Ник Перумов - Боргильдова битва

Кто знает, насколько истинно его видение? И потом, оно не явило ему ничего, хоть как-то связанного с рунами великанов. Угроза — да. Те семеро… страшные враги. Но изменённые, изломанные руны, нарушающие все и всяческие каноны — стоит ли теперь беспокоиться ещё и о них?

Шаги за спиной, потрескивание пламени. Локи делает так всегда, когда хочет предупредить о собственном появлении. Локи в своей почтительной инкарнации, думающий об Асгарде, как о собственном доме. Локи, верный делу богов, хотя по крови он не ас и не ван.

Шорох плаща. Кажется, сын Лаувейи опустился на одно колено. Зачем, для чего?..

— Встань, Локи. Поза твоя не делает чести твоему хитроумию.

— Встать нетрудно, — пожал плечами бог огня. — Куда труднее измыслить достойный план.

— Ты всегда был силён в этом, Локи. Достаточно вспомнить молот Тора.

— Это когда мы нарядили его невестой? — хихикнул неугомонный сын Лаувейи и сам тотчас же осёкся. — Ас воронов, прошу дозволения отправиться в Ётунхейм, — название получилось у него не так, как у остальных обитателей Асгарда.

Один тяжело усмехнулся, не пошевелившись.

— Не ты ли изрёк на совете асов, что мать твоя не станет говорить даже с тобой?

— Я, — не стал запираться бог огня. — Но сейчас, выслушав твои слова, могучий Один… я надеюсь, что смогу уговорить её. Или не её, кого-то другого. В конце концов, гримтурсены знают, что я… не первенствую на поле брани, скажем так.

И это тоже было правдой. Локи дерзок и смел, однако в открытый бой с собственными сородичами старается не вступать.

— Тебе, наверное, нужно волшебное оперенье Фрейи?

Локи молча кивнул.

— Отчего не попросишь её сам?

— Она до сих пор в обиде на меня, что я предложил выдать её за йотуна — всё тот же случай пропавшего Мьёлльнира.

— Я скажу ей, — кивнул Отец Богов. — Чего хочешь для себя, хитроумный?

— Ничего, — попятился Локи. — Ничего, Ас воронов. Если верны видение и знамения, если окажется, что…

— Что должно оказаться? Что это не Рагнаради? — мрачно изрёк Старый Хрофт. — В той битве нам предсказаны всеобщая гибель и конец мира. Здесь же никаких пророчеств не прозвучало. Я видел надвигающегося врага, о чём поведал всем. Мы можем победить, разве не так?

— Ты не веришь в это сам, владыка Асгарда.

— Будь проклята твоя проницательность, Локи.

— Могу ли я спросить, почему?

— Почему я не верю в победу? — слова давались небывало тяжко.

— Да, — бог огня впервые взглянул Одину в полные гневной тревоги глаза. — Ты не веришь в неё, Игг. Хотя при Рагнаради… конечная победа… — он запнулся, отводя взгляд. — Конечная победа достанется асам.

Он не сказал «нам», подумалось Одину.

— Почему же мы не сможем взять верх в этой битве?

— Сделаем всё, чтобы смочь, — ушёл от ответа Отец Дружин. — Фрейя узнает о моём желании. Лети в Ётунхейм, Локи. Надеюсь, ты принесёшь оттуда добрые вести.

Бог огня криво усмехнулся. Последняя фраза была пустой, совсем пустой и вовсе несвойственной Отцу Дружин.

— Надеюсь, — ответил Локи такой же пустотой.

Ушёл… Старый Хрофт дослушал затихающие шаги того, кто породил его, Одина, убийцу. И убийцу его, Одина, старшего сына. Но справедливость, как понял Старый Хрофт дорогой ценой, — превыше богов и их воли.

Фрейя, конечно, согласится. Едва ли Локи что-то удастся, но — пусть… А ему, Отцу Дружин, пора оправдать это своё прозвание. Если что-то и может изменить грядущее — так это вставшие под знамёна Асгарда рати, со всех концов Большого Хьёрварда и сопредельных земель, куда открыт путь самому Одину и его детям.

Молот и копьё, копьё и молот. И тогда любой силе придётся поломать зубы о стены Асгарда!

Фрейя, конечно же, не отказала Отцу Богов. Набросив волшебное оперение, Локи взмыл над блистающей золотом крышей Валгаллы; собравшиеся асы проводили его долгим молчанием.

Они разошлись наконец — вернувшись к обычным делам, ибо мир Большого Хьёрварда никуда не делся, и никуда не делось повседневное, чем обязаны заниматься боги; справедливость — их ремесло. Во всяком случае, в нынешние годы.

Старый Хрофт остался. Это нелепо и глупо — быть всегда старым, никогда не знать ни молодости, ни даже зрелости; седая борода и изрезанный морщинами лоб — таким он помнил себя всегда.

Словно его уже сотворили таким. Старшим. Всеотцом. Пришедшим, чтобы дать другим дар детства и молодости, того, чего был лишён он сам.

Боль не лжёт. Вонзённый в собственную грудь Гунгнир не лжёт так же. Сталь проста и честна, корми её кровью, и она никогда не изменит тебе. Явленное ему… истинно, как бы ни хотелось ему обмануть самого себя. Значит, битва недалека. И потому, несмотря на отправившегося в Ётунхейм Локи, надо собирать войско.

В решающий миг молчаливый Хеймдалль, сын девяти матерей, затрубит в золотой рог, распахнутся все врата Валгаллы, и эйнхерии с кличем, что сотрясёт небеса, выйдут на свою поистине последнюю битву. Выйдут, чтобы победить со славой, несмотря на собственную вторую смерть.

Но что смерть, если их дело победит?

Сражение, что открылось в видении Старому Хрофту, обещало стать совсем иным. Эйнхерии всё так же покинут зал золотых щитов, в громе доспехов и яростном сиянии; однако рассчитывать лишь на них нельзя.

Семь волшебных царств доступны богам Хьёрварда, первым, явившимся в новорождённый миг, едва сбросивший огненные тенета творения. Скальды порой зовут Хьёрвард Митгардом, Срединным миром, но неверно это, ибо есть кроме него и другие земли, населённые людьми, хоть и не соединённые обычными морями, что могут преодолеть обычные корабли.

Первое царство — царство богов, пели скальды. Высоко пролегли их пути, по равнинам Иды, где стоит сам Асгард. Второе — Митгард, царство людей, хотя живут там, помимо них, и иные существа. Третье — Муспелль, владения огненных великанов и их правителя Сурта; именно его мечу суждено сжечь Мировое Древо, что и послужит причиной всеобщего конца. Четвёртое — Свартальфахейм, дом «чёрных эльфов», то есть гномов; последних этот наглый, как они считали, намёк на родство с эльфами неизменно повергал в достойную истинного берсеркера ярость.

Пятое царство — Льёсальфахейм, дом «истинных эльфов», высоких и прекрасных. Впрочем, там хватает и других эльфов — вплоть до малышей со стрекозиными крылышками, что заботятся о цветах.

Шестое — Ётунхейм, простирающееся — в сагах — на бессчётные лиги, куда обширнее и просторнее мира людей, да и богаче; но его сокровища скрыты под неприступной толщей снега и льда.