Алексей Волков - За оградой есть Огранда

А потом, уже посреди затянувшейся ночи, во дворце поднялся страшный шум. Затрубили сигнальные трубы, тревожно загудело било, отовсюду послышались крики, беготня, лязг оружия. Иванов испуганно нырнул под кровать, тщетно попытался превратиться в мышку, но вскоре кое-как сообразил, что вряд ли Берендей поднял тревогу, чтобы захватить в опочивальне одного человека.

Все это гораздо больше походило на внезапное нападение. Антошка понятия не имел, кто мог посреди ночи напасть на город, но на сердце сразу полегчало. Оказывается, судьба по-прежнему была благосклонной к нему. Теперь у Антошки появился шанс отбить нападение на дворец и тем самым восстановить свое оброе имя в глазах Берендея. Одно дело быть победителем никому не ведомого Змея и совсем другое — у всех на глазах спасти целое княжество.

Действовать, действовать и еще раз действовать! Антошка торопливо выбрался из-под кровати, чихнул от набившейся в нос пыли и стал собираться на битву. От темноты и спешки он перепутал правый сапог с левым, напялил задом наперед кольчугу, а вместо шлема долго и упорно пытался надеть на голову ночной горшок, искренне недоумевая, откуда так дурно воняет. Наконец он сумел осознать свои ошибки, даже исправил их и опрометью бросился из опочивальни.

В коридоре горели редкие факелы. В их тусклом свете бестолково, но рьяно носились воины. Не воины носились тоже, причем их было сравнительно легко узнать по отсутствию оружия и доспехов. Или это все-таки были дружинники, впопыхах забывшие захватить свои инструменты и рабочую одежду? Выскочили в чем попало (хорошо хоть, не в чем мать родила!) и теперь делали вид, что заняты делом.

Антошка попытался остановить одного-другого, чтобы узнать, что делать и что делается, но все продолжали носиться с самым воинственным видом, а если и останавливались, то для того, чтобы развернуться и, потрясая оружием, нестись прочь.

Чтобы не чувствовать себя белой вороной в обществе занятых людей, Иванов побежал в первую попавшуюся сторону и после непродолжительной пробежки оказался во дворе.

Там царил такой же бардак, как и во дворце. Только освещен двор был не в пример лучше благодаря мноначисленным факелам в руках мечущихся людей и двум ярко горящим сараям не то с сеном, не то с соломой. Но даже при их свете нигде не было видно никакого врага, разве что он упорно притворялся своим и бестолково носился вместе со всеми.

— Гаси! Лови! Держи! На стены! Седлай коней! Мать! Мать! Мать! Мать!..

Последнее не содержало никаких призывов, но было понятно, а остальное все равно не выполнялось. Никто никого не седлал, ничего не гасил, а ловить и держать было некого, разве что друг друга. Для воцарения порядка это бы совсем не помешало, если, конечно, не привело бы к всеобщей драке.

— Братцы! У нас же ворота нараспашку! — вдруг истошно завопил один из дружинников.

И точно, дворцовые ворота были широко открыты, а запоры на них выломаны неведомой, но явно злодейской рукой.

Дружно кинулись в город, но там ждала та же картина. Только в придачу ко всему метались вконец ополоумевшие горожане и кричали кто во что горазд.

«Теперь или никогда», — решил Антон, кое-как оправившийся от первоначального смятения. Он понял, что настал его долгожданный час и пора брать команду в свои руки, объединить людей, приготовиться к отпору. Только как?

Решение пришло не сразу, но Иванов сразу понял, что оно самое правильное в этой непонятной обстановке:

— Закрыть ворота!

И люди послушно бросились выполнять приказание, словно только и дожидались его.

— Дружинникам на стены! Женщинам и детям немедленно вернуться в свои дома!

Залезли, вернулись, правда, не все и не сразу. Распоряжаться понравилось, и Антошка с радостью приказал бы еще что-нибудь не менее умное, но в голове ничего подходящего к случаю больше не появлялось. Вертелось слышанное в фильме: «Прицел постоянный!» — однако Иванов смутно догадывался, что эту команду здесь просто не поймут.

Чтобы выиграть время, Антошка поднялся на стену сам и орлом выглянул наружу.

Мог бы и не глядеть. Как ни коротки летние ночи, утро еще не наступило, и в кромешной тьме ничего видно не было.

Тогда Иванов прислушался, но опять-таки не услышал ничего заслуживающего внимания. Снаружи словно все вымерло, и лишь в городе продолжали раздаваться крики ничего не понимающих людей.

Так продолжалось довольно долго, может, час, а может, и пять минут. Часов у Антошки не было, у коренных обитателей этого мира и подавно, и время приходилось измерять наобум, а то и не измерять вообще. Все равно от подобных измерений не было никакого практического толка.

Восход солнца начался сам по себе, как и заведено исстари и в освященном веками порядке. Небо на востоке начало постепенно светлеть, затем алеть, заголосили петухи, и над горизонтом появился краешек дневного светила. Воины на стенах приумолкли, борясь со сном, и стало ясно, что никакого ночного штурма не будет. А если и будет, то утренний, и лишь в том случае, если подойдет хоть какой-нибудь враг: в зыбком свете раннего утра окрестности столицы продолжали оставаться до неприличия безлюдными.

«Что ж, придется спасать царство в следующий раз», — не без горечи подумал Иванов и направился во дворец.

Во дворце продолжался прежний бардак. Дружинники и челядь продолжали заморенно носиться по двору, заглядывали под каждый куст и за каждый угол, а затем разочарованно мчались дальше. В окнах тоже непрерывно мелькали мужские и женские фигуры. Видно, поиски продолжались и там.

Иванов не удержался и, увлеченный всеобщим энтузиазмом, некоторое время бегал вместе со всеми. Но за углами виднелись такие же взмыленные люди, под кустами не было ничего заслуживающего упоминания, и, обшарив огромный двор в третий или четвертый раз, Иванов наконец понял, что так он ничего не найдет. Тем более богатырь до сих пор не знал, что же, собственно, ищет.

— Слышь, а чего ищем-то? — остановил он пробегавшего мимо дружинника.

— Не чего, а кого, — поправил его дружинник и усталой трусцой направился к ближайшему кустику.

Антошка снял шлем, старательно почесал затылок и водрузил головной убор на прежнее место.

— Кто потерялся-то? — вцепился Иванов в какого-то слугу.

Слуга попытался вырваться, но Антошка держал крепко. Поняв, что освободиться не удастся, слуга с трудом отдышался и спросил:

— Как «кто»?

— Вот и я спрашиваю: кто? — Антошка с трудом подавил желание подкрепить вопрос хорошей оплеухой.

— Принцесса, кто же еще? — Слуга воспользовался секундным замешательством Иванова и со всех ног рванул прочь.

— Василиса, — прошептал внезапно севшим голосом Антон и сам осел на ближайшую лавку.