Гильберт Бриссен - Librum Profugi

 От основного ствола отходили в стороны толстые и тонкие ветви, на которых иногда светились чьи–то сны, словно фосфоресцирующие сливы из детских сказок.

 -​ Соу, у Дерева ведь есть корни? Где–то было начало?

 -​ Где–то было. Но внизу плещется море — и нам не прорвать его густые воды.

 - Море Бессознательного?

 -​ Да. С каждым упавшим плодом оно все выше и выше, и сны мертвых тают в его водах. Вырони что–либо туда — и не вернешь прежним. Я боюсь этого места — оно слишком хаотично, чтобы чувствовать себя в безопасности.

 - Ты бывала там?

 -​ Может быть. Некоторые места несут в себе его печать — словно песок и ракушки после наводнения. Оно в каждом из вас — как материал для мыслей, как плоть сна. В какой–то степени из него сейчас состою и я.

 -​ Надеюсь, когда–нибудь я тоже его увижу.

 -​ Ты видел его во снах, пока не научился ими управлять. И сейчас море спит в тебе, глубоко, питая солеными водами разум.

 -​ Но я мыслю логично, где же бессознательность?

 - ​Твои мысли — пар ее вод, пресный и теплый. Вряд ли возможно освободиться от них, да и не нужно. Высшая мудрость — держать их в узде, не позволяя выплескиваться в сердце.

 -​ Знаешь, после Либер Кламорис загадки уже не кажутся мне привлекательными.

 Мы свернули к одной из ветвей, пронеслись по нескольким развилкам и оказались перед четырьмя снами, один из которых чем–то меня насторожил. В его свечении было нечто неправильное, нездоровое. Рядом засыхала нить пятого, чернеющая и осыпающаяся во внешнюю пустоту.

 -​ Это наш клиент?, — указал я Соу на «порченый» сон.

 -​ Да, он самый. Но не думай, что это признаки комы. Тут нечто другое, с чем я еще не сталкивалась. Надеюсь, это нам не помешает.

 -​ Наше дело разбудить его, остальное дело врачей.

 -​ Тут не в здоровье дело — но нет смысла гадать. Или хочешь поискать других?

 -​ Если отступать перед всем неизвестным — тайны загонят тебя в угол. Пошли.

 Сон встретил нас занятными декорациями. На тесном деревенском рынке кипела жизнь, люди толпились у прилавков, продавцы выкрикивали какие–то зазывные скороговорки. Все они были отмечены ирреальностью — срезаны, словно где–то стоял мощный прожектор, выхватывающий некоторую их часть из небытия, оставляя невидимым остальное.

 -​ Она где–то здесь, ориентируйся по видимой стороне людей.

 -​ Я уже догадался. Забавно, оказывается, выглядит солипсизм со стороны.

 -​ Что? А, ты об этом. Кстати, заметь, ее власть здесь достаточно сильна, чтобы не позволять нам дорисовывать картину. Вот только она об этом не знает.

 - ​Кем ей приходится наш объект?

 -​ Понятия не имею. Но он ей определенно небезразличен.

 -​ Кажется, я ее вижу. Вон та торговка травами, не?

 -​ Вперед. Надо вывести ее в место потише.

 -​ Так пусть уберет их, всего–то.

 -​ Не вздумай! Если она поймет, что спит — может проснуться, а это смертельно опасно!

 -​ Ладно, потом объяснишь. Буду осторожен.

 -​ Помалкивай пока. Я справлюсь.

 Соу подошла к травнице — немолодой, но все еще неплохо выглядящей японке и быстро заговорила о чем–то, то и дело указывая в сторону. Сперва я не мог понять ни слова, но все же как–то улавливал смысл — речь шла о редких травах, а я был представлен в качестве западного путешественника, который якобы собирал все специи мира.

 Травница подошла ко мне, поклонившись в приветствии, и потащила за руку в сторону внезапно появившегося домика, бормоча что–то о цене и качестве. Краем глаза я видел, как исчезал рынок и даже на мгновение испугался за Соусейсеки, но она уже была внутри.

 Сидеть на циновке было не очень удобно, пока я не напомнил себе, что это сон и ноги мои затекать совсем не должны. Краем уха я слушал щебетание Соу, делая вид, что заинтересован растениями, которые, кстати, действительно могли бы свести с ума ботаников, если бы росли наяву. Мало–помалу я угадал идею их беседы — японка делилась своими невзгодами, основное место в которых занимал именно не желающий просыпаться муж. Как оказалось, он впал в кому не из–за болезни, а от нервного потрясения — одна из машин, которые он проектировал, стала причиной аварии на заводе пиротехники, в которой погиб его сын.

 Тогда это прозвучало довольно убедительно — чем не причина? Жаль, что я забыл, в каком мире живу.

 Соусейсеки тем временем старалась вовсю — и скоро пора было вступать в беседу мне.

 -​ Скажите, вы действительно можете входить во сны так же просто, как в этот дом,

 -​ Да, это так. Войти и выйти в этот дом так же просто, как и в видения спящего.

 -​ И вы можете помочь разбудить того, кто спит…слишком долго?

 -​ В мире все подчинено равновесию. Если я помогу вам, это сдвинет чаши весов.

 -​ Неужели никак нельзя?

 -​ Отчего же? Просто нужно будет качнуть весы в другую сторону — это просто.

 -​ И что я должна буду сделать?

 -​ Выслать денег тому, кто возьмет на себя заботы о равновесии.

 -​ Денег? Так просто?

 -​ Не совсем. За эти деньги некто оторвется от собственных дел, чтобы приехать в вашу страну и исправить последствия.

 -​ И Рицу проснется?

 -​ Несомненно.

 -​ А это очень дорого?

 -​ Смотря насколько сильно вы цените вашего Рицу.

 -​ Я соберу все, что смогу!

 - ​Вряд ли равновесию угодно загнать вас в нищету. Миллион йен, половину вперед.

 -​ Миллион! Но это же…

 -​ За меньшее и браться не стоит — дело–то муторное, да и боги не одобряют.

 -​ Я..я согласна. Рицу заработает нам на старость, если только проснется.

 -​ Вышлете половину на этот кошелек, — я достал из памяти номер счета в интернете, — позвольте один фокус.

 -​ Да?

 -​ Номер будет на вашей руке, — я выпустил пучок нитей, оставляя на кисти заказчицы синяки–цифры, — мы займемся Рицу, и молитесь всем богам, если вздумаете нас обмануть.

 Сон содрогнулся, видимо, боль от нитей начала доходить до тела. Соу махнула рукой, и мы выбежали наружу, преодолевая путь до выхода длинными прыжками через осыпающиеся детали чужой реальности.

 Уже знакомая веточка Дерева снова удерживала нас над бездной. Я остановился, чтобы перевести дух. Побег из чужого сна был довольно прост, если бы не предупреждение Соусейсеки об опасности оставаться в нем при пробуждении.

 -​ Соу, есть вопрос.

 -​ Да, мастер?

 -​ Ты обещала рассказать, почему нельзя оставаться во сне просыпающегося.

 -​ А, сейчас объясню. Просыпаясь, человек обычно не помнит своих снов, либо помнит совсем недолго. Если ты не успеешь сбежать из сна, его разум сотрет тебя вместе с ним. Есть, конечно, шанс выжить — если сон был ярким и запоминающимся, и спящий хорошо тебя запомнил…но все равно это, полагаю, будет невыносимо.