Стивен Эриксон - Дом Цепей (litres)

В этих тисте не было и тени естественного величия, явного в фигуре Дариста — или Аномандра Рейка. Эдуры были созданиями куда более грубой отливки. В руках они сжимали утяжелённые к острию скимитары с чёрными клинками, а на предплечьях несли обтянутые тюленьей кожей круглые щиты.

Эдуры на миг замерли перед Даристом, затем тот, что стоял посередине, прорычал фразу на неизвестном Резчику языке.

Сребровласый тисте анди не ответил — лишь пожал плечами.

Эдур выкрикнул что-то — явно какое-то требование. Затем они подняли клинки, перебросили щиты вперёд.

Резчик увидел, что на тропе за воротами появились другие диковатые воины.

Трое выступили из-под арки, разошлись, чтобы образовать что-то вроде клешни — центральный эдур двигался на шаг впереди своих соратников.

— Они не знают, что ты будешь делать, — пробормотал Резчик. — Они никогда не дрались с…

Боковые воины в унисон шагнули вперёд.

Меч Дариста взметнулся вверх, и с этим движением двор рассёк яростный порыв ветра, а воздух вокруг трёх эдуров наполнился листвой и пылью.

Резчик видел, как бросился в атаку тисте анди. Клинок лёг в горизонтальную плоскость так, что остриё оказалось направлено на эдура справа, но истинный удар — навершием — пришёлся по воину слева. Молниеносный шаг к врагу, и навершие, врезавшись в наспех поднятый щит, раскололо его пополам. Левая рука Дариста соскользнула с рукояти, ладонью отбила в сторону меч воина, а сам тисте анди уже присел, разворачивая лезвие Скорби к груди противника.

Казалось, клинок даже не коснулся эдура, но кровь хлынула из раны, которая начиналась над левой ключицей и ровной линией шла до паха.

Из приседа Дарист одним движением отпрыгнул, приземлился в двух шагах позади, меч свистнул, чтобы отогнать двух остальных воинов. Оба в испуге отскочили.

Раненый эдур повалился в лужу собственной крови, и Резчик увидел, что Скорбь рассекла ключицу и все рёбра с левой стороны.

Воины за аркой разразились боевыми кличами и хлынули в иссечённый ветрами двор.

Единственный шанс для них заключался в том, чтобы войти с Даристом в ближний бой, помешать размахивать свистящим клинком, и отваги эдурам было не занимать.

Резчик увидел, как рухнул ещё один, затем третий получил удар навершием в боковую часть шлема — и бронза глубоко прогнулась. Когда воин повалился на камни, его руки и ноги ещё некоторое время судорожно подёргивались.

Оба боевых ножа даруджиец сжал в левой руке, а правой потянулся за метательным. Замахнувшись из-за левого плеча, он послал клинок в полёт — и увидел, как тот по рукоять вошёл в глаз одному из эдуров, и понял, что остриё обломилось о внутреннюю стенку черепа. Швырнул ещё один и выругался, когда нож вонзился в быстро поднятый щит.

В бурном вихре листвы меч Дариста казался вездесущим, отбивал удар за ударом, но затем один эдур бросился вперёд и сумел обхватить ноги тисте анди обеими руками.

Сверкнул скимитар. Кровь брызнула из правого плеча Дариста. Навершие прогнуло шлем воина у ног тисте анди, и тот безвольно повалился. Ещё один удар рассёк бедро старика, клинок отскочил от кости. Дарист зашатался.

Резчик ринулся вперёд — навстречу оставшимся эдурам. Через вихрь листвы — в спокойный воздух в центре. Даруджиец уже давно понял, что прямое столкновение — не лучшая тактика для ножевого боя. Он выбрал одного эдура, который полностью сосредоточился на Даристе и потому слегка отвернулся, — но краем глаза заметил Резчика и быстро отреагировал.

Обратный взмах скимитаром, затем удар щитом.

Резчик перехватил саблю левым ножом на расстоянии трети клинка от острия. Одновременно вторым ножом остановил удар посередине предплечья — обоюдоострый клинок пробил кожаный наруч эдура и вошёл между костями. А затем эфес этого ножа столкнулся со скимитаром — и выбил оружие из ослабевшей руки.

Эдур громко заревел и выругался, но Резчик, дёрнув нож, уже скользнул мимо него. Клинок не пожелал выходить и потащил за собой пробитую руку. Ноги воина запутались, он упал на одно колено.

Эдур поднял щит, но клинок Резчика метнулся поверх него и пробил горло.

Кромка щита тяжело врезалась в запястье вытянутой руки даруджийца, так что тот чуть не выронил оружие.

Ещё рывок — и второй клинок выскользнул из раны на предплечье эдура.

Щит слева с такой силой ударил Резчика в корпус, что мокасины его оторвались от земли. Даруджиец извернулся, широким взмахом попытался достать нападавшего, но промахнулся. От столкновения со щитом вся левая часть тела налилась болью. Резчик упал на каменные плиты и свернулся клубком.

Что-то гулко стукнулось о землю, покатилось следом за ним, и когда даруджиец вскочил на ноги, отрубленная голова эдура ударилась о его правую лодыжку.

Мучительная боль от этого — как ни абсурдно — пересилила всё остальное. Резчик завопил, выругался и отпрыгнул назад на одной ноге.

На даруджийца бросился другой эдур.

С губ Резчика сорвалось словцо покрепче. Он метнул нож левой рукой. Навстречу клинку взметнулся щит, а воин пригнулся и скрылся из виду.

Скривившись, Резчик ринулся следом за ножом — пока эдур ничего не видел — и нанёс удар сверху, над щитом. Клинок вошёл в тело за левой ключицей, а когда даруджиец выдернул оружие, следом взметнулся гейзер крови.

Двор наполнился криками — вдруг оказалось, что бой кипит повсюду. Резчик отступил на шаг и увидел, что подоспели другие тисте анди, а среди них — Апсалар.

Позади неё на земле уже извивались в крови и желчи трое эдуров.

Оставшиеся — те, кого не убили Апсалар, Резчик и Дарист, — отступали обратно за арку.

Апсалар и её спутники, тисте анди, преследовали врагов лишь до ворот.

Вихрь медленно улёгся, истрёпанная листва осыпалась на землю, точно пепел.

Резчик бросил взгляд через плечо, увидел, что Дарист по-прежнему стоит, хотя и прислонился к боковой стене. Его худое, вытянутое тело было покрыто кровью, шлем пропал, спутанные, мокрые волосы упали на лицо. Меч по имени Скорбь старик по-прежнему сжимал обеими руками, но остриё вновь упёрлось в каменные плиты двора.

Одна из новоприбывших тисте анди подошла к шумно умиравшим эдурам и без особых церемоний перерезала им глотки. Закончив, она подняла глаза на Апсалар и смерила девушку долгим, изучающим взглядом.

Резчик заметил, что все родичи Дариста беловолосы, хотя никто не был так стар, — более того, все они казались очень юными, по виду — не старше самого даруджийца. Доспехи и вооружение у них были разношёрстные, и ни один не держал своё оружие с заметной уверенностью или привычкой. Тисте анди бросали быстрые, тревожные взгляды на ворота, а затем — на Дариста.