Тиа Атрейдес - Песнь третья, О Троне и Дороге в неивестность

Способ кораблевождения Придворного Мага заставил привычного ко всяким неожиданностям Помощника Главы Гильдии признать, что есть ещё многое на свете, чего он не видел, и о чем даже не подозревал. Магистр плевал на все правила, на погоду и на ветер, на течение и на румпель. Не очень даже понятно было, зачем ему сам шлюп — с тем же успехом он мог идти по реке на крестьянской повозке. Он не удосужился приказать поднять парус. Зачем, если они и так неслись по волнам с немыслимой скоростью? Ни один самый быстрый Имперский фрегат под всеми парусами и при попутном ветре не смог бы догнать маленький шлюп. Но что-то подсказывало Махшуру, что надежды шкипера получить свое судно обратно если и оправдаются, то не так, как тому бы хотелось. Вряд ли шлюпу повезет больше, чем лошадям — уже удаляясь от берега, он заметил, как лошади падали прямо на причал.

За два с лишним часа безумной гонки по реке Придворный Маг не произнес ни слова. Как, впрочем, и никто из сопровождающих его. Махшур только догадывался, что где-то вниз по течению Вали-Эр им предстоит догнать корабль, на котором уплыл из столицы Лунный Стриж. Это казалось ему несколько странным — всего лишь прошлым вечером тот вовсе не походил на человека, готового драпать из Суарда без оглядки. Да и способ… на лошади по Имперскому Тракту до Найриссы добираться вдвое быстрее. Но с магистром он своими сомнениями не подлился. Дурных нет, добровольно нарываться. Раз Рональд считает, что Хилл на корабле, кто такой Махшур, чтобы с ним спорить? Не самоубийца точно.

Его сомнения оправдались. На торговой шхуне обнаружился брошенный на койку камзол и открытый иллюминатор. И никто с самого отхода из Суарда пассажира не видел. Капитан клялся и божился, что вчера за два часа до заката к нему на борт поднялся молодой человек с синими глазами и длинными светлыми волосами, с небольшим заплечным мешком и клинком на поясе. Даже предъявил золотой империал, которым тот расплатился. Взяв монету в руки, Придворный Маг выдал такую тираду, что даже матросы, опасливо прислушивавшиеся с безопасного расстояния к беседе капитана со странными гостями, одобрительно защелкали языками. Но тут же их прикусили, когда магистр швырнул сгусток расплавленного металла, в который превратилась монета, на палубу. Если бы не расторопность юнги, выплеснувшего на занявшиеся доски ведро воды, пожар на судне был бы обеспечен, несмотря на мерзкий мелкий дождик.

Возвращались в Суард так же молча и быстро. Рональд стоял на носу шлюпа, всем своим видом демонстрируя злость и нетерпение. Остальные же пассажиры жались к корме и старательно делали вид, что их тут вовсе нет. Только за несколько минут до того, как шлюп с жалобным скрипом ткнулся в причал, маг, не глядя в сторону Махшура, отдал приказ — ещё дюжину человек с арбалетами в его полное распоряжение. И разослать по всему городу людей на поиски Лунного Стрижа. Так, на всякий случай.

Так как Рональд не уточнил, что ему нужны именно гильдейцы, Махшур быстро рекрутировал дюжину портовых охранников, благо арбалеты у них имелись, как и желание заработать по паре империалов на нос. И снова началась гонка, но на сей раз бегом по городу. Придворный Маг явно знал, куда идти. Он несся по улицам, пугая прохожих бешенным взглядом, словно гончая по свежему следу. И ни один из запыхавшихся вояк не посмел отстать, пусть даже на шаг.

Их цель оказалась довольно близко. Задрипанная таверна в Старом Городе. За дюжину шагов до неё Рональд остановился, сделав знак спутникам замереть. В двери таверны как раз входил человек, которого Махшур точно не ожидал тут увидеть. И с которым ему не хотелось встречаться почти так же сильно, как с самим Придворным Магом. Похоже, что и Придворного Мага эта встреча не обрадовала совершенно. Подозвав к себе Махшура, он распорядился рассредоточить людей по ближайшим закоулкам между домами и быть готовыми по его знаку стрелять. После этих слов Рональда подозрение Помощника Главы Гильдии в том, что этот день может оказаться для него последним, переросло в уверенность. Если его людям действительно придется стрелять в того, кто только что вошел в таверну, проще и приятней будет самому повеситься. Или зарезаться — и лучше до того, как маг подаст сигнал.

Время близилось к полудню, а Её Высочество так и не подавала признаков жизни. Из её покоев слуги вынесли нетронутый завтрак, и сама Шу не выходила, не смотря на то, что вчера обещала брату вместе с ним отправиться на конную прогулку. Его Величеству не особо нравилась идея подставляться под дождь, но ради того, чтобы немножко развлечь сестренку, он бы и в речку вместе с конем нырнул.

Ждать, пока Шу соизволит явиться народу, и волноваться можно было сколько угодно долго, но Кей не привык сидеть сложа руки. И, если Её Высочество не желает выходить сама — что ж, не думает же она, что её оставят в покое и позволят вдосталь упиваться страданиями? Король уже собрался было сам наведаться к сестричке, но его остановила Балуста. Пожертвовать собой и сунуться в логово василиска: «Это вам не на мантикора охотиться, Ваше Величество! С девушкой в слезах сладить куда как труднее!» — вызвалась она. Согласившись с неотразимым доводом, все трое мужчин — Кей, Зак и Эрке — остались нервно мерить шагами королевские покои, ждать доклада лазутчика и строить планы по спасению Её Высочества от самой себя.

Баль обнаружила принцессу в кабинете, свернувшейся в клубок на кушетке и не реагирующей ни на что. Похоже было, что она провела так всю ночь.

— Шу? — нет ответа. — Шу, ты же не спишь! Вставай! — молчание. Баль подошла поближе.

— Уже полдень скоро, Шу! — из спутанной черной гривы на миг блеснул один покрасневший глаз и тут же скрылся из виду под натянутой до ушей мохнатой шкурой.

— Давай, милая, вылезай.

— Оставь меня, — сиплый голос из-под мехового покрывала прозвучал так жалобно, что Балуста совсем забеспокоилась. Одно дело подозревать, а совсем другое — увидеть собственными глазами, как никогда не сдающаяся Шу превратилась в несчастно скулящего потерянного щенка.

— Ну, довольно. Пора вылезать, — Баль присела на край кушетки и потянула покрывало на себя.

— Уйди! Пожалуйста, — врывав из рук подруги спасительную шкуру, она завернулась ещё плотней и отвернулась.

— Шу, ну что с тобой? — эльфийка осторожно погладила съежившуюся тоненькую фигурку, и почувствовала, как тихонько вздрагивают плечики под мехом.

— Шу, девочка моя, хватит лить слезы, — в ответ принцесса только тоненько всхлипнула.

Шепча всякую успокоительную ерунду, Балуста гладила подругу по голове, по спине, ожидая, пока та хоть немного выплачется. Вскоре всхлипы перешли в сердитое сопение, и Шу, так и не выпутавшись из шкуры, уткнулась носом ей в бок.