Моррис Уильям - Лес за пределами мира

Следующий день прошел так же, и следующий также, за исключением того, что печаль его увеличилась, и несбывшаяся надежда больно ранила его. Четвертый день до полудня прошел так же, как и предыдущие; в разгар дня Уолтер отправился в ореховую рощицу, и прилег здесь, чтобы хоть немного отдохнуть от тяжести, давившей его в доме, и неожиданно для самого себя уснул. Проснулся он от того, что услышал звук голосов, и он сразу понял, кто были те, разговаривающие.

Только что кончил говорить сын короля, и теперь начала говорить хозяйка, медово-сладким голосом, низким, но сильным, даже немного хриплым; она произнесла:

— Отто, было бы хорошо, если бы набрался немного терпения, пока мы не выясним, что это за человек и откуда он пришел к нам, избавиться от него не составляет никакого труда; одно только слово нашему королю гномов, и все будет сделано в течение нескольких минут.

— Терпелив! — гневно произнес сын короля. — Терпелив по отношению к нему; я вижу его насквозь, я вижу, что он груб и жесток, он упрям, хитер и низкого происхождения. Он был достаточно терпелив по отношению ко мне, даже когда я повел себя по отношению к нему как повел бы себя по отношению к собаке, но у него не хватило мужества сказать мне ни единого слова. Он покорно последовал за мной, и мне очень хотелось повернуться и ударить его по лицу, чтобы увидеть, посмеет ли он вознегодовать и произнести хоть одно слово.

Хозяйка рассмеялась и сказала:

— Послушай, Отто, этого делать не стоит; то, что он неблагородного происхождения, и все то, что ты говоришь о нем, вполне может быть, но не исключено, что это есть проявление благоразумия, ведь он чужестранец, вдали от своих друзей и, кто знает, может быть, поблизости от своих врагов. Будем пока вести себя с ним по-прежнему. Кроме того, я бы не советовала тебе бить его по лицу, ведь это то же, что бить безоружного, со связанными руками; мне не кажется, что тебе будет много радости и чести, если ты ударишь его.

Услышав ее слова и голос, каким они были произнесены, он не мог остаться безучастным к ним, и ему, терзаемому одиночеством, они показались доброжелательными.

Он продолжал лежать неподвижно, сын короля отвечал хозяйке, и произнес:

— Я не знаю, что ты держишь в сердце своем относительно этого бродяги, знаю, что ты дразнишь меня, говоря о его возможном благоразумии, о котором тебе ничего не известно. Если ты считаешь меня недостойным тебя, прикажи мне немедленно вернуться в страну моего отца; там меня ждет всеобщий почет и уважение; и, конечно же, любовь прекрасных женщин.

Должно быть, он протянул к ней руку, чтобы приласкать ее, потому что она отвечала:

— Нет, не касайся своей рукой моего плеча, ибо сегодня это не рука любящего, но рука гордеца и безрассудного юноши, властелина, не достойного владычества. Нет-нет, не прикасайся, оставь меня, пока сердце твое не смягчится и любовь ко мне не вернется в него.

Наступило молчание, по прошествии некоторого времени сын короля вкрадчиво произнес:

— О моя богиня, я прошу у тебя прощения! Но разве удивительно для тебя, что я боюсь наскучить тебе, и потому становлюсь иногда раздражительным и ревнивым? Ты — Королева Мира, а я всего лишь бедный юноша, ничего не значащий без тебя!

Она ничего не ответила, и он продолжал:

— Разве это не так, о богиня, что этот человек, сын купца, не может ни любить тебя, ни в полной мере оценить твою красоту и твое величие?

Она рассмеялась и отвечала:

— Быть может, он решил, что я ничем не помогу ему, видя тебя рядом со мной; к тому же, мы говорили с ним холодно, сурово и даже презрительно. Вдобавок, бедный юноша был ослеплен и совершенно потерялся; это было видно по его глазам и выражению его лица.

Ласка и нежность прозвучали в ее голосе, и снова Уолтер пришел в смятение; ему пришло в голову что она, может быть, знает о его присутствии, о том, что он слышит ее, и говорит так более для него, чем для королевского сына, который отвечал:

— Госпожа, а ты больше ничего не увидела в его глазах, например, ярмарочных женщин, которых ему доводилось встречать в последнее время? Что же касается меня, то, в отличие от тебя, я вовсе не считаю невероятным, что он искал в зале не тебя, но твою служанку.

Он произнес эти слова дрожащим голосом, словно в предчувствии бури, которая могла быть ими вызвана. И, казалось, в голосе хозяйки, когда она отвечала ему, исчезли все теплые тона, настолько резким, холодным и отстраненным он прозвучал. Она сказала:

— Да, это возможно; мы не можем все время присматривать за своей рабыней. Если все так, как ты думаешь, мы все равно узнаем об этом; если она снова потеряет стыд, то жестоко заплатит за это; тогда мы расспросим ее у фонтана в зале о том, что произошло у фонтана в скале, и она все расскажет нам.

Снова заговорил сын короля, и голос его дрожал еще сильнее:

— Госпожа, а не будет ли лучше расспросить этого пришельца? Ваша служанка обладает горячим сердцем, будет трудно заставить ее рассказать правду; а тот человек, по моему мнению, не столь стоек.

— Нет, — резко отвечала хозяйка, — ни в коем случае.

Затем она помолчала, потом сказала:

— А что, если этому человеку суждено стать нашим хозяином?

— Нет, о моя госпожа, — отвечал сын короля, — ты смеешься надо мной; твоя сила и твоя мудрость, и все, что способна творить твоя мудрость, неужели не одержат верх над коварством пришельца?

— Но что, если я не смогу повелевать им, сын короля? — сказала хозяйка. — Мне известно твое сердце, но тебе неизвестно мое. Впрочем, успокойся! Ты просишь за эту женщину, — нет, нет, не надо слов, за тебя говорят твои дрожащие руки, твои бегающие глаза, вспотевший лоб, — ты так искренне просишь за нее, что в этот раз она избежит наказания. Но я не обещаю, что такого не случится впредь. Взгляни на себя, Отто! ты, чьи руки так часто обнимали меня… А сейчас оставь меня.

Как показалось Уолтеру, сына короля ошеломили ее слова; он ничего не ответил, поднялся с земли и медленно направился к дому. Хозяйка некоторое время лежала, потом тоже встала; но она пошла не прямо к дому, а к деревьям, поодаль от него, и потому Уолтер смог вернуться к себе незамеченным.

Он был смущен и дух его находился в смятении; в то же время, он слышал их разговоры, видел их коварство и злобу, и гнев вскипал в его сердце. Тем не менее, говорил он себе, не следует ничего предпринимать, ибо он был связан по рукам и ногам словом, данном им прекрасной служанке.

Глава XIII: Начало охоты

На следующий день он проснулся до рассвета, угнетенным, с тяжелым сердцем, не ожидая от сегодняшнего дня ничего отличного от предыдущих четырех дней. Тем не менее, он встал; а когда спустился в зал, то увидел хозяйку, сидевшую на высоком троне в полном одиночестве, одетую в белое платье; она повернула голову, заслышав его шаги, приветливо взглянула на него и сказала: