Роберт Силверберг - Легенды II (антология)

Впрочем, в армии служат ребята и помоложе, напомнил себе Вандрос, а Вестовой Корпус все-таки не то, что легкая кавалерия или уланы. Мальчика вполне могли бы назначить в боевую часть, ведь он хорошо рубится как на коне, так и пеший. Вестовым он стал благодаря своему мастерству наездника — только лучшие всадники Вабона попадают в Корпус.

— Выходит, теперь твоя очередь?

— Да, милорд. Капитан Лейман вызвал двоих. Вильямсон Деник едет в Ламут, а я следующий.

Очередь соблюдалась строго, и ни один командир не мог нарушить порядок, не вызвав неудовольствия вестовых. У каждого армейского подразделения свои традиции, и в этой определенно есть смысл: иначе старым гонцам доставались бы самые легкие поездки, а новеньким — самые опасные.

Вандрос помолчал. Жаль, он не знал, что близится очередь его кузена — он попросил бы Петира прислать к нему Вильямсона, а Терренс отправился бы в Ламут, что сравнительно менее опасно.

Граф отогнал от себя эти мысли и подошел к карте. Терренс знал ее не хуже, чем он, — она показывала весь район боевых действий и прилегающие местности.

Причины вторжения цурани в Мидкемию не знал никто. Враг упорно отказывался от переговоров, и об этом оставалось только гадать. Командование придерживалось версии, что цурани нуждаются в металлах. Немногие захваченные в плен цуранийские рабы — их солдаты не сдавались живыми, а раненых они добивали — показывали, что металлы в их родном мире большая редкость. Вандрос, однако, испытывал сомнения на этот счет. Слишком много вражеских бойцов гибло без всякого стратегического смысла, чтобы объяснить это такой простой вещью, как металлы. Должна быть другая причина, просто она пока остается неизвестной.

Терренс смотрел на карту, которую и без того знал наизусть. Показанный на ней участок ограничивался на западе Серыми Башнями. За ними лежало герцогство Крайди и берега Безбрежного моря, но там командовал уже не граф Вандрос, а принц Арута с баронами Карсом и Туланом. Граф руководил войсками на местности, расположенной между герцогством Вабон, прежней границей с Вольными городами и Серыми Башнями.

Указательный палец Вандроса ткнул в три точки — одна на юго-западе, другая строго на юге, третья слегка юго-восточнее второй. Три эти позиции вместе с лагерем самого Вандроса составляли оборонительную линию Королевства на их участке. Любая наступательная попытка цурани встречала быстрый отклик в одном из четырех лагерей.

Но невозможность наладить снабжение в зимних условиях каждый год вынуждала войска отступать.

— Известить баронов Грюдера, Монкрифа и Саммервиля об отступлении. — Граф отдал распоряжения о порядке, в котором следует выступать, и о предполагаемых сроках прибытия частей в назначенные им для расквартирования города.

Терренс наметил по карте маршрут и сказал:

— Да, милорд. Я запомнил.

Вандрос не стал требовать, чтобы тот повторил, — он знал, что услышит в точности то же самое, что сказал сам. Вестовой, помимо умения мастерски ездить верхом, должен иметь отменную память. Ему иногда поручаются и бумаги, но военные приказы всегда передаются устно, чтобы сведения в случае его гибели не попали в руки врага.

— Отходить в установленном порядке и вступать только в оборонительные бои, — сказал граф. Это означало, что командиры, отступая на восток, должны всемерно избегать стычек с цурани. Предполагалось, что противник не станет в это время года захватывать новые территории — ему ведь тоже пора позаботиться о зимних квартирах.

— Отходить в установленном порядке и вступать только в оборонительные бои, — повторил гонец.

— Что-то ты гнусавишь, — заметил граф. — Ты в состоянии ехать?

— Всего лишь легкая простуда, милорд. Не о чем говорить.

— Хорошо, ступай. И вот что, Терри...

— Да, милорд? — отозвался гонец у самого выхода.

— Будь жив. Я не желаю держать ответ перед твоей матерью.

— Я постараюсь, граф, — с мальчишеской ухмылкой ответил гонец и вышел.

Тяжело посылать такого юнца туда, где опасно, — но мало ли юнцов и мальчишек Вандрос посылал в опасные места за пять лёт своего командования? Он, конечно, гораздо охотнее отправил бы Терренса в Ламут, но вряд ли возможность наткнуться на вражеский разъезд так уж велика в эту пору. Цурани наверняка стараются держаться в тепле не меньше королевских солдат. Граф выбросил из головы мысли о Терренсе и стал думать о порядке отхода людей, подчиненных непосредственно ему.

Сидя за столом, он слышал снаружи их разговоры и смех.

Идя через лагерь, Терренс терпеливо сносил привычные подковырки.

— Ну, разве не красавчик? — потешался седой ветеран. — Надо взять его к себе заместо собачки.

Другие у костра засмеялись, но Терренс подавил желание ответить им в том же духе. Когда он весной вступил в корпус, старослужащие гонцы сразу предупредили его, что такие шуточки здесь в порядке вещей. Считается, что у вестовых не жизнь, а малина — они ведь зачастую просиживают у своих палаток целыми днями, ожидая приказаний. Во время боя они, конечно, разъезжают беспрерывно, без сна и почти без еды, доставляя сообщения и приказы полевым командирам — но другим солдатам в бою не до того, чтобы обращать внимание на гонцов.

Белокурый и голубоглазый Терренс, рослый для своего возраста — чуть выше шести футов, — только еще начинал раздаваться в плечах. Светлый пушок у него на щеках никак не желал превращаться в бороду, к большой его досаде — гонцам полагалось носить усы и маленькую козлиную бородку. Все попытки Терренса отрастить такую выглядели смехотворными, и месяц назад он опять начал бриться, так сказать, наголо. Другие гонцы непрестанно дразнили его, только некоторые говорили, что борода еще отрастет и беспокоиться не о чем. Бритье, мол, только ускорит ее рост.

Он научился помалкивать и держаться невозмутимо, что шло ему только на пользу — не хватало еще, чтобы кто-то заметил, как неуверенно он себя чувствует временами. После первого же месяца службы он понял, что переоценил свои возможности, но за те семь месяцев, что он провел в Корпусе, ему так и не довелось побывать в по-настоящему опасных переделках. Тем не менее он постоянно боялся оплошать, не сдюжить и тем опозорить свою семью, возражавшую против его преждевременного поступления в армию — всех, в том числе и графа. В свое время он не подумал о том, какую ответственность на себя взваливает, и теперь жалел о поспешном решении.

Возможно, после успешной кампании, проведя зиму в их поместье под Ламутом, он обретет недостающую уверенность. По крайней мере мать перестанет докучать ему своими письмами, требуя вернуться немедленно.