Аксюта - Рождённая летать

Иногда, изредка, когда вокруг становилось особенно тихо, откуда-то издалека доносилось эхо голоса Алишера, выводящего ту же самую мелодию.

Это было не последнее сражение этой войны, бои продолжались и дальше, союзническая армия уверенно теснила войска Гегейргона вглубь их территории, но Шерил участия в них больше не принимала. Особенной нужды в том не было, да и здоровье, изрядно пострадавшее в последней авантюре, требовало восстановления.

Помятые рёбра, куда пришёлся удар чьего-то бронированного кулака, ныли. А если бы не лёгкий доспех, который её всё-таки заставили надеть перед битвой, ушибами не отделалась. Обожжённые пальцы, были так толсто обмотаны бинтами, что почти не гнулись. Ещё и связки на ноге она себе ухитрилась растянуть, от чего стопа то и дело выворачивалась, отказываясь служить надёжной точкой опоры.

Но не смотря на всё это, Шерил была счастлива. А от чего бы и не быть? Она жива и почти даже цела. А главное, живы остались все самые дорогие ей люди и близкие друзья. Даже Визас, ухитрившийся опять попасть под выстрел, во второй раз пережегший все нервные окончания в крыльях, выжил. Его обнаружил и опознал как ещё дышащего Алишер, хотя по внешнему виду парня это сложно было заподозрить, потому как, упав с приличной высоты, переломался он страшно. Но целители не видели причин опасаться за его жизнь. Теперь не видели, после трёх операций, когда невезучего летуна пришлось складывать буквально по кусочкам. Но ведь выжил же! Это ли причина не радоваться?!

Она даже не пыталась что-то решать и как-то планировать дальнейшую жизнь. Занимала дни визитами к друзьям, быстро выздоравливающим и медленно входящим в ритм мирной жизни, раз за разом убеждаясь, что вот же они, живы, и всё равно не веря своим глазам. Петь то и дело начинала, просто так, от радости. И уже даже не обижалась, когда её начинали вслух и в глаза называть «птичкой певчей». Какое значение имеют те, давние ассоциации? Они остались в другом мире.

О возвращении домой, в Уиллори даже не думала, да и Алишер, с тех пор как они вновь встретились в этом мире, о нём не напоминал.

А Алишер вообще остался цел, если не считать небольшого магического истощения. Зато подхватил совершенно иного рода заразу. Называется — вдохновенье. Он, хоть и был магом-менестрелем, обычно тягой к сочинительству не страдал, разве что выдумывал фантастические дворцы и искал путь воплотить их в реальности, но это совсем другое. Теперь же он бродил с вдохновенно-задумчивым видом, что-то чёркал на разрозненных страничках, подбирая наиболее точные метафоры к тому, что переложил на поле боя. Потому, что говорить об этом прямо и грубо, как оно есть, было совершенно невозможно, как и невозможно было промолчать, удержать всё это в себе. Может, если выплеснуть образы на бумагу, они перестанут возникать за закрытыми веками? Может быть, но для этого пришлось перебрать весь диапазон от пафосно-возвышенного вначале, до частушек и рифмованных анекдотов в конце.

Отпустило. Но когда он решил трезвым взглядом посмотреть на то, что у него получилось, и, возможно, что-нибудь из этого оставить и обнародовать, выяснилось, что листочков нигде нет. Их успел прибрать так и продолжавший таскаться за ним Маарик Рой. И из баллады уже планируют сделать нечто вроде гимна, а издевательские куплеты на его стихи распевают по всем трактирам.

Прибить этого доброхота за самоуправство захотелось немедленно. Какое он вообще право имел выставлять чужое творчество на всеобщее обозрение, не спросив мнения автора?! Но врождённая интеллигентность не позволила распустить кулаки. Зря. Потому, что Маарик не испытывал ни малейшего сожаления от содеянного:

— Ага, знаю я тебя, всё почёркаешь, порвёшь, и такие вещи пропадут! — и всё-таки увернулся от руки, взлетевшей, чтобы отвесить ему затрещину.

Черновики Алишер всё-таки добыл, и может быть именно поэтому, а ещё потому, что внезапно обретённая бешеная популярность согрела менестрельское сердце, с Маариком насмерть он не рассорился.

Между тем, с фронта боевых действий, на крыльях гонцов к ним прилетали победные новости. Захваты городов, один за другим, давшиеся почти без потерь и без ощутимого сопротивления коренных жителей (правда цветами и пирогами их всё же не встречали). Падение столицы и бегство из неё императора. Четырёхстронние переговоры, включавшие ойров, на которых были установлены новые границы (Светлая империя прирастила к себе некоторую часть), выплаты контрибуции (ойры, которым предстояло восстанавливать порушенное за века хозяйство, получили больше прочих), изъят архив технической документации (это уже айи постарались) и уничтожены энергетические установки, где в качестве элемента питания использовался человек. Лейв вообще предлагал уничтожить и документы, чтобы даже памяти об этой позорной странице истории их мира не осталось, но Мастера, и в частности Мастер Азорра, воспрепятствовали этому. Как впоследствии объяснял это своё решение в одном частном разговоре Мастер Азорра:

— Я не верю, что такие знания можно уничтожить безвозвратно. Обязательно останется хотя бы память о них и вполне возможно, найдутся недобрые гении, готовые их возродить. И до чего ещё додумаются! А мы, всё забыв и уничтожив, не будем знать с чем столкнулись и как с этим бороться.

Но это было потом, когда у историков и биографов возникло желание разобраться в причинах и следствиях. А сейчас победители просто возвращались по домам.

41

— Шерил! Шерька! — сквозь сон донесся до неё чей-то встревоженный голос, и только потом она ощутила, что этот «кто-то» ещё и встряхивает её за плечи.

— Что ещё? — Шерил приподнялась на постели и отмахнулась, не открывая глаз. Попала по чему-то мягкому.

— Фу-ты, зараза! Мышцы себе накачала! Просыпайся давай!

Шерил открыла глаза, но ничего, кроме смутных ночных теней, не увидела, протёрла их кулаками и поняла, что в комнате просто не зажжён свет, а будит её не иначе как Зрящая Уллия. Правильно, ей-то свет зачем, её артефактные глаза и так неплохо видят, в темноте.

— Какой ктырь тебя укусил? Ночь на дворе.

— Просыпайся давай, ты нужна! Там, в Высоком Храме происходит что-то непонятное.

— А почему я? — проворчала Шерил, но с постели сползла и даже одеваться принялась довольно шустро.

— Крылатая мерцает.

— Какая именно крылатая? — Шерил остановилась, до половины натянув штаны. — Причём тут я? К целителям иди!

— Ты правда ещё спишь. Статуя Крылатой, из Храма!

— А-а, о, — протянула Шерил, действительно проснувшись и потихоньку начав соображать. — Это потому, что статуя сделана кем-то из Творцов, меня приглашают в качестве эксперта? Уж лучше бы Алишера растолкали. Он и сильнее как маг и в других видах Искусства разбирается лучше.