Василий Сахаров - Воин Яровита

— Не только. Его земли ближе всех к Зеландии и Фальстеру, и у него к викингам свои счеты, еще со времен Кнуда Лаварда. Поэтому мягкости данам от него ждать не придется.

— Ясно. Мне завтра на совет приходить?

— Разумеется. Кстати, там же встретишься с вождями, которые по весне, думаю, на Живин день (1 мая), покинут Руян и пойдут в Винланд.

Мысленно я потер руки. Наконец-то, начинается движение в сторону Америки. Но вида, что рад этому, не подал, а сохранил невозмутимость и спросил:

— И кто же это?

— Будимир Виславит и Авсень Беридрагович.

— Знаю этих достойных вождей.

— Вот и хорошо. Пообщаешься с ними. Обговорите пути. Нарисуешь для вожаков карты, сравни их с нашими, а потом расскажешь варягам про краснокожих людей. У вас вся зима впереди, но готовиться к дальнему походу надо уже сейчас.

— Понятно.

— Тогда иди.

Поклонившись, я развернулся и широким шагом вышел на храмовый двор. Несмотря на сильный холодный ветер с востока, который ударил мне в лицо, настроение было хорошее и слегка приподнятое. Пошла суета! Пошла! Даешь Винланд, картошку, сахар, кукурузу и золото ацтеков. Я Авсеня Беридраговича и Будимира, вместе с которыми был в Швеции, хорошо запомнил. Эти двое, один старый и многоопытный, а другой молодой и рьяный, если до заокеанского материка доберутся, так в тех краях развернутся, что не остановишь. Это точно, ибо люди они сильные, продуманные и цепкие, словно абордажные кошки, а значит, своего не упустят, особенно благородный Виславит, который мечтает стать королем.

Глава 4

Руян. 6651 С.М.З.Х.

— Что скажешь, Вадим, принимаешь работу?

Я еще раз окинул взглядом стоящий в полутемном корабельном сарае шнеккер, затем посмотрел на капитана Саморода и утвердительно мотнул головой:

— Да, работу принимаю. Хорошо все сделали, Ранко. Корабль готов к выходу в море. Деньги получишь у меня дома. Хочешь сейчас, а хочешь, с утра.

— Насчет серебра завтра зайду. Но мне ведь только половина причитается?

— Да. Остальное после того как судно на воду спустим.

— Договорились.

Самород оперся на отлично просмоленный черный борт корабля и спросил:

— Как его назовешь?

Названий в голове было много, но в итоге осталось только одно:

— Назову его "Яровит".

— Доброе имя для боевого корабля. Теперь бы ему носовую фигуру поставить.

— Фигуру в храме Святовида уже заказал, там резчики хорошие, а когда ее сделают, из Кореницы приедет волхв Яровита и благословит корабль названный в честь нашего бога.

— Ясно.

Ранко примолк и замялся. В его душе было легкое смятение, и я знал, чем оно вызвано. Поэтому не стал ждать, пока он выскажется, а сам подтолкнул бывалого морехода в нужном направлении:

— Ты подумал над моим предложением стать командиром этого корабля?

— Да, — капитан кинул взгляд на улицу, где находился десяток варягов из его ватаги.

— И что решил?

— Я согласен. Но у меня будет одно условие.

— Какое?

— Людей в команду наберу самостоятельно.

— Думаешь, собрать своих ватажников?

— Конечно. Ведь, насколько я понимаю, нам придется много по морю бродить, а в чужих водах без драк не обходится. Ну, а у меня воины знатные и никого обучать не надо.

— Принимается. Про твою ватагу я только хорошее слышал. Но с тобой, наверное, не все пойдут?

— Это так. Человек тридцать будут моими, а остальных наберу в Ральсвике.

— И когда отправишься собирать варягов?

— Завтра в полдень выеду. Только деньги на поднаем нужны.

— Получишь.

Мы покинули корабельный сарай и простились. Самород и варяги, обсуждая свое будущее, остались на месте, а я направился домой. Время полдень. День был суетным и начался с посещения бумажного производства, а затем я осматривал шнеккер. Постоянно двигался, а потому аппетит нагулял зверский. Опять же прохладно и с моря задувает промозглый ветер. Сырость на Руяне постоянная, и если температура воздуха минус десять-двенадцать градусов по Цельсию, то ощущается это так, словно вокруг минус тридцать. Трудно к этому привыкнуть, и мне периодически хочется забиться туда, где тепло и сухо, и не вылезать из такого уютного местечка до самой весны. Вот и сейчас настрой такой же. Поэтому я погоняю мохнатую лошадку и вскоре, проехав через Чарушу, оказываюсь перед стенами своего жилища.

Ограда сделана из дубовых бревен, а ворота, которые прикрывают две стрелковые башни, обиты металлическими полосами. Все по делу, а не ради понтов, как думают некоторые несознательные граждане. Это сейчас на Руяне тихо и спокойно, а что завтра будет, неизвестно. И пусть местные жители, а больше всех староста Гнат Лужко, посмеиваются надо мной и говорят, что опасаться некого, я знаю, что они не правы. Опасность есть всегда, так что лучше отгородиться от мира стеной, какая никакая, но преграда для врагов, а рыбаки пусть надеются на близость острога и на лес, который может спрятать их от пиратов и захватчиков. Им-то, по большому счету бояться некого, потому что с них взять нечего, и врагов у них нет. Ну, а мне, после всего, что я видел на материке и слышал от шпионов епископа Адальберта Бременского, надо остерегаться, ибо враг, сука такая, не дремлет.

Хорошо смазанные петли ворот провернулись и створки раскрылись. Я въехал на расчищенный от снега просторный двор и ко мне подскочил Славута Мох, бывший ротник города Новгорода, а ныне ключник боярина Вадима Сокола, как он сам себя именует. Следом за ним от ворот подошел рыжий паренек в полушубке, который на ходу что-то жевал, Торарин-швед, бывший раб, ставший воспитанником Славуты.

Мальчишка подхватил лошадь под уздцы, а я спрыгнул наземь, дождался ключника и спросил его:

— Все в порядке?

— Да, Вадим, — ответил пожилой воин.

Я огляделся, заметил стоящих у терема людей, семью из пяти бедно одетых человек: средних лет светловолосого мужика, худую женщину и трех малявок в возрасте от трех до семи лет, и кивнул на них:

— Это кто?

— Работники. Нам по хозяйству помощь нужна. Вот я и кинул клич по деревням. Эти первые, беженцы из-под Ольденбурга, с саксами не ужились, и их один из варяжских вожаков на остров вывез. Вроде бы как спас, а дальше-то что? Сейчас зима и податься им некуда. Венеды, конечно, и приютят, и едой поделятся, но в общину чужака не примут.

— И они решили к нам податься?

— Ага!

— Из какого они племени?

— Древанского корня.

— Хорошо. Поговори с ними. Если люди работящие и немногословные, то прими. Плату назначь сам. Купи им одежду и приставь к делу. В общем, сам все знаешь.