Роман Волков - Рассказы и сказки

Вот ради этого стоит жить.

И я еще научу этим стихам своего сына.

Я выживу. Потому что теперь понял – зачем.

НОЧЬ ПОСЛЕ ПРАЗДНИКА- Кто там?

- Санек! Санек, это я! Игорян! Ну что ты там сопишь, отворяй ворота! Я это, Игорян!

- Ну чего?

- Санек, ты один?

- Ну.

- Катя уехала что ль?

- …Уехала…

- Санек, слушай, у меня ж праздник сегодня! Праздник самый чумовой в мире, Санек! Сын родился у меня сегодня! А я у роддома внизу сидел-сидел на скамеечке, а потом – хоба! – и узнал, что Маша родила в девять вечера! Я… да чего ты, такой! Что, кудрявый, нос повесил? На работе что ль опять чего на твоей сраной? А?

- На работе, на работе. Ну что, поздравляю, Игорь. Поздравляю.

- Спасибо, Сашевич, спасибо, родной! Я здесь у тебя обувку оставлю, ладно? Короче, я пока там сидел на скамеечке, думал, сердце разорвется. У меня Маша же здоровьем не очень… ты пиво тут – в холодильник сразу поставь, а то оно теплое…Теплое, скоты продали в «Огоньке», холодильник у них не работает… Саш, ну ты хоть, надеюсь, ничо? Не работаешь завтра?

- Нет, слава богу…

- Ну, ты красавец! Пора, Санька, отучаться по воскресеньям работать! Вот, короче, сижу я, не выдержал. Пошел в «Огонек» этот долбаный, купил «Мальборо» пачку. Опять закурил, представляешь? Курю, сижу, а время шесть только, у Машки схватки где-то в обед начались, дома хоть хорошо были. Ну, я сразу скорую вызвал, и нас сразу сюда, в роддом отвезли. Хорошо, хоть с тобой рядом. Ну, ее сразу наверх, мне говорят: вот Бог, вот порог, ждите! Не положено, ептыть! Я и сел на скамеечку там, где елка, помнишь, еще бухали там – я, ты, Вован Поэт, Дима Слепов, Макс Толаев и девчонка с Бостона? Помнишь, еще портвейн саратовский за восемнадцать рублей пили? Помнишь, Вован еще коробку на голову надел и по городу ходил, говорил, что это шапка Покемона?

- Помню, помню.

- Ну вот, сижу я, сижу и хрен его знает, чего там у нее. Сидел-сидел, ну, ничего ни читать не могу… да я сам разберу, сиди, сиди, тебе это все предстоит еще, слушай… я, это, говорю, книжку взял  не могу читать ни хера и все тут! Волнуюсь, блин, не представляешь как! А время,  смотрю – уже три доходит, четыре, пять… У меня уж во рту горькое все стало от папирос, всю скамейку заплевал, потом думаю: надо выпить чего-нибудь горячительного! Пошел, в «Огонек», купил водки шкалик, сока томатного и сыр такой, знаешь, скрученный. Ну, такой желтый.

- Охотничий.

- Да, точно. Да подожди ты! Какой нетерпеливый! Сейчас расскажу, и приступим. Вот, только я это шкалик опорожнил, так сказать, сразу и страх у меня ушел, и легкость сознания появилась, я сразу к регистратору – шмыг! – и она мне – что?

- Что?

- А то! Родила в девять часов двадцать минут мальчика! Три шестьсот пятьдесят! Поздравляем, дорогой отец Игорь Романович сo счастливым фактом! Я чуть не обосрался от радости! И с Машкой все в порядке, говорят, родила, играючи! И тут я сразу, Санек, про тебя вспомнил. Смотрю, а там же видно от роддома, окна у тебя горят. Я только не знал – ты с Катькой или нет. Ну, даже если и с Катькой – то чего же? Что она против, что ли будет? Ну я пошел, и взял пива, водки – смотри какая! Никогда, наверное, такую не пил! Давай-ка стопочки!

- Не, не пил. Я, Игорь, на старлейскую зарплату, знаешь, не очень-то…

- Ну вот, выпьешь как раз! Не, ну а чего, что же мне, одному в четырех стенах сидеть и жрать, что ли? Правильно? Ты водку сунь пока в морозилку. И вторую. И текила еще, бутылку тоже взял. Я только не знаю. Ее, наверное, не надо в холодильник. Ну, ничего, если не выпьем – оставим на потом. Ну, вот там – салатики, колбаска… А я, Саныч, зарплату как раз получил большущую! А вот сыр этот, сок грейпфрутовый… Это – самое то с водкой! А вот гриль, осторожно, горячий еще. Я, это, не знал, там есть у вас чего дома или нет, сразу взял весь магазин там. А чего! Праздник-то какой, Саша! Вот огурчикoв банка, грибочки, зелень у бабок купил, рыбка. Это – осетер, кстати. Сейчас мы его с пивком сначала пожрем, пока водочка остудится. Жирный, да? Ну что, Саша, давай, а? Как в старые добрые времена! У тебя Катька-то что, куда уехала что ли?

- Угу.

- Санек, ты забодал уже. Угу-угу, как сова, блин, чухонская. Ну, это мы сейчас быстренько вылечим. Щас текилки хлопнешь – живо настроение улучшится! Сейчас… Так, смотри я тебе как сделаю – во как! С соляным язычком! Так, лимончик… так… От как! Как в ресторане! Я же это, выпил уже, так что тебе нужно меня догнать! Я тебе сейчас…о! Всклинь, по-хрущевски, как у меня батя говорит! С горкой! На-ка,  штрафную! Потом гитару! Эх, Саня!

- Игорь, я чего-то не очень как-то…

- Я тебе дам не очень! Не очень! Давай-давай, Саша, я тебе реально говорю,  выпьешь – и все путем будет! Позвоним щас твоему начальнику, как его там? Кузичкин?

- Куничкин.

- Вот, позвоним, я сам говорить буду,  скажу, слышь, ты, Куничкин! Еще если хоть раз к Саше Голованову подойдешь – тебе кобздец настанет. Поал?

- Ага, щас. Куничкин тебя на одну руку положит, другой прихлопнет – мокрое место от тебя останется.

- А я убегу от него.

- Не убежишь, у него разряд.

- В жопе у него разряд будет. Двести двадцать на триста восемьдесят. Ну, давай, Саня, я с тобой пивом чокнусь. Ну, давай, как там твои друзья говорят? За нас, за вас, за Северный Кавказ!

- Ладно. Поздравляю, Игорь. Молодец.

- Спасибо, Саня. Ну вот, блин, я как стара бабушка уже стал, слезы в три ручья…Как текила?

- Самогон самогоном. У Данишкина и то лучше. Бр-р-р…Силен, бродяга!

- Ну, вот, а ты говоришь… Давай-ка еще, для закрепления позиций… Так, я с тобой сейчас тоже выпью маленько, побольше тебе налью…Ну, давай, братуха. Давай, дорогой. Санек, ты не представляешь, я ведь вот жил пока с Машкой, какие-то у нас потом отношения стали, ну, знаешь, так – не пламенные, как раньше. Лодка любви разбилась о быт. И знаешь – вот родила она, и лодка эта разбитая превратилась во фрегат с алыми парусами. Так ее люблю, что угодно для нее готов сделать. В костер за нее готов прыгнуть. Я знаешь, вспомнил, как познакомился с ней. Я не рассказывал?

- Нет.

- По-дурацки так все вышло. Зима была, а я еще молодой тогда был. Лет семнадцать. Точно – первый курс, семнадцать лет. Я бухал тогда – будь здоров, ну, сам помнишь те времена. И вот, спускаюсь с клуба «Рокабилли», еще помню, группа рокенрольная выступала из Финляндии, «Лапландик» называлась. Отстойная такая команда и я с горя там выпил маненичко. И иду с клуба к остановке и девушка впереди идет незнакомая, тоже выпимши слегка. И снег такой мокрый шел, под ногами лед тает, грязь какая-то, темень, и слышим – динь-дон! Трамвай едет. А поздно уже было, транспорт редко ходил и мы - бежать. Бежим, а там горочка и девчонка поскользнулась, и как грохнется! И еще так некрасиво упала, неэротично! Как мешок – бабах – прямо на пузо! И скользко еще и она руки-ноги расставила, как морская звезда, крутится и едет вниз! А там лужи, грязища! Я остановился, смотрю – а она на карачки встала из лужи, грязная, как чушка, и трамвай ушел как раз. А она меня не видит, и как начала матюгаться, как солдат музыкантской команды! И так и стоит на карачках и вся шняга с нее стекает. И я, нет, чтоб посочувствовать, как начал ржать! Сейчас вот вспоминаю – вот подонок был! И картина – стою, ржу на этой горочке, она - внизу на карачках! И я спустился, она злющая, грязная, и тут, еще помню, дебильный поступок совершил, чтобы она не расстраивалась. Нет, чтобы помочь – взял и сам в лужу эту плюхнулся! И вот мы стоим друг напротив друга, как черти и ржем. Вот так и познакомились. А у вас как было?