Тсалмот - Стивен Браст
— Ладно, и что?
— Он сумел его продать? Если нет, хиши, возможно, все еще у него дома. А что случится, если его внезапно потеряют?
— Во — первых, Влад, тут многовато «если».
— «Если» — это все, что у нас пока есть.
— А еще — пусть так, и что тогда случится?
— Не знаю. Может, он получит анонимное предложение выкупить товар за восемьсот золотых.
— Ты хочешь сказать, восемьсот двенадцать?
— Ну да.
— Ага. Хорошо ты придумал. И конечно, раз никто не знает, что именно такую сумму ты потерял, никто тебя потом не выследит, чтобы, ну, не знаю даже, прикончить, а может, что — то еще.
— О, кажется, это та штука, которую зовут сарказмом? Ладно. Может, я тогда проставлю в предложении девять сотен.
— Да, конечно, это точно отведет от тебя подозрения.
— Это опять сарказм, да? Просто хотел убедиться, что я правильно тебя понял. — Я пожал плечами. — Тут, конечно, надо еще проработать некоторые подробности.
На следующее утро…
Сетра, вообще это странно. В смысле, ты же дракон, если с прошлого раза ничего не поменялось, а я сейчас буду рассказывать, ну, знаешь, о преступлении. Ты уверена?..
Ладно.
Ха. Ну да, будь здесь Алиера или Морролан, я рассказывал бы о том, какое вино планирую подавать у себя на свадьбе, а не о своих планах вломиться в дом к этому типу и украсть хиши.
Если вам интересно, когда именно я принял решение, после которого все закрутилось, полагаю, это оно, однако мне все равно кажется, что план был неплохим, и я никак не мог знать, чем оно обернется.
Но сперва я встретился с Коти, и мы некоторое время бродили по Южной Адриланке, к востоку от Двойной Лозы, откуда начинается гетто выходцев с Востока — заглядывали в храмы и говорили со жрецами Вирры. Раз прошли мимо небольшой компашки выходцев с Востока и текл, которые куда — то маршировали с плакатами в руках. Что они там написали, читать мне было лень. Хотел пошутить на их счет, но увидел, как Коти на них смотрит, и передумал.
В Южной Адриланке много храмов, посвященных многим богам, где ведут службу на нескольких восточных наречиях, а привычки навещать любой из таких не было ни у меня, ни у Коти, так что процесс затянулся, при том, что никому из нас не нравится бывать в гетто. Там воняет, причем сразу в нескольких смыслах. Но находиться в ее компании было приятно, и ей, наверное, это тоже нравилось.
Наконец нужный жрец был найден: отец Фаркош, как правило, вел службы на фенарийском языке, но говорил и на Северо — Западном, и согласился провести церемонию именно на нем. Он пришел в некоторое замешательство, узнав, что большая часть наших гостей «элфек[9]", но принял и это. Ему стало гораздо легче принять решение, когда мы упомянули, что готовы заплатить за то, что воспользуемся его храмом.
Потом Коти пошла со мной домой, и жизнь стала еще лучше.
На следующее утро я поднялся рано, и жизнь снова ухудшилась. Не люблю рано вставать. Не могу сказать, что свою профессию я выбрал имнно по этим соображениям, однако это одно из ее преимуществ, так — то вот. А тут вместо того, чтобы валяться, перебирая локоны Коти, я вынужден был подняться и уйти. А потом я еще ждал три часа, наблюдая за домом Рыболова, пока тот уйдет, и настроение мое стало совсем поганым. Дело не в ожидании, просто каждый час, пока я тут стоял — это был лишний час, когда я мог бы спать, ну или перебирать локоны, вы поняли. Догадайся я спросить Крейгара, когда он уходит из дому, эти три часа я мог бы потратить на что — то более путное.
Ах, да: справедливости ради, сам я не видел, как он уходит из дому.
Это видел Лойош. Я сидел чуть дальше в уличной забегаловке и слушал умные замечания Лойоша насчет как это так я не подумал уточнить у Крейгара, в котором часу Рыболов обычно выходит из дому.
Итак, настроение у меня было поганым, и когда я подошел к дверям, мне жутко хотелось просто отворить их ударом ноги. Поступать так я, однако, не стал. Ограбление, по крайней мере, та часть ограбления, которая касается проникновения в нужное место, бывает трех видов. Как и убийство, если так подумать, но об этом в другой раз. Три этих вида таковы: вам не надо, чтобы кто — то заметил, как кто — то куда — то проник; вы не хотите оставлять следов того, что это были вы; и наконец, вам плевать. Отворить чужую дверь пинком при свете дня — это явно последний случай. Я же надеялся обойтись первым, поэтому обошел дом с тыла с таким видом, словно я где — то здесь и живу, и проверил заднюю дверь. Лойош сообщил, что меня никто не видел.
Сзади к домику Рыболова примыкал крошечный садик с ведущей к двери дорожкой, причем вплотную к нему располагался столь же крошечный садик двухэтажного дома, который выходил на параллельную улицу.
Я стал невидимым — одна из первых формул волшебства, какие я освоил, и одна из простейших, — и приступил к работе. Проверил территорию на предмет волшебства и нашел простенькое заклинание — сигналку, которое легко обманул. Поискал механическую сигнализацию, таковой не обнаружилось.
Изучил замок и пожалел, что не подумал позвать с собой Киеру. Киера — это… а, неважно. Никто из моих людей не в курсе, что я с ней знаком[10], и я в общем хочу, чтобы так и оставалось, не могу сказать, почему. Возможно, просто чтобы посмотреть на их физиономии, когда я однажды покажусь с ней под ручку. В любом случае, здесь ее не было. Были только я, Лойош, этот замок и набор штучек, которые я держу в мешочке на боку справа, как раз за ножом.
