Стивен Эриксон - Сады Луны

Крокус нахмурился.

– Ты что говоришь, Колль? Как я могу тебя здесь бросить? Мы ведь не знаем, когда Муриллио и Крюпп очухаются. А если эта наемница вернется?

– И что тогда? – с усмешкой спросил Колль.

Крокус покраснел и отвернулся.

– Хоть от Муриллио и разит духами, он умеет держать в руках рапиру, парень. Не волнуйся, он скоро очнется. Не спорь со мной. Забирай девчонку и веди к Мамоту.

– Ты так мне и не сказал зачем, – огрызнулся Крокус.

– Считай это моей догадкой. Или предчувствием. Кто-то завладел душой этой девчонки. Кто – не знаю, но какая-то сила привела ее в Даруджистан, а потом направила вслед за нами. Она знает кто, но это знание надежно спрятано у нее в мозгу. Твой дядя знаком с теми, кто в состоянии помочь девчонке. Не мешкай. Седлай мою лошадь. Я подожду, пока наши друзья обретут способность двигаться. Думаю, мне самому придется поваляться здесь пару дней, иначе я не ездок. Крюпп с Муриллио что-нибудь придумают. Все. Отправляйся!

Крокус смотрел на плачущую девчонку.

– Хорошо, Колль. Мы обязательно вернемся за тобой.

– Договорились. А теперь расстели мою подстилку и достань чего-нибудь поесть. И скажи моей дорогой кляче: если она сдохнет перед самыми городскими воротами, я не пролью по ней ни слезинки. В путь, Крокус!

ГЛАВА 16

Дессембрий знает все печали,таящиеся в наших душах.Идет он рядом с каждым смертным,давая утешенье и гасяогонь вражды и мести.Дессембрий знает все печали,всегда готов их с нами разделить.

Колотая рана в левом плече Лорны была неглубокой, однако без магической помощи грозила заражением крови. Адъюнктесса вернулась к месту их стоянки. Тул по-прежнему сидел на корточках перед указующим камнем.

Лорне было сейчас не до него. Она достала из седельной сумки целебные травы и принялась готовить повязку для раны. Ну зачем, зачем она устроила это дурацкое нападение? Да, слишком многое в ее недавних поступках и мыслях было следствием вмешательства женщины Лорны в дела адъюнктессы. Год назад она ни за что не совершила бы столь досадных и непростительных ошибок. Что же случилось?

Разговоры с Тулом заводили мысли адъюнктессы в опасные пределы. Слова тлан-имаса, брошенные как бы мимоходом, западали ей в душу и не желали уходить. В жизнь адъюнктессы проникли чувства, которые она считала давно побежденными: печаль, сожаление. К состраданию она вообще относилась как к злейшему проклятию. И теперь вдруг эти чувства начали подкарауливать ее на каждом шагу. Она отчаянно цеплялась за звание адъюнктессы – это звание олицетворяло для нее устойчивость и владение собой.

Лорна, как могла, очистила рану и приготовила снадобье для повязки. Владение собой. Владение. Власть. Власть являлась сердцем империи. Власть, владычество двигали каждым поступком императрицы Ласэны, каждой ее мыслью. А что же тогда являлось сердцем первой империи? Нескончаемые войны, которые вели тлан-имасы?

Она вздохнула и опустила голову, разглядывая траву под ногами.

«Но разве сама жизнь не есть борьба за власть? Всю жизнь мы тратим силы на то, чтобы владеть окружающим миром, менять и переделывать его по своему желанию. Мы ведем вечную и безнадежную погоню за возможностью предсказывать ход собственной жизни».

Тлан-имас и его слова породили в Лорне ощущение бессмысленности. Слова, будто черви, вгрызались в нее, угрожая подчинить себе все ее существо.

Она пощадила этого парня, удивив его и себя. Лорна невесело улыбнулась. Она потеряла способность предвидеть события, и если бы только в окружающем мире. Ей было не предугадать ход своих мыслей и ближайшие поступки.

Может, в этом и заключалась природа чувств? Отсутствие логики, самообладания, порывистость – может, это и называется истинно человеческим состоянием? И что теперь ее ждет?

– Адъюнктесса, – тихо окликнул ее тлан-имас.

Лорна подняла голову. Тул стоял над ней. Его покрывала ледяная корка, быстро таявшая на солнце.

– Ты ранена?

– Пустяки. Небольшая стычка, – нехотя ответила она. – Я справилась с ними.

Она перевязала плечо. Перевязывать пришлось одной рукой, и повязка выглядела неуклюже навороченным куском тряпки.

Тул встал рядом и опустился на колени.

– Давай я тебе помогу.

Лорна удивленно взглянула на бесстрастное лицо тлан-имаса. Неужели он испытывает к ней сочувствие? Его слова мгновенно рассеяли эту мысль.

– У нас мало времени, адъюнктесса. Нужно открыть вход в курган.

Лицо Лорны приняло бесстрастное выражение. Она слегка кивнула. Узловатые высохшие пальцы Тула с коричневыми короткими ногтями умело поправили и закрепили повязку.

– Помоги мне встать, – велела она тлан-имасу.

Указующий камень был опрокинут, но других перемен Лорна не заметила.

– Ты сказал про вход. Где он?

Тул остановился возле опрокинутого камня.

– Я пойду вперед, – не отвечая на ее вопрос, сказал он. – Ты иди следом. Не отставай от меня ни на шаг. Когда войдем в курган, обнажи меч. Опасность пока нам не грозит, но меч помешает джагату быстро прийти в сознание. Нам хватит времени, чтобы сделать все необходимое.

Лорна глубоко вздохнула. Резким движением плеч она словно отшвырнула, от себя все сомнения. Назад уже не повернуть. Впрочем, когда у нее была такая возможность? Что толку задавать себе бессмысленные вопросы, если судьба выбрала ей этот жизненный путь?

– Ну что ж, идем, Тул, – сказала она.

Тлан-имас раскинул руки. Склон холма поблек, будто его накрыло песчаной бурей. Подул ветер. Тул шагнул вперед.

Лорна едва не задохнулась от зловония, ударившего ей в ноздри. Она дышала воздухом, пропитанным многовековой магией. Трудно сказать, сколько слоев охранительных заклинаний сломала магия Теллана, примененная ее спутником. Не сводя глаз с широкой спины тлан-имаса, Лорна шагнула в неведомое.

Склон разверзся; возникший коридор вел в сумрак. На валунах, слагавших стены и потолок, лежал иней. Чем дальше, тем холоднее становился воздух. Исчезли все привычные запахи. На стенах тускло блестели белые и зеленоватые напластования льда.

У Лорны застыло лицо; руки и ноги тоже окоченели. Дыхание сопровождалось белыми облачками пара, быстро исчезавшими в сумраке. Коридор сузился. Адъюнктесса увидела странные письмена, начертанные выцветшей красной охрой внутри ледяных глыб и на их поверхности. Письмена затронули какой-то очень глубокий пласт в ее душе. Лорне подумалось, что она почти узнала их, но стоило приглядеться, и ощущение пропало.

– Мои соплеменники уже бывали здесь, – нарушил молчание Тул. – Они добавили свои охранительные заклинания к тем, что оставили джагаты, когда погребали своего тирана.