Не слабое звено (СИ) - Брай Марьяна

– Я сама возьму кашу, Иона, не беспокойся, – сказала Таня, заметив, как женщина начала озираться, придумывая куда уложить малыша. – Как ты себя чувствуешь? – обратилась она к Давине, у которой под глазами пролегли тяжелые темные круги – лицо осунулось, губы были покусаны.

– Мне кажется, я никогда не наемся, – с улыбкой ответила она, но было заметно, что все движения до сих пор даются ей тяжело.

– Я не знаю где Костя, я искала его, но не нашла, потом услышала крик Давины, – решив не ждать вопросов, накладывая из котелка кашу в деревянную миску, сказала Таня и села рядом с Давиной. Дуги сидел напротив, и смотрел теперь на них поочередно.

– Утром придет Грегор, и мы найдем, как отблагодарить тебя, – опустив глаза ответила Иона. Таня посмотрела на нее – это была совсем другая Иона, будто за время, пока она спала, тело этой женщины занял кто-то другой. Таня подумала, что скорее всего, скоро они отойдут от пережитого, и жизнь завертится как прежде.

– Давине нельзя сейчас работать в огороде и носить воду. Я могу помочь, но мне нужно уйти в скором времени, – смотря в миску уверенно сказала Таня, и принялась жадно есть. Ей было удивительно то, что происходило с ней сейчас – внутри не было ни страха, ни горя, которое так коробило ее вчера.

Если бы Костя бросил ее в Москве, она просто бы сменила квартиру, сильно переживала, плакала вечерами, и, наверно, ушла бы с головой в работу. Но здесь все было совсем иначе – нужен был смысл жизни посерьезнее Кости. Так выходит на первый план вопрос выживания, когда перед тобой стоит человек с ружьем – уж точно не до любви, которая оказалась лишь фантиком.

Таня поела, и ждала Давину – нужно было осмотреть ее. Сейчас она совсем иначе смотрела на их жилище – с точки зрения банальной гигиены. Раньше ее все здесь пугало и она отторгала мысли о таком образе жизни. Сейчас дело касалось малыша и мамы, которой так же, важна чистота.

– Устроим завтра уборку и стирку в доме Дуги. И нужна кроватка для малыша. Вы уже дали ему имя? – посмотрев на Дуги, спросила Таня.

– Дуглас, – на выдохе ответил Дуги. До этого момента он не произвел ни звука.

– А твое полное имя разве не Дуглас, я думала, что Дуги, это короткое имя от Дугласа.

– Нет, это мое полное имя, – он не смотрел на Таню – его взгляд не отрывался от жены, которая отставила уже миску, прислушиваясь к себе, видимо, обдумывая – стоит ли есть еще.

– Дуги, добавь в чай молока, и принеси Давине, так у нее будет больше молочка для твоего сына, – сказала Иона, что слушала нас.

– Надеюсь, следующей у нас будет дочка, потому что женских рук нам точно не хватает, – с улыбкой вдруг сказала Давина. Таня внимательно посмотрела на нее, и поняла, что та не шутит, и недавно чуть не умерев, она думает о жизни, о будущем, о том, что девочка в большой семье – женская помощница.

Таню подташнивало от этих мыслей, и есть расхотелось. Она с трудом доскоблила миску, потому что здесь не принято было оставлять еду на тарелке, встала и вышла на улицу. За ней вышел один из мальчиков с кружкой горячего чая. Таня сделала глоток, и почувствовала в нем мед. Организм моментально отреагировал на сахар – хотелось пить еще, услышать, как усталость и дрема сменяются бодростью. Хоть ненадолго, но очень хотелось.

Дуги принес ребенка следом за Давиной. Они с Таней вытрясли и расправили шерстяной матрас на настиле, который был кроватью, застелили свежую грубую ткань вместо простыни, под голову Дуги свернул два пледа, и искал сейчас плед, чтобы накрыть Давину.

Плед сейчас, как и второй, что Таня вынесла из дома Ионы, был у Кости. Там же был каравай хлеба и Танин трикотажный костюм, нож и кресало.

Она отдала плед со своей подстилки. Посмотрела на место где она спала – пучок соломы, брошенный прямо на глиняный пол, тряпка, что раньше была матрасом лоснилась от грязи, из нее торчали куски шерсти.

Быстро осмотрев Давину, она вышла на улицу – сна не было, а просто так лежать в этом грязном «гнезде» не хотелось. Она прошла к сараю, где тут же заблеяли ягнята, пробралась в угол, где хранилось сено, и долго выравнивала для себя место.

Костя вернулся в ее мысли сразу, как только она опустила голову на пахучую сухую траву. Вот они вместе готовят плов на даче его друзей, он смеется, она любуется им, думает о том, как ей повезло, и ее первый мужчина оказался самым лучшим. Вот она выходит с работы, а он встречает ее с букетом, потом они идут пешком, попадают под дождь, стоят под козырьком возле салона связи, он крепко прижимает ее к себе, и она чувствует, что в безопасности.

Таня открыла глаза. Вдалеке слышались голоса, но у нее не было уверенности – эхо в горах иногда творило такие чудеса, что звуки могли быть чем угодно. Ягнята дышали как дети, трясли ушами, иногда поднимали голову и смотрели на дверь. Таня решила, что будет думать о том, чего они ждут, почему туда смотрят, ведь до завтрака еще слишком долго, а вода у них есть всегда. Может быть они надеются, что мама вернется, и им сейчас очень плохо от того, что их разъединили?

«Может быть и Костя вернется. Может он поймет, что я не справлюсь сама, что меня нельзя было оставлять вот так, одну, среди непонятного мира, незнакомых и грубых людей» - подумала Таня, и решила, что скорее всего, именно так и будет. Он разберется во всем, поймет где они находятся, и придет за ней. Ей нужно только дождаться, просто ждать.

Заснула она с этими мыслями, и рано утром проснулась от блеяния ягнят – мальчишки пришли их кормить. Удивились, найдя ее здесь, но впервые улыбнулись.

«Значит еще совсем рано, и можно еще подремать» – подумала Таня, и провалилась в сон снова.

Голоса теперь звучали ближе, и она совершенно уверенная, что это не сон, открыла глаза, когда было уже совсем светло. Смех, запах дыма, окрики, стук топоров раздавались с улицы.

Она вышла из сарая, но во дворе была только Иона – она растапливала уличную печь – это значило одно – намечается много работы с хлебами. Голоса раздавались от реки, и Таня обошла дом и загон, чтобы увидеть, что там происходит.

Как только угол дома остался за ней, она встала как соляной столб и открыла рот – на берегу был целый лагерь – там горели костры, а возле них рубили дрова, чистили лошадей, не меньше тридцати мужчин. Кто-то купался в речке, громко подзывая всех присоединиться, кто-то просто лежал на берегу.

Глава 12

– Сегодня много работы, Таня.  Грегор вернулся ночью. Сейчас он приведет стадо, – словно не замечая толпу мужчин на берегу, сказала Иона. Радовало, что в ее голосе не стало надменности, желания уколоть.

– А кто эти люди, почему они здесь? – спросила Таня, не отрывая взгляда от реки. Было видно, что это люди не одного клана – тартан у всех был разный.

– Они ждут Грегора, – она опустила глаза и Тане показалось, что она скрывает что-то.

– Прости за вопрос, но зачем?

– Грегор и Дуги, скорее всего, уйду с ними. Это герои, которые борются за честь Шотландии, – на этот раз в ее голосе была гордость, и не смотря на страх, что она больше никогда не увидит сына и мужа, женщина высоко поднимала голову, говоря эти пафосные слова.

– За честь? – переспросила Таня.

– Да, и за свободу. Англичане слишком много на себя берут. После смерти Александра не осталось наследников… – она вдруг резко осеклась и посмотрела на меня внимательно. – Ты этого не знаешь?

– Нет, я далека от этого, – сейчас Таня понимала, что находится на волоске, чтобы не стать предметом внимательного рассмотрения со стороны этой семьи, а возможно, и повстанцев, что явно дружны с Грегором. – Мы жили за морем, это очень далеко. Я не знаю, что происходит в Шотландии.

Иона поставила ведро, из которого вывалила на доски, что служили столешницей, тесто, разделила его на части, и принялась накатывать кругляши в муке. Потом она разгребла угли, и положила на каменное дно печи три таких буханки – так раньше пекли хлеб в Таниной деревне, на поду.