Андрей Сердюк - Золотая Пуля, или Последнее Путешествие Пелевина

— Почему ещё десять, если я его только месяц назад… большой такой… чтобы ноги поместились. Ладно… Ерунда. Так даже и оригинально… Ну, так ты согласен?

— Ты это о чём?

— О Йоо.

— Володь, прекрати, а.

— А я тебе денег дам.

Как серпом.

Попал мужик на тему.

Действительно животрепещущий вопрос зацепил Сорокин. Тут-то Виктор, как говориться, и задумался, тут-то, как говориться, и сел печник.

Деньги такая штука, что никогда лишней не бывает. Особенно во время Путешествия. Мало ли там что и как… Положа руку на сердце, не любил Виктор малобюджетных Путешествий. И потом, — не для себя же лично. А для дела общего. Грех отказываться.

— А сколько дать сможешь? — спросил осторожно.

— А сколько надо?

— Вообще-то, много.

— Много и дам. Вот смотри.

Сорокин, что твой фокусник, достал из кармана однодолларовую купюру серии 1995 года и оттуда же — тонкий чёрный маркер. В надписи под портретом Джорджа Вашингтона поставил галочку между «ONE» и «DOLLAR», а над галочкой корявым почерком участкового врача уверено нацарапал: «МИЛЛИОН». И личным факсимиле всё это дело заверил, — поставил, значит, свою подпись прямо над подписью секретаря Федерального Казначейства Рубина. Затем купюру перевернул и там, на обратной зелёной спинке, тоже сделал все необходимые исправления. Готовую к употреблению деньгу протянул Виктору:

— Держи, Витя. Столько хватит?

Виктор осмотрел банкноту, потёр её пальцами, вскинул на свет и утвердительно кивнул:

— Хватит.

— Вот и ладушки, — обрадовался Сорокин и повернулся к Йоо. — Собирайся девонька. Всё, — отгуляла. Повестка пришла, — в армию тебя забирают. Иди-иди, чего исподлобья-то рока смотришь? Иди, говорю, — собирайся.

Йоо пожала плечами и побрела из кухни в комнаты. Собирать своё приданое в походный рюкзачок. Верный Дюк, метрономя обрубком, поковылял следом. Помогать-тыкаться.

— Володь, я их, конечно, сейчас заберу, — пряча деньги в задний карман своих широких штанин, подтвердил Виктор. — Только у меня тут ещё одно условие всплыло. Так сказать, дополнением к основному договору.

— Какое? — насторожился Сорокин.

— Да ты не волнуйся. Выполнимое… Ты, Володь, когда полное собрание сочинений будешь готовить, сделай… Ты ведь к следующему юбилею собираешься его готовить?

— Ну, возможно и подсуечусь.

— Вот. Я так и думал… Слушай, я тебя убедительно прошу, сделай авторскую правку, чтобы в новой редакции «Открытия сезона» мужики у первого заваленного в кармане нашли документы на имя гражданина Окачурина.

— Хм… Ну ладно… Хорошо, — без каких-то особых раздумий согласился на столь странную просьбу Сорокин, впрочем, не увидев в ней ничего странного. — Сделаю, Вить. Правда, фамилия чересчур какая-то говорящая, но так уж и быть. Для тебя всё, что угодно, кроме минета. А, собственно, кто это такой — Окачурин?

— В домоуправление моём главный инженер, — пояснил Виктор. — Веришь, достал уже гад! Не забудешь, Володь?

— Говно вопрос.

— Сейчас, Володь, принято говорить, — нефть вопрос.

— А какая разница?

— Не знаю.

— Да никакой!

— Ну, тебе, бывшему нефтянику, оно виднее будет…

И приятели, завершив свои на высшем уровне сепаратные переговоры, крепко пожали друг другу руки. И в дальний путь, — сразу прощаться стали. Боясь, видимо, передумать. А скорее всего боясь, что визави передумает. Но распрощались, не расплевавшись. Слава богу.

Дальше скоренько пошло. И уходя — уходи. И — девушка созрела. И — в лобик ей поцелуй напутствия. И — береги её, Витя! И — верну в сохранности. И — ну мы, Володь, пошли, что ли.

Не успели Виктор вместе с Йоо и доберманом спуститься по закапанной нитрозелёнкой лестнице на улицу, как покинутую ими квартиру… Да что там греха таить, и весь подъезд в целом… Н-да… Чего уж тут в самом-то деле врать, что только подъезд, берите выше, — сами основы мирозданья стали сотрясать мощные ритмы антикварных «Цеппелинов». И ритмы. И басы. И многоэтажное соло ударника. Да на таких высоких децибелах весь этот драйв попёр, что соседи тут же принялись колотить по батареям, а ко всему привычные дворовые коты от такого рок-понимаешь-ролла слегка напряглись, — к земле прижались и стали странно озираться. Долго, видать, Владимир Георгиевич терпел. Терпел-терпел, и как с цепи… Не сдержался. Один, один, совсем один!

«Тишина ему, видите ли, нужна для творчества», — покачал головой Виктор и, не удержавшись, понимающе хохотнул.

Йоо покосилась на него насторожено, зато Дюк поддержал радостным лаем.

5

Когда Виктор, расписавшись своим «Мон-Бланком» на купюре в миллион, протянул её в окошко валютной кассы, до конца рабочего дня оставался лишь час, и он не без основания переживал, успеют ли разменять ему такую крупную сумму.

Кассирша спокойная как танк, нет, пожалуй, как целых три танка, внимательно изучив банкноту, вызвала управляющего. Тот, вникнув в суть, куда-то смылся, и появился только через десять томительных минут. Объявил, что до Председателя Правления, слава богу, дозвонился. И, значит, дело сложилось таким вот образом: Председатель подтвердил, что в его коллекции автографов Сорокина и Пелевина нет. Представляете, в таком богатейшем собрании и нет. А иметь он их хотел бы. Поэтому такая команда: миллион разменять.

Кассирша, мило — во всё своё пуленепробиваемое окошко — улыбнувшись, попросила поставить на купюре дату, если можно той же самой ручкой, и спросила каким номиналом выдать. Виктор к этому вопросу по дороге уже подготовился. Значит так: пять тысяч — линкольнами, десять — джексонами, двадцать — грантами, ещё двадцать — дорожными чеками, а остальное, конечно, — франклинами.

И пошёл заказ в хранилище.

Заказ пошёл, а Виктор глянул озабочено на часы. До закрытия всего полчаса осталось. Время поджимало. Успеют ли? Но двадцать минут — и уже несут. Один кассир. Два охранника. Втроём. Четыре мешка.

Виктор пересчитывать не стал. Пустое.

Тару попросили вернуть, — у них, видите ли, эта дерюга на учёте. На шелухе экономят. Да ради бога! Выпросил у появившихся под закрытие уборщиц два чёрных пластиковых пакета — и туда всё. До кучи.

Когда из операционного зала поволок по полу полученный нал, вокруг-кругом уже зажужжали-поползли защитные жалюзи. Успел!

Йоо и Дюк дожидались его на входе. И времени зря не тратили. Делом ребята занимались: Йоо пинала пустую пластиковую бутыль, — пёс деловито гонялся за ней, кидаясь под ноги вяло возмущающихся прохожих. Виктор ругнулся. Вы бы ещё, мол, в сифу наладить додумались.