Николай Романецкий - Утонувший в кладезе

Хозяева встретили чародеево немногословие без удивления, и вскоре над столом вновь повис присущий званым обедам разноголосый гомон.

Молчал лишь Свет. Он подозревал, что Нарышкина дочка сопроводит колкими замечаниями любую его реплику, и потому надеялся своим молчанием добиться, чтобы его оставили в покое.

Однако княгиня-мать оставить в покое гостя не пожелала и нашла новую тему для разговора.

— Вы где проводили этим меженем отпуск, судари волшебники? — спросила она, мило улыбаясь чародею. — Мы всей семьей отдыхали на Русском море. У нас есть немного земли в Булгарии, в районе Солнечного Берега.

Буривой Смирный тоже глянул на Света и подхватил тему:

— А я ездил на родину, в Нижний. Не люблю я эти морские ванны. То ли дело — лес и речка! Взять корзину и за грибами. Или с удой на Волгу…

Цветана тут же возразила:

— Не скажите, сударь, не скажите… Море — очень чудесная штука! Тем паче Русское. Это вам не наш Чухонский залив с его холодами и штормами… Нет, море морю рознь! Варяжское создано богами для того, чтобы по нему перевозили грузы, а Русское для отдыха. — Она улыбнулась своей нехитрой шутке и повернулась к Свету: — А вы, чародей, где нынче отдыхали?

Далее молчать было бы просто невежливо.

— Я провожу отпуск в Таврии, — сказал Свет. — У Колдовской Дружины там справный дом отдыха, в Ливадии. Правда, последний раз я был там ровно два лета назад.

— А почему?

— Не знаю… — Свет пожал раменами. — С возрастом отдыхать стало скучно. Работать интереснее!

— Кто как работает, тот так и отдыхает, — пробурчала чуть слышно — чтобы не услышали родители — Снежана.

— Кхм, отдыхать тоже надо, — не согласился с гостем Белояр Нарышка. — Кстати… — Он встал и официальным тоном объявил: — Завтра мои младшие дочери Светлана и Любомила покидают родной очаг, дабы продолжить обучение в Институте великородных девиц. В честь оного события мы даем ныне вечером бал. И мне бы очень хотелось, чтобы судари волшебники почтили оный бал своим непосредственным участием.

Пришлось Свету отложить ложку, подняться и поблагодарить хозяина за приглашение. И определенно пообещать, что судари волшебники оный бал своим непосредственным участием всенепременно почтят. В обязательном порядке, княже, это большая честь для нас и огромное удовольствие, весьма и весьма благодарны…

— Знамо дело, они благодарны, — вновь негромко пробурчала Снежана. — Как бы не работать, абы не работать. Потому-то у нас людей на улицах и убивают! Ох уж эти мне хваленые столичные чародеи…

Краски неприязни в ее ауре усилились.

Свет не мог взять в голову, чем он насолил Белояровой дочке. В общем-то с ним в подобном тоне разговаривали крайне редко, и он срезал бы всякого (опричь, конечно, Великого князя да Кудесника), кто позволил бы себе в беседе подобный тон. Следовало бы срезать и эту белокурую кикимору. Но почемуто не хотелось. Или, скорее, не моглось…

А вот что очень даже моглось — так это бросать стремительные взгляды на выглядывающие из платья перси. А что очень хотелось — так это дабы обладательница оных персей не в коем случае оных взглядов не заметила.

Однако обладательница взгляды, знамо дело, прекрасно замечала. И, заметив, всякий раз вперивала в сидящего напротив татя взгляд свой — обвиняющий и возмущенный. Правда, от ехидных реплик теперь почему-то воздерживалась. То ли, несмотря на все свое возмущение, смилостивилась-таки над гордостью лиходея, то ли напрочь потеряла к нему всякий интерес, лишь ради этикета притворяясь возмущенной…

И неожиданно для себя лиходей проникся к кикиморе чувством благодарности.

Это было уже слишком!

Свет встал из-за стола, пробормотал что-то насчет ахового самочувствия и, произнеся соответствующие извинения, поспешно удалился в отведенную гостю комнату.

И наплевать, что они обо мне подумают, сказал себе он. Снежана-то наверняка ничего хорошего не подумает. Дяденька волшебник по странной прихоти играет с нею в странные игры… А и вправду, что это за прихоть на меня нашла? Знамо дело, знания, полученные из художественной литературы, нужно проверять, но не на великородной же девице!.. Ладушки-оладушки, пусть они обедают. А мы пока блокирующим заклятьем займемся!..

Судя по всему, его уход званого обеда не испортил. Во всяком случае, шумно отдувающийся Буривой Смирный появился в комнате Света лишь через полчаса.

— Уф! — произнес он с удовольствием. — Хлебосольные нам достались хозяева, брате чародей… Ого, вы уже и блокировку сотворили!..

— Не замечал я раньше, — ядовито сказал Свет, — чтобы вы, брате сыскник, так радовались чревоугодию. Тем паче когда в сыске у нас сплошные проблемы.

Буривой помрачнел.

— Вы правы. — Он не удержался, сыто рыгнул. — Именно оные проблемы и привели меня к вам.

В его голосе прозвучала настолько нескрываемая обида, что Свет смутился.

С какой стати я на него набрасываюсь? — подумал он. Разве это брат Буривой, забыв об убийстве собрата, заглядывал хозяйской дочке в вырез платья?

— Извините меня, брате…

Смирный кивнул и продолжал уже без обиды:

— Официально мы к сыску еще не приступили. Надо полагать, курьер с подтверждением полномочий прибудет из столицы токмо ночью. — Сыскник сел на стул. — Но вот что мне пришло в голову, брате чародей… Если ваша версия справедлива, нам будет противостоять Талант изрядной мощи. И сдается мне, что против подобного Таланта я окажусь бессилен. К слову, нет никаких гарантий, что убийца уже сейчас не положил на нас свое око — ведь двух столичных волшебников на месте преступления не заметил бы токмо ленивый. А посему, полагаю, вам придется поставить мне сейчас магический защитный барьер. Как в прошлое лето…

Свет тут же напрочь забыл о хозяйской дочке.

Наконец-то и до Буривоя по-настоящему дошло, с кем они могут столкнуться! Безответные розовые кусты за оградой… Собака, впервые в истории Колдовской Дружины загрызшая квалифицированного волшебника… Если во всем этом действительно участвовал Талант, то это был Талант не просто «изрядной», а такой мощи, что индо оторопь берет. Это вам не Буня Лапоть с его ножом…

Но показывать свой страх коллеге стало бы распоследним делом — сродни загляду в вырез девичьего платья, — поэтому Свет лишь пожал раменами и сказал спокойно:

— Возможно, собака, напавшая на Клюя Колотку, была больна какой-либо неведомой формой бешенства… Впрочем, возможно, вы и правы, брате. А посему на этот раз я не стану напоминать вам о требованиях закона.

Буривой запер дверь на задвижку — накладывать отвращающее заклятье в чужом доме было неприлично. А Свет проверил целость магической печати на своем бауле, снял с него охранное заклятье, достал Серебряный Кокошник, баклагу с Колдовской Водицей и коротко бросил: