Моррис Уильям - Лес за пределами мира

Сказав так, она встала, а он опустился перед нею на колени и на некоторое время застыл в безмолвии, затем поднялся и пошел указанным ему путем; но когда он отошел на довольно значительное расстояние и обернулся, то увидел, что она все еще стоит на прежнем месте; она стояла и смотрела ему вслед, словно бы ожидая, когда он обернется, и, когда он сделал это, медленно отвернулась.

Путь его лежал по прекрасной земле, в сердце его надежда боролась со страхом, и он все шел и шел.

Глава XI: Уолтер видит госпожу

Уолтер расстался с девушкой, когда солнце едва-едва перевалило за полдень: он держал направление на юг по отношению к солнцу, как она сказала ему, и шел быстрым шагом; он рвался вперед, как рыцарь устремляется в битву, и время, как ему казалось, замедлило свой бег, так не терпелось ему встретить врага.

Где-то за час до захода солнца, он увидел что-то белое, мелькавшее между дубовых стволов, и вот — он уже находился перед прекрасным домом, выстроенным из белого мрамора, богато украшенного статуями, и вырезанные изображения были раскрашены так, что казались настоящими, будь то одежда или люди, а постаменты, на которых они располагались, были сплошь покрыты золотом и цветными каменьями. Окна дома были закрыты цветными витражами; справа и слева от огромной входной двери тянулась колоннада, со статуями людей и зверей между столпами; а когда Уолтер взглянул вверх, на кровлю дома, то увидел, что она переливается и отбрасывает яркие блики — вся она была выложена плитками из желтого металла, который он почел за золото.

Все это он разглядел, пока шел, и он не остановился, чтобы рассмотреть все попристальнее; ибо, сказал он, у меня еще будет для этого время, прежде чем я умру. Но, должен он был признаться, хотя дом и не отличается большими размерами, вне всякого сомнения, это самый прекрасный дом из всех, которые мне когда-либо приходилось видеть.

Он взошел на крыльцо, вошел в зал с многочисленными колоннами и высокими сводами, со стенами, украшенными золотом и ультрамарином, с темным полом, усыпанным множеством разноцветных звезд, и окнами с богатыми витражами. Посередине его располагался золотой фонтан, вода которого проходила по двум золотым желобам, и вилась под двумя серебряными мостиками. Зал был длинен и не очень хорошо освещен, так что Уолтер достиг фонтана, прежде чем увидел, что он в зале не один: стоило ему взглянуть на трон, стоявший на возвышении, ему показалось, что ярчайшее сияние исходит от него, он на несколько мгновений ослеп; он сделал еще несколько шагов и упал на колени; перед ним, на возвышенном троне, сидела прекрасная женщина, чей образ ему трижды доводилось видеть прежде; и одежда ее сияла золотом и драгоценными камнями, как в первую их встречу. Только теперь она была не одна; рядом с ней сидел молодой человек, красивой наружности, насколько Уолтер мог его разглядеть, также в богатой одежде, с украшенным драгоценными камнями мечом на бедре и венце с самоцветами на голове. Они держали друг друга за руку, и казались совершенно поглощенными друг другом; они о чем-то тихо беседовали, настолько тихо, что Уолтер не мог разобрать ни единого слова, пока молодой человек не произнес, обращаясь к женщине:

— Разве ты не видишь, что в зале помимо нас есть кто-то еще?

— Да, — отвечала она, — я вижу юношу, стоящего на коленях; позволим ему приблизиться и рассказать о себе.

Уолтер встал, приблизился и остановился, смущенный и сконфуженный, глядя на сидевших перед ним и восхищаясь красотой женщины. Что касается молодого человека, то он был худ, черноволос, с правильными чертами лица, но Уолтер мало обратил на него внимания и не воспринял его, как обладающего властью.

Женщина, кроме того, что ей было уже сказано, не произнесла ни слова; зато молодой человек сказал:

— Почему ты снова не становишься на колени, как сделал это прежде?

Уолтер уже собирался ответить дерзостью, но женщина воспрепятствовала ему в этом, сказав:

— Нет, мой друг, это не имеет значения, стоит он на коленях или нет; но пусть он скажет, если захочет, что ему нужно от меня, и зачем он здесь.

Тогда Уолтер отвечал, и ответ его продиктовали ему гнев и стыд, которые он испытывал:

— Леди, случилось так, что я оказался в этой земле, и пришел в твой дом, как я полагаю, но если я нежеланный гость, я могу уйти тотчас же, и сам найду путь из твоей страны, если ты хочешь, чтобы я покинул ее, а также твой дом.

Услышав это, женщина повернулась и в упор взглянула на него, и когда глаза их встретились, он ощутил укол в сердце, одновременно страха и желания. Она обратилась к нему, холодно, но без тени гнева, и вообще без какого-либо чувства:

— Чужеземец, — произнесла она, — не по моей воле пришел ты сюда, но ты можешь оставаться здесь некоторое время, если захочешь; но ты должен знать, что на эту землю не распространяется королевский суд. Здесь есть, к твоему сведению, те, кто служит мне (и таких не единицы), о которых тебе лучше ничего не знать. Из других моих слуг есть двое, которых ты увидишь; один из них покажется тебе странным существом, которое может испугать тебя или покажется тебе злым, но он служит мне по доброй воле и охраняет меня; другая — женщина, рабыня, от которой мало пользы, кроме той, что она исполняет для меня всю женскую работу, и никто другой не имеет права приказывать ей. Впрочем, что мне до того, что я говорю тебе, или до того, что ты скажешь мне? Я не гоню тебя прочь; но если твое пребывание здесь покажется тебе скучным, не требуй от меня развлечений, а просто уходи. Наш разговор слишком длинен, и ты видишь, что я и сын короля желали бы остаться наедине. Ты тоже королевский сын?

— Нет, леди, — отвечал Уолтер, — я всего лишь сын торговца.

— Это не имеет значения, — сказала она, — выбери себе одну из комнат.

Она снова повернулась к сидевшему рядом с ней молодому человеку и стала рассказывать ему о пении птиц ранним утром у нее под окнами, о том, как она купалась в тот день в лесном озере, когда была разгорячена охотой, и о многом прочем, так, словно кроме нее и королевского сына в зале никого не было.

Уолтер вышел, испытывая горькое чувство, словно бедняк, которому указали на дверь в доме богатого родственника; он сказал себе, что эта женщина заслуживает ненависти и не заслуживает любви, и что она не в силах соблазнить его, не смотря на всю свою привлекательность.

Никого больше не встретил он в доме кроме них; он нашел прекрасно приготовленное мясо и вино на изысканно сервированном столе, а после них — должным образом постланную кровать и все, что могло ему понадобиться; но ни один сын, ни одна дочь Адама не прислуживали ему, не приветствовали его и не рассказали, как вести себя в доме. Тем не менее, он насытился и утолил жажду, решив отложить мысли о прочем до утра, тем более, что он надеялся увидеть повстречавшуюся ему девушку на следующий день, от восхода солнца до его заката.