Вы их хорошо знали?

Он кивнул.

– Расскажите мне о них.

Он так и сделал, однако предупреждаю: многое из этого так и останется моим личным делом. Оно не имеет никакого отношения к тому, что случилось.

Говорил он в основном о Вильмоте, которого описал мрачным и упрямым человеком, но любящим отцом. Тем временем Васки-младший покопался в сараях и нашел еще одну лопату. Втроем дело пошло быстрее.

Когда отец Нойж наконец закончил, он спросил:

– А как быть с имуществом?

– Наследники есть? – спросил я.

Он пожал плечами, а Васки сказал:

– Если завещание и было, оно сгорело.

– А больше никаких родственников?

– Когда-то были, но они ушли от… – он покосился на отца Нойжа. – В общем, ушли. Или переменили имя.

– Переменили имя?

– Это значит, что они сами отказались от наследства.

Ну да.

– Вы, наверное, ближайший родственник, – проговорил отец Нойж. – Так что вам и решать, как быть с тем, что осталось.

– Здесь это так просто?

– Кто будет возражать, всегда может обратиться к графу.

– А не к Гильдии?

Он на миг застыл, потом расслабился.

– Подобное находится в ведении графства, а не города.

– Ладно. Значит, так и порешим. Проверим, не осталось ли уцелевших документов или тайников. Прочее же имущество – что до меня, пусть остается им.

Я кивнул в сторону Васки, который рассыпался в благодарностях.

Оказалось, что могил нужно не шесть, а семь. Одна – очень, очень маленькая. Меня мутило. Будь у меня моя прежняя Организация, работы вышло бы на один день – увериться, что именно Гильдия во всем виновата, – и еще на два дня – изничтожить эту Гильдию так, чтобы и следа не осталось. Я размышлял об этом, сжимая лопату и истекая потом.

Тени стали совсем короткими, а потом опять удлиннились, и наконец ямы были готовы. Аккуратные, прямоугольные, рядом с каждой – груда земли.

– Теперь тела, – сказал Васки.

Об этом тоже не стоит говорить. Скажу лишь, что опознать их было невозможно, и да, это крайне неприятно. Я немалую часть своей жизни провел рядом со смертью и трупов повидал за себя, за вас и за того парня; но Васки справлялся лучше, чем я. Когда мы закончили, меня хватало лишь на то, чтобы не показывать, как меня колотит.

Могилы мы засыпали по очереди, и отец Нойж что-то нараспев говорил над ними – я не знал языка, лишь иногда проскальзывало знакомое имя. Иногда Вирры, иногда – покойного. Он поводил руками над могилами и из каждой взял горсть земли, над которой что-то пошептал перед тем, как бросить вниз. Никакой магии я не чувствовал, но с моим амулетом я, пожалуй, и не мог.