Ирина Якимова - Carere morte: Лишённые смерти

Мира обвела пальцем край своей чашки.

— Ты сказала: "с сынишкой"?

— Да, Винсент. В феврале ему уже пять, — Агата грустно улыбнулась. — Ты и не знаешь о нём… Я расспрашивала о тебе здешних соседей. Они сказали, дом пустует несколько лет. Куда ты уехала отсюда? И — с кем? — недоумённый вопрос. Мира вздохнула. Настала её очередь.

Она подняла глаза от чашки с оставшимся нетронутым чаем, взглянула на Агату… Старшая сестра. Они совсем не похожи. Агата выше ростом, смуглая, и волосы почти чёрные — в маму. Сколько ей сейчас должно быть лет? Тридцать один… нет, тридцать два. Волосы поблёкли, тело пополнело, только руки всё те же, очень ухоженные, её страсть.

— Мы с друзьями… Помнишь, я тебе писала? — начала вампирша, — уехали отсюда пять лет назад. Путешествовать…

— А наш брат?

— Она уехал ещё раньше. На юг, в Прэсто. Сейчас, я слышала, его уже нет в живых. Он умер от чахотки, — выпалила она на одном вдохе и после этой лжи осмелела настолько, что, не подумав, сообщила:

— А ещё я вышла замуж.

Агата, казалось, не поверила:

— Кто же он, твой муж?

"Да кто тянул меня за язык! Замуж! Что я сейчас скажу?!"

Выдумать связной истории не получалось. Мира взяла длинную паузу, заглянула в озорной чёрный глаз сказочной птицы, нарисованной на фарфоре, и, наконец, сообщила сестре единственное, что пришло на ум:

— Его зовут… звали Эрик Бруэт. — она назвала одного из старых знакомых. — Он… погиб… два года назад.

"О, чёрт! Нужно было придумать что угодно, только не смерть! Я совсем не похожа на вдову!" — поздно поняла она; поджала губы, обиженно поставила чашку на место.

Агата не потребовала подробностей.

— Бедная моя, — она погладила младшую сестру по волосам, приобняла. — Ты ведь останешься здесь?

— Милая, — быстро сказала Мира, — извини, но…

Она не закончила, заметив в дверях мальчика, сына Агаты. Должно быть, он уже давно изучал странную гостью. Встретившись взглядом с вампиршей, он хитро улыбнулся. А Мира долго, бесконечно долго всматривалась в его лицо, такое знакомое, хотя она видела этого малыша впервые, отмечала очень светлые, пронзительные глаза и красивый, чуть капризный изгиб бровей.

— Твой сын? — наконец обронила она и не узнала свой голос.

— Да, — спохватилась Агата. — Винсент, подойди, познакомься с тётей.

— Он не похож на тебя, — задумчиво сказала Мира.

— Да, он похож на отца.

— На Виктора? Разве?

— Нет, на нашего отца, сестра.

Едва заметно, пряча клыки, вампирша улыбнулась малышу, и он ужасно смутился.

— Он маленький актёр, — засмеялась сестра, — не обращай внимания.

— Я останусь ненадолго, — тихо сказала тогда Мира, по-прежнему пожирая мальчика взглядом. — Может быть, на пару дней… Я очень устала после бала, сестрица, — она снова очертила пальцем край чашки. — Я поднимусь наверх, отдохну. Угловая комната в левом крыле свободна?

Агата рассеянно, но чуть тревожно глядела на неё.

— Конечно. Ты не носишь обручального кольца?

— Оно… сломалось, — смело заявила сестра.

— Мира, — взгляд Агаты скользнул по её шее, — где мамин крестик?

— Я его выбросила, — холодно сказала вампирша.

Мира поднялась в свою старую комнату на втором этаже и здесь схватилась за голову. Она не узнавала себя… Что за нелепая беседа! Её ещё можно было бы свести в шутку, но потом… этот мальчик!

Она долго перебирала в уме сказанное сестре. Верно ли она поступила, сочинив замужество? Зачем отдала роль Алана Эрику, к которому никогда не испытывала сердечного чувства? Но как же иначе? Назвать Алана? Нет, пусть он останется её тайной. Ни к чему сестре лишний раз слышать это имя из уст Миры! Ведь Алан Вако — их сводный брат, сын отца от второго брака… И пусть они увидели друг друга впервые, уже будучи совершеннолетними. Пусть при первой судьбоносной встрече они знали друг о друге не более чем о случайном попутчике. Они были чужими по духу, родными лишь по крови. Они могли бы влюбиться, не зная о родственной связи между ними… Но! Все эти доводы не подействуют на смертную, живущую в зашоренном мире строгих правил. Вампирша вздохнула. По правде сказать, она и сама не была уверена в своих доводах. Незнакомый брат — всё же родная кровь. Всё равно грех, инцест!

Холодная комната вдруг показалась ей душной и тесной. Вампирша прогнала Лину, пришедшую помочь новой хозяйке раздеться. Она принялась сама стягивать платье и от волнения и спешки порезалась о застёжку. Порез мгновенно затянулся кожей, исчез. Встрёпанная вампирша небрежно кинула чужое, не ставшее своим за ночь платье на пол. Ослабив ленты корсета, она подошла к единственному окну, чтобы запереть ставни, но рука замерла, коснувшись защёлки. Она застыла так на мгновение с нелепо поднятой рукой. Её вспомнилась первая ночь её бессмертной жизни.

…В это окно они влетели тогда. Юные счастливые, влюблённые… Рассвет приближался. Солнечные лучи проникли вслед за ними, детьми Ночи, в их дневное убежище, и Мира вскрикнула от новой, нестерпимой рези в глазах. Тогда Алан, смеясь, притянул её к себе ближе, и другой рукой захлопнул распахнутую ветром створку. Щёлкнула задвижка, а брат и сестра вновь слились в грешном поцелуе…

Мира проверила ставни и возвратилась к постели. Она избавилась и от корсета, и, упав на спину на кровать, долго созерцала пыльный полог.

…Здесь, в этой комнате, она отдала своё тело тому, кто прежде взял её душу. Голодные, они не насытились друг другом и к следующему вечеру…

Мира поморщилась. Как же она устала! Это недоедание тому виной? Её мысли сейчас должны быть заняты Владыкой и его грядущими заданиями, но вместо утомительного угадывания мозг занялся наилегчайшим занятием — перебором воспоминаний. Её отводилась пассивная роль созерцателя.

Она закрыла глаза и заставила себя думать о будущем. Но в голове зашумел недавний бал. Медленный вальс укачивал, уносил её. Мира засыпала. "Этот мальчик, Винсент… Да признайся же себе! Похож на Алана. На Алана, каким он мог быть в детстве… — была последняя, единственная чёткая мысль на границе дрёмы. — Те же глаза, готова поклясться, те же повадки! Волосы светлее, но, может быть, они ещё потемнеют. Это он вернулся ко мне… Алан".

В конце концов, она заснула. Сон был тревожным, тёмным, но полным непонятного шума, будто от множества голосов, словно она была не одна, словно вокруг были люди, много людей. И вампирша боялась открыть глаза, потому что точно знала: открыв глаза, увидит солнце, а на него нельзя, нельзя смотреть…

Глава 4 Игры Луны

На следующий после Бала Карды вечер пятеро молодых carere morte собралась на крыше дома Ингенс. Здесь была сама хозяйка дома, Селена, Алиса Тэрре, темноволосый молодой человек — Патрик Фульге и двое новообращенных — Хиам Калькар и Анна Литус, бледная и пухленькая девочка, на вид лет шестнадцати.