Вадбольский 3 (СИ) - Никитин Юрий Александрович
Я кивнул склонившемуся дворецкому, а когда прошёл в кабинет Басманова, а теперь мой, подумал: на хрена потрошил сейф, а потом задвигал его книжным шкафом?
Это же отныне мой кабинет, мой сейф! Привыкай, ботан, руководить и распоряжаться!
Быстро поднял из роскошного кресла задницу, сбежал на первый этаж, где собрал гвардейцев в главном зале. Все пятеро выстроились передо мной, бравые, отважные и гордые, что служат мне, который их ценит и постоянно поддерживает всякими усиливающими средствами.
Я хмыкнул, да, для них великая удача присягнуть мне, но и для меня вполне естественно вкладываться в них, потому что моя гвардия, моя сила и защита, и в конечном результате приносят мне пользы не меньше, чем я им.
Хотя вообще-то пока больше пользы приношу им я.
— Ребята, — сказал я с нажимом, — присматривайте пополнение. Как в свои ряды, так и в просто охрану. Я могу обратиться в артель по набору, но это крайний случай. Лучше через вас, у вас же есть однополчане… и просто бывшие военные, списанные на пенсию.
Элеазар сказал таинственно:
— С ними будет проще. Сейчас даже в охрану собачей будки не возьмут, старые!.. Везде нужны молодые да крепкие. Я знаю троих, за кого могу поручиться.
Тадэуш добавил:
— Если с Клятвой Крови, то можно и ненадежных. Но о такой клятве большинство и слышать не хотят. Лучше умереть, говорят.
Я промолчал, сам такого мнения, но на моей стороне даже не то, что могу вернуть им молодость. В России всем с пеленок вдалбливают идею необходимости беззаветной службы Государю и государству, это нравственно, почетно, необходимо и единственно верно. Россия — осажденная крепость, когда-то Польша была богаче и во всем сильнее Руси, но там было много свобод, и они погубили могучую страну с гордым народом.
Всегда молчаливый Антон Мейербах сказал кратко:
— Смогу двух точно.
Он с Элеазаром переглянулись, что-то таят, я не стал допытываться, сказал:
— Действуйте. Лучше, чтобы принесли Клятву Крови. Для них преференций будет больше, чем просто для наёмников. Но и простых наёмников надо много.
Теперь переглянулись уже не только Антон с Элеазаром, но и Тадэуш как-то странно кашлянул, переступил с ноги на ногу.
— Что? — спросил я. — Ну? Говорите, я что-то не знаю?
Тадэуш пробормотал:
— Да это как бы все знают, это вы в благородной рассеянности запамятовали…
— Ну-ну?
Он сказал со вздохом:
— Клятва Крови… Она как бы очень уж… В общем, не столько трудная, как объемная, что ли.
Я сказал нетерпеливо:
— Давай яснее.
Он сказал чуть громче:
— В общем, Клятва Крови с каждым разом дается ещё труднее. Обычно благородный может взять Клятву с троих, а если очень сильный, князь или герцог, то с пяти. Говорят, наш Государь Император, да будь его имя вовеки, сумел взять такую клятву с десяти самых верных ему придворных, но это по слухам.
Я кивнул, уже понял, сказал в раздумье:
— Значит, я уже исчерпал лимит?..
Он кивнул с хмурым видом.
— Да, ваше благородие. Вы приняли Клятву нас троих… Возможно, может быть, еще двое-трое, больше вряд ли получится. Не бывает у человека такой силы, чтобы держать под Клятвой больше…
Я подумал, вздохнул.
— Ладно. И без всяких клятв люди служат за хорошее жалованье. Так что подыскивай людей. А если из сослуживцев, то те будут благодарны за то, что чуточку сумею оздоровить.
Василий просиял лицом, сказал с довольным выдохом:
— Ещё двое-трое моих знакомых намекают, что на всё готовы, чтобы… ну, оказаться в нашей гвардии.
— Веди, — сказал я. — Не затягивай. У нас всё ускоряется. И не крикнешь «Помедленнее, кони, помедленнее»!
Он вздохнул.
— Да и крикнешь… Не поможет.
— И ещё, — сказал я строго, — держитесь тихо. Понимаю, хочется показать силушку, но… нельзя. Пока что нельзя. Никто не должен знать вашей мощи. Пока нас будут считать слабыми, победа будет за нами без особых усилий. И, главное, без потерь.
Последнее заставило их подтянуться и посуроветь, но на меня поглядывают с удивлением. Такое должны говорить мне, юнцу, а не я им, повидавшим жизнь и прошедшим не одну войну.
— Да, кстати, — сказал я, — как будто только вспомнив, надо, чтобы прозвучало как можно будничнее, дескать, а что такого, то ли ещё впереди, — Отныне я не баронет, а полноценный барон. Мой статус стал чуть выше, ваш растет вместе с моим.
Василий охнул, остальные вытаращили глаза, только Элеазар сказал понимающе:
— А-а, вот почему охраны побольше…
— В правильном направлении мыслишь, — сказал я. — У меня не только этот дом в Петербурге, есть ещё имение с прилегающими землями. Туда тоже понадобится охрана!
Иван, все ещё потрясенный, вид у него такой, словно оглоблей получил по затылку, пробормотал ошалело:
— А что… в том имении своей охраны нет?
Я смолчал, кто знает, что за имение и как меня примут, окинул их оценивающим взглядом. У всех грудь колесом, плечи развернуты, едят глазами начальство, ещё по Уставу.
Зелье действует, у всех рассосались старые болячки, суставы не трещат, сухожилия снова растягиваются, как в молодости, а регенерация должна усилить заживляемость по крайней мере вдвое.
— Василий, — сказал я.
Он быстро шагнул вперед, четкий и могучий, бросил ладонь к голове, хотя там нет головного убора, а что к пустой голове руку не прикладывают, в Правила ещё не вошло.
— Слушаю, ваше благородие!
— Ты командуешь охраной и безопасностью этого дома, — сказал я. — Подбери людей, вооружи, расставь в нужных местах. Да, обучи пользоваться берданками и винчестерами. Не поймешь сам, я помогу.
— Слушаюсь, ваше благородие!
Я кивнул Ивану на окно, из которого открывается вид на внешний двор, где в будочке возле ворот дремлет старик-охранник. Басманову можно вообще без охраны, само имя грозного фельдмаршала служило защитой, да и сегодня ещё служит, пока никто не знает, что этот особняк уже принадлежит вчерашнему бездомному, безземельному и безденежному баронету.
— А ты, как самый первый из команды, заведуешь всей хозяйственной частью. И не только. А сейчас хоть жопу рви, но подключи всех друзей и знакомых, кому доверяешь… Требуется пополнение.
— Слушаюсь, ваше благородие!
— Беги, — сказал я, — хозяйничай, тут работы много.
Он умчался, я неспешно прошёл по длинному коридору, даже здесь люстры, не говоря про тех монстров, что в залах. В самом конце обнаружил длинную стремянку, с её помощью вечером зажигают люстры и светильники на стенах, а утром гасят. С люстрами, что в зале, посложнее, там два-три могучих мужика опускают на канате через блок люстру вниз, где быстро зажигают свечи, потом снова на веревке подтаскивают на нужную высоту.
С этой операцией мне проще, Мата Хари может как зажигать свечи, так и гасить, но я могу ещё проще…
Через полчаса все люстры сияют мощно и радостно, такого света не дадут свечи, а всего-то нужно — зажечь так называемый магический свет, что обойдется не так уж и дорого, по кристаллу на люстру, зато хватит почти на год.
В зал вбежала Марчелла, сияющая и радостная, такие солнышки вообще не бывают грустными, ликующе запищала:
— О, как тут стало красиво и солнечно!.. Это ты сделал, дядя?.. Хотя какой-то ты дядя неправильный, дядя должен быть старым, а ты мой ровесник!.. А ты знаешь, что у тебя…
Я вскинул обе ладони, прерывая поток слов.
— Марчелла, ты как раз вовремя. Мы скоро здесь подохнем с голоду. Кухня большая, но пусто, если не считать мебели и кастрюль. Подумай, как накормить народ! То ли заказать из ресторана с доставкой…
Она мгновенно сориентировалась, вскрикнула:
— С ума сошел, из ресторана дорого!.. Садовник, дворецкий и даже охранник, как-то питаются?..
— Дворня для себя готовит отдельно, если нет кухарки, — сказал я, — найми. Ты здорово выручишь всех нас и твоего… дядю.
Я сам чуть не сказал «брата», Марчелла ещё поняла по моей недомолвке, воссияла и сказала быстро-быстро:
