Павел Буркин - Полночь мира (=Пепел Сколена)

  - Не перестараться бы с демагогией. Представьте: вот, начнется восстание, Амори двинет сюда войска, идет война. И мы окажемся меж двух огней. Придется выбирать из двух зол, и в любом случае проиграем мы. Примкнем к алкам - нас возненавидят как предателей. Мы больше не сможем поддерживать их власть, значит, перестанут считаться с нами и они. А если поддержим повстанцев... Во-первых, ни я, ни Высший Совет, ни верхушка местных храмов никогда не согласятся пойти на поводу у черни, у неотесанного быдла. А во-вторых, едва ли толпа босяков с косами и топорами сумеет выстоять против рыцарей. И именно нас сочтут зачинщиками. Алкам уже сейчас не дают покоя наши богатства, появится и повод их отнять.

  - Возможно. Но в одном случае - если начнется настоящая война, а не мелкие волнения. В чем я лично сомневаюсь. В Сколене есть серьезные люди с вооруженными сторонниками, и они ничего не могут поделать с алками уже шестнадцать лет. Вот тот же Тород в Эшпере...

  - Кстати, о Тороде. Из Эшпера доносят, что Тород захватил семью наместника, а потом продал кетадрину-работорговцу. Но, что интересно, Тород требовал освобождения Эвинны. Ни о деньгах, ни об оружии, ни о других невольницах речь не шла. Что связывает Эвинну и Торода?

  - Эвинна появилась в Эшпере всего за день до этого, через Коштварский лес проходила тогда же. Никогда прежде они точно не виделись. Кстати, в чем-то и он, и Эвинна правы: как все, что творится в Эшпере, согласуется с религией и правом?

  - Это другой вопрос. Во-первых, все схваченные наместником - простолюдинки и ни одной знатной сколенки или жрицы, во-вторых, это не извиняет разбойника. Наместник лишь превысил полномочия, а Тород поднял мятеж. Но Тород-то и дворянин, и аристократ старой закалки. И до сих пор осторожничал - грабил алков, проходящих через лес, но в город не совался. Честно говоря, непохоже на него - рискнуть своими людьми ради какой-то бывшей рабыни...

  - Это и меня беспокоит. Что, если Тород видит в ней будущую сподвижницу, и даже последовательницу?

  - Само собой, видит. Так не лучше ли до этого не доводить? Вы понимаете, о чем я...

  - Думаю, я смогу на нее повлиять, чтобы дело не зашло слишком далеко. Надо только встретиться с ней, и поскорее. Хоть встречаться с ученицей до окончания срока и запрещено, я вынужден настаивать на встрече. Она должна подтвердить лояльность храму, чистосердечно сказав все, что известно о Тороде...

  - ...А мы передадим сведения алкам, и тем заслужим их благосклонность. С паршивой овцы хоть шерсти клок... Что ж, дозволяю. Ты эту кашу заварил - тебе и расхлебывать...

  День выдался ненастным, по-осеннему холодным, ветви деревьев гнулись под северным ветром, накрапывал ледяной дождь. Не хватало лишь желтеющей, облетающей листвы, чтобы решить, что началась осень. Пыльный тракт превратился в сплошную, распаханную тележными колесами, реку грязи, даже если идти по обочине, сапоги вязли в грязи, по самые голенища погружались в лужи, грязь жадно чавкала, не желая выпускать ноги.

  Их было трое. Худенькая девушка, одетая как простая крестьянка, посередке - и четверо вооруженных копьями, луками и кистенями бородачей в зеленых, почти сливающихся с листвой плащах. Кряжистые, широкие в кости вояки почти закрывали девушку широкими спинами - но общались с ней, как с равной. А ведь она была ничем не примечательна - разве что в видавших виды ножнах за плечом виднелась крестовина старинного меча.

  - Дальше мы не пойдем. Окрестности Макебал просто кишат алками. Дальше уж ты сама. Только постарайся больше не глупить: тут тебя выручать некому.

  - Я лишь исполняла долг Воина Правды. То, чему меня учили, то, в чем цель путешествия.

  - Времена меняются, и не в лучшую сторону. При Империи хватило бы и этого. Но Империи нет. Если хочешь быть Воином Правды, тебе придется отстаивать ее с оружием в руках. Как и всем нам. Или уйти в сторону. Но если ты не решишься применить оружие, тебя просто прикончат. Возможно, ты невольно подставишь и других, готовых сражаться. Пойми, алкам не нужна правда, не нужен закон. Зачем закон, когда есть сила?

  - Знаешь, я тоже думала об этом. И когда была... на Севере, и когда возвращалась, и потом, в храме. Но если восстанем, мы можем потерять все. Алки уничтожат многие деревни и города, со всеми, кто там живет.

  - И я об этом думал. Не хочу сказать, что алки на это неспособны - но война есть война. Не мы ее начали. И уж точно не мы виноваты в том, что она началась. Но если не остановить алков, они того же самого достигнут миром. Пройдет лет сто, и все вроде бы останется так же. Будут стоять города, в них будут жить люди, кто-то будет жрецом, кто-то золотарем, а кто-то проституткой. Но они уже не будут сколенцами. Они будут говорить по-алкски, думать по-алкски, и о том, что некогда звались сколенцами, о том, что у них когда-то была своя Империя, и не вспомнят! Ладно, поймешь еще, если по глупости не погибнешь. Пока просто запомни. А теперь тебе пора идти. Прощай, хотя, может быть, мы еще увидимся.

  - Я запомню, - произнесла Эвинна. - И ты прав, мне нельзя погибать. На мне ведь еще один долг.

  Когда ее, наконец, отвели выздоравливать в обиталище разбойников, Эвинна пыталась уговорить Торода на еще один рейд. Она и сама понимала, что первое слово дороже второго, а Тород и его люди ничего не знали о травнице Элинде. Теперь нужно было сделать все, чтобы однажды, уже не ученицей, но полноправным Воином Правды, вернуться и спасти ее из плена.

  - Прощай, - произнесла Эвинна. Но разбойника уже и след простыл - для своего роста и веса кетадрин Телгран двигался на удивление бесшумно. Если помнить, что он знал не только родное наречие и сколенский язык, но и алкский, равных ему в разведке просто не было.

  Девушка вздохнула - и пошла вперед. На юг, вниз по течению великой Эмбры. Уже здесь главная река Сэрхирга широка и полноводна, по ней то и дело скользят челны рыбаков, купеческие баржи, влекомые вверх по течению бурлаками из Нижнего Сколена. По сухопутному тракту - старой имперской дороге - невзирая на дождь, в обе стороны сновали разноязыкие караваны. Ни на Севере, ни под Валлеем, ни в Эшпере Эвинна не видела ничего подобного. Эвинна услышала кетадринские и алкские словечки, и сердце тревожно сжалось. Но там звучала и сколенская речь, и она решила, что ей ничего не грозит. По сторонам от дороги стали все чаще попадаться села - не крохотные, в пять-десять дворов, подлесные деревеньки Севера, а большие, богатые села. Эвинна смотрела на них с удивлением. Как можно выставлять свое богатство напоказ, когда по дорогам всякий люд шатается. Хотя бы тот же Тород. Он, конечно, воюет с алками, но есть-то надо! Наверняка Тород потихоньку собирает "налог" с окрестных деревень.