Сергей Мясищев - Обреченный на скитания

Зубатик стоял на ногах, как будто и не было вчерашнего происшествия.

- Нус-с-с, как ваши дела, милейший?..

Зверюга всё норовила лизнуть меня, когда я, как настоящий профессор медицины, осматривал его ногу. Регенерация рулит! Нога была как новенькая. "Обнаружено застарелое, множественное повреждение костной ткани. Для жизнедеятельности не критично. Лечение не требуется", - Вот спасибо, а то я не вижу!

- Перестань! - отвернул я морду Зубатика, - ты уже здоров! Так что, не притворяйся!

Тут мне пришла в голову идея, что можно попробовать использовать Зубатика как лошадь. Из-за Милёны мы идём прогулочным шагом, а от него я устаю гораздо больше, чем от бега.

- Дружище! - обратился я к Герувину, - давай поиграем? Ты будешь верховой лошадью!

С этими словами, я взялся левой рукой за гриву и одним движением запрыгнул на спину оборотня. Не тут-то было! Зубатик посмотрел на меня, потом шевельнул всем телом, как собака, отряхивающаяся от воды после купания, и я полетел на землю, как осенний лист. Хорошо, что включился антигравитатор, а то ударился бы оземь. При этом герувин взбрыкнул и побежал лёгкой рысью по поляне. Я подскочил и кинулся за ним. Зубатик воспринял это как игру. Он отбегал по большому кругу, а потом срезал угол, и вихрем нёсся мне навстречу, резко поворачивая в метре от меня. Стоять на пути коня, несущегося во весь опор, удовольствие из сомнительных.

Так дело не пойдёт. Так я Зубатика не объезжу. Что-то Милёна говорила о привязке Герувинов. Интересно, как это делают и на чем основана эта привязка? Жаль узнать не у кого.

А почему лошади разрешают ездить на себе? Они тоже большие и сильные, сильней любого человека. Во-первых, они этого не знают, и говорить им об этом не нужно. А как можно что-то сказать лошади? Известно как - жестом, интонацией, поведением. Тогда я должен не просить и предлагать Зубатику, а приказывать. Я же главный!

У человека и у лошади одинаковая по структуре аура, даже лечение есть - иппотерапия. Следовательно, лошадь, как существо стадное, принимает человека за своего, и так общается с наездником. Для лошади это жизненная необходимость, чувствовать, что она не одна. А то, что она везёт человека, она не знает, для неё это пустяк, учитывая разницу в размерах. А потом привыкает и уже не может без этого.

Значит и мне нужно как-то убедить Зубатика, что я такой же, как он.

При очередном наскоке на меня, я резко поднял руки вверх и смело пошёл на герувина. Зубатик встал на свечку, но приземлился рядом, не причиняя мне вреда.

- Молодец, хороший! - я оглаживал герувина по гриве и морде. Присмотрелся к ауре оборотня. Цвет у нее был неоднородный. Были и синие, и зелёные, и красные тона. Причём аура была в постоянном движении. Пятна перемещались по всей поверхности, смешивались и разделялись.

Цветами энергии я немного умел управлять. Попробовал подстроиться под цвет и подвижность ауры герувина. Получалось плохо. Но получалось! Создав вокруг себя некий второй слой, я двигал по нему цветные пятна, придавая им хаотичное движение.

С удивлением заметил, что моя аура стала перестраиваться. И вот уже не нужна внешняя оболочка. Как такое возможно? Ауру нельзя менять - это знают все. А тут изменилась. Мимикрия моей ауры? Это ещё одно моё умение?

Все это время я оглаживал Зубатика, который внимательно ко мне принюхивался и прислушивался.

- Давай, Зубатик, еще раз! - хлопнул я его по морде, отворачиваясь от зловонного языка. Одним прыжком вскочил герувину на спину, ожидая, что тот сейчас начнёт прыгать и брыкаться. Ничего подобного! Зубатик повернулся ко мне и попытался цапнуть за ногу.

- Не шали! - строго сказал я, - Давай лучше кружок по поляне сделаем. И без фокусов.

Я ударил пятками по бокам Герувина, и он послушно пошёл вдоль лесной опушки. Потом прошёлся рысью и галопом. Ощущения от скачки на спине этого огромного тёплого животного просто захлёстывали меня. Я чувствовал целостность и единением с животным. Мне казалось у нас одни мысли, чувства, желания. Восторг - вот то слово, которое наиболее точно подходит под мои ощущения.

На втором круге из палатки вылезла заспанная Милёна и уставилась на меня округлившимися глазами. Я эффектно подъехал к ней. Сделал свечку и лихо спрыгнул на землю:

- Классно! Просто нет слов! - восторженно проговорил я, подхватил и закружил девушку. Она слабо сопротивлялась.

- Саша, поставь. Ну, Саш! - я поставил ее и поцеловал в щеку, - Как ты это сделал? Как он тебя пустил себе на спину? Я слышала, что это невозможно!

- Глупости! Зубатик даже не сопротивлялся, - я оттолкнул морду Зубатика, тянувшеюся к моему рукаву, - Не смей кусаться!

- А как же его нога? Уже зажила?

- Да! Представляешь! Так что, давай, перекусим и в путь!

- Дай мне хотя бы умыться! - возмутилась Милёна, - сам не спишь и другим не даешь!

- Давай-давай! Соня! Я пока чайку вскипячу! - шлёпнул я девушку по упругой попке. Та ойкнула и пошла к роднику походкой манекенщицы. Все женщины одинаковые! По крайней мере, эта походка у них заложена от рождения!

Я увидел, что из моего солнечного сплетения идет канал к голове Зубатика, заканчиваясь у него между ушей. Видимо это и есть привязка. По крайней мере, я именно по этой связи чувствовал герувина. Почти как с котами. Принцип один и тот же, нужно это учесть.

Позавтракав и собравшись в дорогу, мы уселись на спину Зубатика и тронулись в путь. Ехать - это не пешком идти. Герувин шел мягко, практически не качая нас на рыси. Посмотрев в истинном зрении, я увидел, что он тянет энергию из окружающей среды, почти так же, как это делал я во время бега. Получается, что суточные переходы у нас не потребуют длительных остановок для отдыха. Мне это очень понравилось и, пустив Зубатика в галоп, я махал руками и радовался как ребёнок. Все-таки герувин - не лошадь, он беспокоился не только о себе, но и о наездниках. Нам не пришлось ни разу сторониться низко свисающих ветвей. Дорогу он выбирал правильно.

Насладившись быстрой скачкой, перешли на шаг. Но и шаг у Зубатика был как мой лёгкий бег. Всю дорогу, до самого вечера, я давал уроки русского языка Милёне. Девушка была сообразительной, с хорошей памятью. Тем более, что язык, который был родной для Милёны, явно относился к славянской группе. После наложения на нее руны улучшения внимания и памяти, дело двигалось семимильными шагами. Уже к концу дня, Милёна многое понимала по-русски.

***

Так прошло три дня. На отдых действительно, останавливались редко. Правда, пришлось оказывать срочную медицинскую помощь ягодицам Милёны, намятым с непривычки о спину Зубатика. Но это было даже приятно, гладить и растирать выпуклые булочки девушки. На самом деле контакт был не нужен, я бы смог и удалённо прочистить ее каналы и способствовать рассасыванию синяков. Но разве мог я отказаться от такого эротического массажа! Да и Милёна была не против, тем более что массаж нередко перетекал в страстный акт любви!