Александр Никоноров - Раздать сценарий

Он пожевал губы, собираясь с мыслями. Рука то и дело теребит азалон.

— Свадебка у нас была в городке, эх и гуляли же тихолесцы! Ну ребята и напузы́рились! Лоси здоровые, уж жениться пора да девкам ноги раздвигать, а они что молокососы — полезли в дом к Йесдуму. Посмотрим, говорят, чем он там таким важным занят, что на свадьбу и то не пришел. Звали же! А у него ни забора, ни пса сторожевого не было… Даже дверь не закрывал на замок! Посчет того, чего они чудили, уверять не берусь, я там не был. Но старик проснулся. Выходит, а у самого глаза что озера — огромные, холодные и блестят недобро так… Хм… — дед откинул голову, прислоняясь затылком к стене. Глаза закрыты, сам посапывает.

— Апчхи!

Сказать, что Макс чихнул — нельзя. Неправильно. Он взревел. Стой на моем месте воин, воин с плохими нервами, не сносить бы головы моему спутнику. Такой и до инфаркта доведет одним возгласом. Инфаркт бы точ… Я стремительно посмотрел на рассказчика, не на шутку перепугавшись за его жизнь. Однако все обошлось, он вновь бодрствует и, судя по всему, готов продолжать. Библиотекарь легонько толкнул меня плечом — мол, смотри, какой я молодец, выручил всех нас. Аж светится.

— Заваруха что ли какая-то началась… Полезли они, стало быть, на Йесдума, домогать старика, а тот хвать нож! Хрясь по запястью! — старик раскрыл рот и вылупился на небо, не то погружаясь в воспоминания, не то испытывая какой приступ… Я испугался, что бедолага помер, а тот внезапно дернулся, взбрыкнул, будто ударяя кого, и ревет: — Рукой полоснул перед ними, кровища течет, пол заливает! От него дым валит, как когда на каминку в бане воду льешь! Капли как попади на их лица, все зашипело, ожоги, двоих слепцами сделал!

Затем последовал невнятный бред. Несчастный старик капнул глубже, чем могла позволить его адекватность, и мозг дал слабину. Глаза смотрят, но не видят. Мы оставили его, роптавшего о живых мертвецах и приходе Всеединого…

Следующим в списке обвинителей таинственного старика стала хозяйка фермы, очень общи… Очень-очень общительная женщина! Насколько она была необъятной, настолько оказалась любительницей поговорить, причем, редко по теме.

— Мы тут общаемся с народом… Собираем информацию о…

— Да знаю, знаю! О вас все тихолесцы говорят… Сыщики, — насмешливо добавила она. — Заходите, у меня молочко с утра осталось. Свеженькое! Вечером гроза небось будет, вон небо-то какое. Опять все покиснет!

— Нет-нет, спасибо… Мы уже поели в столовой, — поспешно отказался я, старательно избегая смотреть на Макса. Этот, к оракулу не ходи, снова мечет молнии из-за того, что его в который раз пытаются оставить голодным.

Странная привычка у местных дам: они так и норовят пригласить нас к себе.

— А-а-а-а, у этой-то, — озадаченно пробубнила фермерша. — У такой-то чего не поесть, все верно. У ней и еда ненашенская, приправки там, фрукты невиданные, да и цену особо не загибает. Прям сказка! Ага, сказка, на деньги констебля рассказанная.

— Не понял? — осекся Библиотекарь.

Женщина посмотрела на него. Так пришедшая домой мать оглядывает дом, стараниями чада превращенный в захламленные руины.

— Ох, мальчики, ну вы даете! Хилка почему на плаву? Откуда у нее такие подвязки с поставщиками еёшними? А деньги на содержание? А как она вообще открыть умудрилась эту свою забегаловку? Никогда не задавались вопросом?

— Да как-то у нас дела поважнее есть…

— И двух полных дней не прошло, как мы здесь, — пришел на помощь Макс и менее церемонно спросил: — Какие вопросы? Что нам до нее?

Лицо женщины осветила победная улыбка.

— Вот как. Сберегу вам время, сыщики. Усилиями Флайса она сейчас при деньгах. Там, может, тоже с денежками была, прыгай и я к нему в постель…

Честно говоря, мне было ровным счетом плевать. Пускай она спит хоть с мэром, хоть с его женой. Живи я здесь, мне, не исключаю, было бы интересно помусолить эту тему и посмаковать, сидя на лавочке с местными болтунами. А так — извините.

— Это все здорово… Но хотелось бы узнать ваше мнение по поводу данной ситуации… — я не мог нормально задать вопрос. Из-за ее бешеных темпов разговора я пошел на вынужденные словесные вкрапления в промежутках, выискивая спасительные паузы.

— Мое мнение таково: проститутка! — она топнула ногой в массивном сапоге, покрытым грязью и навозом.

— Вообще-то… — я не закончил. Во-первых, меня перебили, во-вторых, после подобного заявления я «вышел из строя».

— …Мы не об этом! — куда более решительно продолжил за меня Библиотекарь, заметно повысив голос.

Фермерша замолкла. Рот ее приоткрылся; не совсем понятно: она не привыкла, что ее перебивают, или отвыкла слышать в свой адрес повышенные тона.

— Отлично, — удовлетворенно сказал Макс. — Теперь скажите, пожалуйста, раз уж вы очень словоохотливая дама: кто, по вашему мнению, повинен в ситуации с исчезновением людей?

— А остальные тихолесцы-то чего говорят? — украдкой спросила она.

Как будто не знает! Словно и не было расследований до этого, не было таких же, кто интересовался происходящим, стараясь распутать дело.

— Это имеет значение?

— Никакого. Интересно просто.

— А что, вы не общаетесь с жителями? — спросил Макс.

— Редко. Дел своих много, свинки с последнего помета почти все поумирали. Напасть какая-то. Так что? — она умолкла в ожидании и стала переводить взгляд с меня на Макса и обратно.

— Надеюсь, на ваш ответ это не повлияет. Все шишки сыпятся на братцев-акробатцев.

— Вы имеете в виду, на землепашцев? — не поняла Библиотекаря фермерша.

— Да! — он закатил глаза. — Но все их причастность описывают столь разнообразными способами, что стоит задуматься: неужели они такие мастера-виртуозы и не любят повторяться? Либо у вас где-то поблизости горят конопляные поля…

— Не понимаю тебя, сыщик! — с некоторой опаской в голосе пролепетала женщина, — но я уверена, что это Йесдум, мерзавец и подлец!

— Почему именно он? — спросил я.

— Чародей он, это всем ясно. Людей пожирает.

— Даже та-а-а-а-ак, — скептически протянул Библиотекарь.

— Именно! Обосновался здесь хорошенечко, показал свою волшбу…

— Это не тот ли инцидент с порезанным запястьем? — перебил я. С ней можно вести беседу лишь таким образом.

— Все верно! Но на самом деле… — она тяжело вздохнула. — Людоед он! Человеков пожирает. Вот так, да. Одного съел — сильнее стал. Еще одного — еще сильнее. Замышляет он что-то, так я вам скажу.

— Наверное, мир поработить и… — съехидничал Макс.

— Вот точно! — подхватила женщина, тыкнув указательным пальцем в грудь Библиотекаря. — Вот ни дать ни взять мир поработить. Ох, батюшки мои! Это… Это… После всех пропаж-то… Сколько ж в нем силы?!