Княжна. Тихоня. Прачка (СИ) - Марианна Красовская
В комнате было дымно. Взъерошенная и красная Катерина раскрыла широко окна и размахивала тряпкой. Амала сидела в углу и ревела, Марэка нигде не было видно. На постели тлело одеяло, стены покрыты копотью.
— Ваш сын, госпожа, — выдохнула нервно Катерина, с грохотом захлапывая окно, — только что поджег постель! А все потому, что не хотел одеваться! Я закрыла его в уборной, там гореть нечего. А почему вы здесь?
С тяжелым вздохом я подхватила на руку плачущую Амалу, а потом осторожно постучалась в дверь уборной.
— Марэк, я вернулась.
Молчание.
— Я больше не буду так много работать. Мы все вместе сейчас почитаем книжку, а потом пойдем в парк кормить уток и собирать букет из листьев. Я куплю вам петушка на палочке.
— Зря вы его так балуете, госпожа. Маленький паршивец не первый раз уже кидается огнем, но обычно в стену. И не слишком сильно. А сегодня он целился в меня!
— Он маг, — вздохнула я. — Нужно будет купить ограничительный артефакт и начать обучение.
Придется идти в банк. Если бы я знала, что дети — такое дорогое удовольствие, то ни за что не ввязалась бы в эту историю! Я ведь была младшей в семье и никогда не имела дела с младенцами. Я знала, что их нужно кормить и одевать, но и предположить не могла, что детские вещи порой дороже, чем взрослые, а на еду уходит такая куча денег! И вот снова расходы. Артефакты, обучение. Новое одеяло, это придется выбросить.
Нервным жестом я убрала сажу со стены и разогнала остатки дыма. Привычная магия немного меня успокоила.
— Марэк, выходи. Я не сержусь. И ругаться не буду.
— Пусть она уйдет.
Я выразительно поглядела на Катерину, та пожала плечами и буркнула:
— Да не больно и хотелось.
— Погоди, — вспомнила я. — Ты можешь добежать до «Хромого петуха» и передать Сусанне, что я сломала ногу и не буду больше работать?
Девочка выразительно вздернула брови и с сомнением поглядела на меня.
— Я была у лекаря, — торопливо пояснила. — Он срастил перелом, но велел какое-то время отдыхать, а на улицу ходить с тростью.
— И как же вы собирались идти в парк? — укоризненно покачала головой Катерина. — Конечно, я схожу. И у вас суп кончился.
С тяжким вздохом я опустилась на постель и вытянула ногу. Да что за день-то такой? Неужели, как сказал Гор, я исчерпала свое везение, и теперь меня будут преследовать неприятности? Но я ведь не пользовалась никакими амулетами!
Едва за Катериной закрылась дверь, Марэк вышел из уборной. Виновато на меня поглядев, он лег рядом и уткнулся лбом в мой бок.
Я не справляюсь. Я плохая мать. Я понятия не имею, как растить детей, тем более — наследников престола. Мариус — ребенок непростой. Понятно, что сильный маг, но дело не только в этом. Ему же еще и манеры нужны, и науки. А я вот — подавальщица в таверне. Но если учить чему-то Марэка, то и Амалу тоже. Пусть она дочь пьяницы, но и моя воспитанница тоже. При дворе, может, ей и не светит ничего, но даже если я вернусь домой, то ее заберу с собой.
Нужно больше денег.
Я тяжко вздохнула и погладила мальчика по голове. Амала тут же прильнула с другой стороны. Я обняла и ее.
С детства мне внушали: если за что-то взялась, делай это хорошо или не делай никак. Говорили: ты не простолюдинка, ты княжна Снежина. На тебя будут смотреть, твои ошибки обсуждать. Ты должна быть лучшей. Где-то воспитание, как я вижу, дало сбой. Лично у меня — в тот день, когда княжич Синегорский отказался от помолвки. А потом я и вовсе оказалась хуже, чем какая-то там девчонка-сирота, без образования, без связей, даже и не красавица. И вроде бы я постепенно оправилась от этого удара, но сейчас оказалось, что обида все еще живет внутри. Меня отвергли. Выходит, не такое уж я и сокровище?
А братья и вовсе влезли туда, где нечего было им делать. Да, наш государь не идеален. Он горд, надменен, порой жесток. Принял ряд сомнительных указов, ограничил права горожан, усложнил получение патентов. Еще при его отце патенты выдавались бесплатно, на основе одних лишь экзаменов. Теперь же за право работать на себя нужно было заплатить, и немало. Указ об обязательной государственной службе для магов выше седьмого уровня (в том числе и для аристократов, и для незамужних женщин) тоже мало кому из старых семей был по нраву. Но восстание? Чего они намеревались добиться?
Сейчас я бы задала братцам несколько вопросов, но увы… вопросы им задают дознаватели.
Первое время я сходила с ума от тревоги, хотя с братьями особо близка не была. Я ведь воспитывалась дома, а они учились сначала в закрытой школе, потом в университете. Виделись мы лишь пару раз в год. Могли и на улице друг друга не узнать — и такое случалось. И все же… они ведь проиграли свою партию. Ничего хорошего их теперь не ждет. Гордые — не сбежали, даже не пытались. Ратмир сказал тогда, что за свои поступки и убеждения готов отвечать. Интересно, за смерть государыни Елизанны какая будет назначена плата?
Увы, все мы оказались проигравшими, и те, кто затеял опасную игру, и те, кто оказался втянут случайно.
Наверное, хорошо, что Асур в это время был на Юге. Мне бы не хотелось, чтобы его казнили.
А ведь дознаватели вполне могли бы и меня посчитать замешанной в заговоре. Я была так близко к государыне, а сама не пострадала нисколько — почему? И взрыв был именно в женском крыле.
Может быть, эти дети стали моим спасением.
— Ладно, мои цыплятки, — с нарочитой жизнерадостностью заявила я. — Кто хочет в парк? Такая прекрасная осень, нужно ловить каждый солнечный день!
Цыплятки недовольно заворчали, а я принялась наряжать Амалу в новое платье и ботиночки. Сама тоже переоделась — в то платье, в котором приехала с севера, черное, мягкое, теплое. С белоснежной пелериной оно смотрелось почти нарядно. Жаль, конечно, что трости у меня нет, но уж как-нибудь до парка добреду, а там присяду на лавку. Сил моих нет сидеть в этой тесной каморке, хочется на волю, на солнце, которое совсем не баловало меня в родительском доме.
Уже на выходе из дома я встретила Катерину.
— Госпожа Сусанна очень сожалеет, — выпалила она, широко улыбаясь. —
