Светлана Багдерина - И стали они жить-поживать

— В город, — кратко и бесстрастно доложил Митроха, твердо придерживаясь линии, что зачарованным не пристало быть чересчур болтливыми.

— Зачем?

— За водкой.

— За водкой? — оживился свежеиспеченный черносотенец, пропустил следующий вопрос "по чьему приказу" и сразу перешел к делу.

— А куда конкретно?

— Винокурня Жилина.

— Хм-м-м… Винокурня Жилина — это хорошо… Жилин — он градус держит… — задумчиво поскреб подбородок черносотенец, перебирая одну заманчивую возможность за другой и, наконец, остановившись на одном из вариантов, безусловно, приятном, судя по тому, как непроизвольно расплылась в блаженной улыбке его хитрая физиономия. — А когда возвращаться будешь?

— Груз заберу — и вернусь, — бесстрастно ответил Митроха, старательно не сводя неподвижного взгляда с засова за спиной черносотенца.

— За… три часа вернешься? — хищно прищурившись, выстрелил вопросом начальник караула, прикинув, когда его должны сменить.

— Вернусь, — не задумываясь, подтвердил Митроха. Сейчас он бы подтвердил, что вернется из винокурни Жилина, расположенной в двух часах езды от дворца, и за двадцать минут.

Только бы пропустили, только бы пропустили, только бы выпустили…

Облачко сомнения пробежало было по лицу караульного, но открывшиеся вдруг в такой нежаркий день солнечные перспективы рассеяли его без особого труда.

За полдня с лишком, что он стоит на часах на этих разнесчастных воротах, мимо него не прошел ни один солдат из отряда колдуна. Будто они все заняты своими делами и забыли, что он вообще существует на белом свете. Брезгуют они нашим братом, видите ли вы. Морды воротят. А на воротах этих дурацких стоять не ихнее, понимаете ли вы, дело. А торчать-то тут, между прочим, еще до вечера. А на улице не май месяц. И даже не сентябрь. И что такого страшного может случиться, если он потихонечку выпустит эту телегу, а потом абсолютно справедливо воспользуется плодами своей доброты? Подумаешь, приказ… Легко им, инородцам, раздавать приказы, сидя перед печкой в помещении!.. Думают, пришли невесть откуда, сунули десять рублей жалованья в зубы, и всё, господа? Можно над лукоморским человеком глумиться? И, если здраво поразмыслить, зачем тогда человеку власть, если он не может ей воспользоваться в личных целях? А-а-а… провались земля и небо!..

— Открывайте, — повелевающее махнул заколдованным дружинникам рукой в черной кожаной перчатке начальник караула. — Да поживее шевелитесь, проклятые!..

Такой же ломкой походкой, какую с разной степенью достоверности старался изображать до сих пор Митроха, оба дружинника без единого слова потащились из караульной будки снимать засов.

— Ну, слава тебе!.. — одними губами прошептал Граненыч и понял, что последнюю минуту он забыл дышать.

Укрывшись за неподвижной маской зачарованного, он тихохонько перевел дух и торжествующе улыбнулся — одними глазами.

Получилось.

Прорвались.

— М-м-м-мум!.. М-мумум-м-м!.. М-м-му-ум-м-му-у-у-у!!!.. — донесся сзади знакомый звук.

"И тебе всего хорошего, Герасим", — подумал в ответ буйволу Митроха и украдкой оглянулся на прощанье.

По направлению к ним, откуда ни возьмись, полоща на бегу полами шубы, к ним неуклюже бежал, размахивал руками как ветряная мельница и что-то отчаянно мычал Букаха.

Хотел ли он схватить беглеца или присоединиться к нему, Граненычу разбираться было недосуг.

Сердце его отчаянно метнулось в грудной клетке, руки непроизвольно дернулись, и он хлестнул вожжами по спине Елку. Та, не ожидая от старого знакомого такого вероломного коварства, встала на дыбы, ударила перед собой копытами и угодила прямо в грудь одного из дружинников, поднимающих засов. Тот охнул[14], отлетая к воротам, и тяжелый брус, не чувствуя больше поддержки с одного конца, ухнулся обратно на место.

— Эй, ты чего, ты чего?.. — отскочил начальник караула от взбунтовавшихся вдруг кобылы и мужика и выхватил меч. — А ну, слезай!..

— М-мум-м!!! М-м-му-умуму!..

Страшно выпучив глаза и указывая пальцем одной руки на Митроху, другой рукой Букаха делал непонятные знаки черносотенцу.

— Слезай, кому говорят! — замахнулся тот на Граненыча и нервно дернул головой в направлении экс-воеводы: — А это еще кто?

— Царский шут. Юродивый. Немой и бесноватый. Может покусать, — мстительно сорвалось с языка Митрохи прежде, чем он успел подумать, что говорит. — Это заразно.

— Э-э-эй, стой! — черносотенец на секунду забыл о подозрительном вознице и выставил меч навстречу несущемуся галопом грузному боярину и его роскошной, покрытой алой шатт-аль-шейхской парчой шубе. — Стой, кому говорят!..

— М-м-м-у-у-у-у-у?!.. — снова донеслось до ворот — это нахмурился в загоне чем-то недовольный буйвол, но теперь до него не было дела даже его покровителю Митрохе.

Букаха несся вперед, как будто до последнего не верил, что начальник караула и вправду пустит в ход меч. Но когда его острие уперлось в широкую грудь, затянутую малиновым бархатом, он остановился и, гневно мыча и размахивая кулаками, стал метаться вправо-влево, стараясь обойти караульного и самолично схватить утеклеца, чтоб потом предъявить его новому царю как доказательство своей верности, бдительности и наблюдательности.

Но куда бы не кинулся толстый боярин, везде его встречал с мечом наголо испуганный черносотенец.

— Уйди!.. Уйди отсюда!.. Убью дурака!.. — тыкал он клинком перед собой, и Букаха едва успевал уворачиваться, не выпуская все же Митроху из виду. — Чего ты ко мне привязался, убогий?! Иди, лечись!..

— М-м-мумум?!..

— М-м-м-у-у-у-у-у?!.. — Герасим сквозь редкий забор прищурился на подпрыгивающую вместе с хозяином боярскую шубу и нехорошо склонил голову, но кого сейчас волновало мнение заморской коровы?

От неожиданности и простоты пришедшей в боярскую голову идеи Букаха остановился, отступил на шаг для душевного спокойствия караульного и, старательно мыча, ткнул толстым пальцем сначала себе в грудь, потом в Граненыча, прижатого к воротам и напряженно замершего на своей телеге, потом полоснул себя ребром ладони по горлу.

— М-м-у-у-у-у!.. — хрипло выдохнул Герасим, почувствовав рядом с собой тепло и поддержку своей подруги, подошедшей выяснить, что там происходит. — М-м-м-у-у-у-у-у!..

— М-мумуммум!.. — ожесточенно проревел экс-воевода. — Муммумму!!!

— Его надо? — впервые перестал тыкать мечом и нахмурился черносотенец.

— М-муммум!!!.. — закивал обрадованный понятливостью того Букаха. — М-мум-му!

— Ну, хватай, — осторожно отступив в сторону, разрешил караульный. — Потом я его к капралу Шухеру отведу. А лучше, вас обоих…