Эрик Ластбадер - Воин Опаловой Луны

– Не хочу с этим иметь ничего общего.

– Это моя личная просьба. Я…

– Дружище, послушай, я не слишком хорошо разгадываю тайны. Никогда не имел с ними дела. Это уже в твоей компетенции. И я был бы полным дураком, если бы полез в дело, в котором ничего не понимаю или не имею к нему природных способностей.

– Вот именно, Коссори. Если ты хотя бы прислушаешься ко мне, я объясню, как ты можешь мне помочь.

– Ха! Коссори подозрительно глянул на него, но на этот раз промолчал.

Они сидели за круглым дощатым столом в харчевне на Железной улице, оживленной и деловой. Перед ними стояли огромные оловянные тарелки с жареной курицей и бланшированными в масле овощами и кунжутом. Трапезу дополняла открытая бутыль янтарного вина, но их кружки были пусты.

– Прошлой ночью произошло убийство…

– Гм, да. Понимаю. Одно из нескольких сотен в Шаангсее. Которое?

– Если не будешь перебивать, я расскажу.

Коссори осклабился и примирительно развел руками:

– Пожалуйста, пожалуйста, рассказывай!

Пока Мойши рассказывал, он принялся за еду.

– Странно то, – закончил Мойши, – что оба были убиты поразному.

Коссори пожал плечами:

– Это просто означает, что убийц было двое, вот и все. – Он отер рот тыльной стороной руки.

Мойши покачал головой:

– На самом деле все не так просто. Омохиру был убит быстро, чисто и хладнокровно, словно… словно машиной.

Коссори удивленно посмотрел на него.

– Машина? Какая такая машина?

Мойши слишком поздно понял, что не сможет этого объяснить другу. Он сам ни разу не видел машин, но ДайСан описывал ему их во время долгого путешествия сквозь непролазные джунгли, окружающие КсичЧи. Ему пришлось задуматься, чтобы найти подходящее слово.

– Я бы сказал – не почеловечески.

– Понял. А другой? Этот чужак из… как ты говорил?

– Из Кинтая.

– Да. Ладно. Как его убили?

– Странно. Очень странно. Чтото есть в этом очень тревожное. – Мойши рассказал, что сделали с сердцем убитого.

Коссори положил палочки рядом с полуопустевшей тарелкой.

– Согласен, ужасно неприятно. Но, знаешь ли, в мире существует куда больше способов вытрясти сведения из человека, чем мы за всю свою жизнь можем представить. Как говорят, буджуны весьма сведущи в этом деле. И чем же я, на твой взгляд, могу здесь помочь?

В переднюю дверь вошли двое зеленых, оглядели зал, затем сели за пустой столик прямо у двери, справа. Один сел лицом к Мойши. Начали говорить.

– Честно говоря, не знаю. Просто чувство такое. – Он пожал плечами. – Возможно, тут ничего и нет.

Подошла служанка, но они отослали ее. Коссори погладил Мойши по крепкому запястью.

– Все равно, хорошо, что тебя это заинтересовало. Тебе несладко в городе, сам знаешь.

Мойши усмехнулся. Зеленый, сидевший напротив него, огляделся – Мойши заметил это краем глаза. Но когда он глянул на него в упор, зеленый уже отвел глаза. Казалось, он занят разговором с приятелем.

– Боюсь, сейчас я все чаще думаю о доме.

– Но ведь все к лучшему, не так ли? – Коссори забросил в рот последний кусочек овоща, прожевал и проглотил. – Пора тебе домой. – Он улыбнулся. – Ты сам не знаешь, как это здорово – иметь семью.

Мойши слегка передвинулся, но попрежнему не видел рук зеленых. Он порылся в кушаке и вынул несколько монет.

– Кончил? – спросил он и, не дожидаясь ответа, бросил медяки на стол.

– Многовато даешь, – заметил Коссори. – Подождем сдачи.

– Пошли, – настойчиво прошептал Мойши. – Уходим прямо сейчас.

Он не спускал глаз с зеленых, пока дверь харчевни не закрылась за спиной. На Железной улице, где народу уже стало поменьше, благо час был поздний, он все время поворачивал налево. Они шли быстро, молча. К аллее, которая выходила в переулок Зеленой Цикады. В тени аллеи густая темнота сомкнулась вокруг них. С обоих концов аллеи сверкали фонари более широких улиц.

– Ладно, – сказал Коссори. – Что ты там такое увидел?

– Да те зеленые, – ответил Мойши, посмотрев сначала вперед, затем назад. – Сдается, они ищут меня.

– Зачем?

– Сразу не скажу. Может быть несколько причин. – Он рассказал Коссори об утреннем нападении. – Идем.

Но не успели они пройти и несколько шагов, как он резко остановился, дав рукой знак Коссори. Tot кивнул.

– Впереди.

Послышался звук шагов, затем крысиный писк.

– Кто идет? – спросил Мойши, вытаскивая меч. Рядом напрягся Коссори, готовый к броску.

Несколько мгновений стояла полная тишина. Даже хищные мелкие твари затихли, ощущая напряжение в воздухе. Мойши увидел, как в отблесках фонарей с Благословенной улицы тени его и Коссори колеблются на сырой стене, неузнаваемо вытянувшись. В этом тесном закутке они казались фантастически чудовищными.

– Мойши АннайНин, – прозвучало из темноты впереди них, – мы пришли за тобой. – Это был уверенный голос человека, привыкшего приказывать.

– По чьему приказу? – спросил Мойши.

– По высочайшему приказу нашего тайпана Ду Синя из Чин Пан.

– Давай отделаем этого подонка, – прошептал ему на ухо Коссори. Но Мойши не обратил внимания.

– И чего же хочет от меня ваш тайпан?

– Это скажет сам ДуСинь, – ответил голос и темноты.

Мойши увидел, что теперь с улицы Зеленой Цикады больше не пробивается свет.

– Не надо глупостей, прошу вас, – сказал тот голос. И в то же мгновение их тени на стене исчезли, когда сзади, со стороны Благословенной улицы, к Мойши и Коссори подошли какието люди и окружи ли их.

Вся комната была обита бамбуком, расщепленным в длину и покрытым прозрачным лаком, так что она блестела в свете масляных светильников, расставленных повсюду на низеньких столиках и каминных полках и горевших, словно созвездие. Потолочный люк был открыт, и сверху лилось холодное сияние далеких звезд, похожих на твердые алмазы. Луна была в другой четверти неба, полому ее не было видно.

Человек, сидевший перед ними, был настолько толст, что, казалось, не вмещался в бамбуковое кресло, несмотря на то, что оно явно было сделано на заказ. На нем были штаны шафранного шелка, из которых можно было бы скроить целую палатку, и короткая распашная простеганная блуза с широкими рукавами, тоже из шафранного шелка, и с таким глубоким вырезом впереди, что было видно почти всю грудь. На груди при каждом его движении болтался огромный турмалин, похожий на сердце.

Но в первую очередь в глаза бросалось его лицо, изрезанное глубокими жестокими линиями, которые могут оставить только долгие годы постоянной войны. Круглое и плоское, как луна, полное силы, древней, как дельта, в устье которой был построен этот город. ДуСинь, тайпан Чин Пан, зеленых Шаангсея, принадлежал этой земле, а она, как говорили, – ему.